Пандемия COVID-19 оказала значительное влияние на российское общество. Многие были вынуждены перейти на удаленный формат работы/учебы и сидеть взаперти на карантине, не говоря уже о тех, кто оказался в более экстремальных обстоятельствах (заболел или потерял работу). Доля тех, чей образ жизни не изменился, по оценкам ежедневных опросов ФОМ, резко упала с 60% в начале пандемии до 20% после введения режима самоизоляции (График 2). Около половины опрошенных утверждают, что многие в их окружении опасаются потерять работу, а 5−6% из-за эпидемии уже лишились заработка (регулярные замеры по этой теме начались с существенным опозданием и данные доступны только со второй половины апреля, так что реальная ситуация может быть и хуже). Наконец, практически половина опрошенных ФОМ утверждает, что их доходы снизились, и доля таких людей растет.
Как указанные изменения повлияли на отношение российских граждан к власти? Общественные науки говорят нам о том, что внешние шоки, особенно природного происхождения, как правило, ведут к краткосрочному единению населения страны перед лицом угрозы. Это обеспечивает рост политической поддержки власти в целом и конкретных политических лидеров в частности. Так, в Южной Корее мартовские выборы завершились триумфальной победой правящей коалиции во главе с Демократической партией «Тобуро». В Финляндии с начала пандемии существенно выросла поддержка возглавляющей коалицию Социал-демократической партии. Впрочем, динамика поддержки в таких условиях зависит прежде всего от того, на кого или на что население возлагает ответственность за происходящее: уровень поддержки правительства растет, если большинство полагает, что причиной бед является именно форс-мажор, а не ошибочная политика властей.
В России сложилась несколько иная ситуация с атрибуцией ответственности и никакого «единения вокруг знамени» перед лицом пандемии не произошло. Судя по данным ФОМ, не менее трети опрошенных считают систему здравоохранения не готовой к эпидемии. Выросла доля тех, кто называет действия властей неправильными (с 10% до 30%). При этом растет число респондентов, не доверяющих информации о коронавирусе. На момент последних доступных замеров эта доля приблизилась к отметке 50% (График 1). Примерно столько же считают информацию о коронавирусе избыточной, хотя доля таких респондентов снизилась с 60% до 45% в период с 21 марта по 2 апреля.
График 1. Пандемия и динамика общественных настроений (1)
Источник: ФОМ
График 2. Пандемия и динамика общественных настроений (2)
Источник: ФОМ
Приведенные выше оценки являются косвенными, так как не учитывают, что именно привело к росту скептицизма среди населения: личный негативный опыт, связанный с пандемией (проблемы со здоровьем, собственные или у родственников, или материальные затруднения, вызванные ограничительными мерами), или просто повышенная тревожность в условиях общей социально-экономической неопределенности. Результаты репрезентативного онлайн-опроса, проведенного по заказу Лаборатории сравнительных социальных исследований НИУ ВШЭ в период с 10 по 16 июня, показывают, что тревожность может быть более важным фактором влияния на отношение к власти. Так, страх заразиться (как самому, так и родственникам) положительно коррелирует с поддержкой действий правительства, хотя и не очень сильно. При этом средняя оценка респондентами того, насколько успешно правительство справляется с ситуацией в стране, равняется 1,79 (чуть ниже среднего по шкале от 0 до 4). Примечательно, что доля тех, кто не сильно беспокоится по поводу здоровья, ощутимо больше в группах с полярно различающимися оценками эффективности правительственных мер по борьбе с кризисом.
График 3. Страх перед эпидемией и поддержка действий правительства
Источник: Опрос «Ценности в кризисе» (ЦВК), ЛССИ НИУ ВШЭ, N=1527
Внимательно наблюдавшие за повесткой федеральных СМИ в последние месяцы знают, что вина за свалившиеся на граждан тяготы возлагалась и на легкомысленных соотечественников, путешествовавших по миру во время пандемии, и на любителей шашлыков, которые не соблюдали режим самоизоляции во время «нерабочих дней». Эта стратегия поиска «козлов отпущения» неплохо резонирует с массовыми настроениями: чем больше респонденты беспокоятся за свое здоровье и здоровье близких (тревогу или сильную тревогу по данному поводу отметили 59,9% опрошенных), тем больше они склонны винить сограждан в безответственности.
