В 2018 году широкий общественный резонанс в России вызвала история о насилии над воспитанниками Лазурненской коррекционной школы-интерната (Челябинская область). Она еще раз напомнила о том, что взрослые совершают тяжкие преступления в отношении подопечных детских социальных учреждений — от избиений до сексуального насилия.
Несовершеннолетние подвергаются жестокому обращению со стороны сотрудников детских домов или школ-интернатов — в «воспитательных целях». Но рукоприкладством нередко занимаются и сами воспитанники. Социальное устройство в подобных учреждениях основывается на модели отношений преступного мира и «зоновских» понятиях. Как и в пенитенциарной системе, необходимая администрации дисциплина поддерживается более взрослыми детьми, что приводит к «дедовщине» (ситуация схожа с армейскими реалиями) и, соответственно, насилию старших над младшими. Помимо этого к происшествию могут быть причастны потенциальные папы и мамы, посещающие детдома для «близкого знакомства» с детьми. Как правило, преступления этой категории происходят вне стен детских социальных учреждений.
По данным Следственного комитета России, одной из главных причин и условий, способствующих совершению преступлений, являются недобросовестные действия со стороны сотрудников администрации детдома, отдела по делам несовершеннолетних МВД, работников органов опеки и попечительства, прокуратуры и других государственных органов.
С нашей точки зрения, корень проблемы также кроется в закрытости, непрозрачности детских социальных учреждений. домах.
В соответствии с Федеральным законом «Об основах общественного контроля в РФ» (от 21 июля 2014 года), субъектами общественного контроля являются Общественная палата России и общественные палаты регионов, общественные советы муниципальных образований и общественные советы при министерствах, ведомствах. Эти структуры в подавляющем большинстве случаев состоят из полностью лояльных режиму людей — бывших чиновников, экс-правоохранителей, представителей творческой интеллигенции, общественников. Их главная задача — поддерживать позитивную репутацию госучреждений, а не выявлять нарушения и решать проблемы.
Для независимых гражданских активистов и общественников теоретически остается вариант с созданием общественных инспекций и групп общественного контроля, которые, однако, по действующему законодательству не являются субъектами общественного контроля. Но и тут загвоздка — согласно 15-ой статье закона, они могут осуществлять общественный контроль только «во взаимодействии с органами государственной власти и органами местного самоуправления, в компетенцию которых входит осуществление государственного контроля (надзора) или муниципального контроля за деятельностью органов и (или) организаций, в отношении которых осуществляется общественный контроль».
При этом тот же Минюст России признавал, что правоотношения в части общественного контроля за содержанием детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, не урегулированы. Понятное дело, что чиновники министерства социальной защиты, в ведении которых находятся детские дома, никоим образом не заинтересованы в проверках, инициированных независимыми, неконтролируемыми ими экспертами.
В 2011 году бывший на тот момент президентом России Дмитрий Медведев внес в Госдуму законопроект «Об общественном контроле за обеспечением прав детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей», предусматривающий введение нового института — института общественного контроля за этими детьми. Предусматривалось создание Федеральной общественной наблюдательной комиссии (ОНК) и региональных ОНК, членами которых были бы представители НКО. Также к работе могли быть подключены люди, имеющие опыт и специальные знания в области педагогики, психологии, конфликтологии.
Законопроект получил положительные отзывы правительства РФ и правового управления аппарата парламента, а также свыше 140 положительных отзывов от законодательных собраний регионов. В марте 2012 года в первом чтении депутаты Госдумы единогласно поддержали законопроект. А вот второе чтение, запланированное на июнь того же года, было перенесено на неопределенный срок. После возвращения Владимира Путина на пост главы государства все ростки либерализма были свернуты: в июле был принят закон об НКО-иностранных агентах, в декабре — «закон Димы Яковлева», закрывший детям возможность усыновления американскими гражданами. Законопроект «Об общественном контроле за обеспечением прав детей-сирот» до сих пор не принят парламентариями.
В 2017 году с подачи Совета при президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека был подготовлен проект поправок в федеральный закон об общественном контроле. Авторы документа предлагали: 1) увеличить перечень субъектов общественного контроля, включив туда граждан и общественные организации (которые являются таковыми, например, в ряде других федеральных законов); 2) внедрить систему электронной демократии для регистрации в качестве субъектов общественного контроля; 3) ввести уголовную и административную ответственность для должностных лиц за воспрепятствование общественному контролю (так как чиновники зачастую ограничиваются формальными ответами на обращения общественников либо вовсе отказываются с ними сотрудничать); 4) включить детские социальные учреждения в список объектов общественного контроля. До обсуждения этого пакета поправок на заседании Госдумы дело еще не дошло.
Так что о происшествиях в детских домах мы в большинстве случаев продолжаем узнавать из публикаций в СМИ, куда обращаются пострадавшие, либо из социальных сетей, где выкладываются соответствующие посты, фото и видеозаписи. И уже потом с проверкой в учреждение приходят сотрудники прокуратуры, которые обязаны делать это не «ради галочки» и не после ЧП, а на системной и регулярной основе.
Стоит особенно подчеркнуть, что как только негативная информация появляется в публичном пространстве, власти сразу стараются взять ситуацию под свой контроль — с нулевыми шансами для правозащитников ее проверить, что-то выяснить, оказать пострадавшим юридическую помощь. В ход идут, например, заявления СК «о недопустимости нарушения норм уголовно-процессуального законодательства, устанавливающего запрет на разглашение данных предварительного расследования без разрешения следователя». Кроме того, силовики начинают ссылаться на нарушение журналистами федерального законодательства в части публикации сведений, причиняющих вред здоровью и развитию несовершеннолетних.
Правозащитные организации и сотрудничающие с ними адвокаты готовы работать по делам о насилии над воспитанниками детских домов. Но встает юридический вопрос — как правило, законными представителями детей являются должностные лица учреждения, которые так или иначе несут ответственность за то, что произошло с их подопечными. Участие в деле правозащитников, которые будут копать всю подноготную, грозит им лишением должностей, а возможно и уголовным преследованием. На что они, разумеется, не согласны.
«Бывают случаи, когда волонтеры ходят в учреждения, занимаются с детьми, выявляют какую-то проблему и после этого, когда они предают проблему огласке, им полностью закрывают вход в это учреждение и они уже не могут выяснить, что там происходит», — отмечала председатель комиссии по общественному контролю в социальной сфере СПЧ Яна Лантратова.
Юридическая работа НКО в основном ограничивается обращениями в адрес правоохранительных органов с просьбой проверить поступившую информацию о нарушениях в конкретном учреждении. В случае с челябинским детдомом правозащитникам удалось подключиться к делу лишь из-за того, что пострадавшие дети сообщили о жестоком обращении, когда уже находились в приемных семьях.
По официальным данным, в России насчитывается около 50 тысяч детей-сирот, а детских домов — 1520. На содержание одного ребенка из бюджета выделяется от 400 до 800 тысяч рублей в год (в зависимости от региона). Закрытость детских социальных учреждений приводит и к возникновению коррупционных проявлений — то и дело в СМИ появляются сообщения о мошенничестве сотрудников детдомов.
Очевидно, что если государство не справляется с контролем, то такая возможность должна быть предоставлена общественности. Правозащитники в составе Общественных наблюдательных комиссий уже десять лет беспрепятственно посещают отделы полиции, ИВС, изоляторы и исправительные колонии, подведомственные МВД и ФСИН. Огромная ошибка, что детские дома и школы-интернаты находятся «вне зоны их доступа».