Уровень доверия правительству в стране сейчас низкий: средняя оценка по шкале от 0 до 3 составляет 1,1 (для системы здравоохранения — 1,06, для институтов в стране в целом — 1,2). Однако сам по себе опыт болезни практически не влияет на эти показатели. Если смотреть не только на формальный диагностический критерий, но и на наличие симптомов (точнее, их субъективную фиксацию респондентами), то в таком случае болезнь коснулась 6,9% участников опроса. Если учитывать еще и случаи заболеваний у родственников, то можно сказать, что напрямую эпидемия затронула 12,9% респондентов (5,7% отказались отвечать на соответствующие вопросы анкеты). Опыт болезни или наличие заболевших близких способствует снижению доверия правительству, хотя размер этого эффекта совсем небольшой — чуть менее 0,1 по шкале от 0 до 3: в группе людей, которых коронавирус затронул напрямую, средний уровень доверия правительству — 1,01, а среди тех, чьи семьи болезнь не коснулась, — 1,1. Доверие системе здравоохранения и политическим институтам в целом также несколько ниже среди тех, кто непосредственно столкнулся с вирусом, но тут различия еще меньше (0,06 и 0,05 соответственно). Однако все эти расхождения являются статистически незначимыми.
Впрочем, COVID-19 как социальный феномен имеет не только и не столько физиологическое измерение. Выше уже упоминалось, что до половины россиян, согласно опросам ФОМ, опасаются потерять работу из-за самой эпидемии и ее последствий. Наши данные показывают, что за время действия ограничений, связанных со вспышкой коронавируса, с их негативными эффектами на рынке труда (потеря работы или переход на неполный рабочий день; закрытие бизнеса) столкнулись 21,9% россиян. Однако такой опыт либо еще не привел к сильному ухудшению личного благосостояния, либо просто не сказался на уровне доверия к различным политическим и социальным институтам. Единственное статистически значимое (хотя и совсем небольшое: 0,19 по шкале от 0 до 4) различие между данной категорий лиц и теми, кого экономические последствия эпидемии пока не затронули, проявляется в оценке того, насколько успешно правительство справляется с ситуацией, — пострадавшие респонденты настроены более скептично (1,64 против 1,83 у непострадавших).
Обращает на себя внимание, что среди россиян высок уровень недоверия информации о коронавирусе. При этом дело не в качестве информации или статистики, а в склонности считать пандемию мистификацией в духе теорий заговора. Мы обнаружили, что те респонденты, которые верят в многочисленные сообщения в социальных сетях о том, что пандемия — это мистификация, а введение ограничительных мер — чрезмерная реакция на происходящее, составляют почти 38% выборки (неопределившихся с позицией по данному вопросу меньше десятой доли процента). И в отличие от непосредственного негативного опыта столкновения с вирусом либо его экономическими последствиями, COVID-диссидентство является важным фактором низкого уровня доверия и поддержки власти. Средний уровень доверия правительству среди COVID-скептиков составляет всего 0,85 по шкале от 0 до 3. Среди тех, кто не считает вирус мистификацией, аналогичный показатель — 1,24 (тоже низкий, если судить по абсолютному значению, но значительно выше, чем среди «диссидентов»). Аналогичную разницу мы видим и в отношении доверия системе здравоохранения (0,92 среди COVID-скептиков против 1,14) и институтам в стране в целом (1,03 против 1,3). Это же касается и оценки деятельности правительства по борьбе с эпидемией (1,4 против 2,03 по шкале от 0 до 4).
Подводя итог, можно отметить, что предсказываемого политологическими теориями «единения вокруг знамени» из-за эпидемии в России не произошло. С другой стороны, ситуация в экономике на политические настроения также пока влияет не очень заметно (впрочем, ситуация может измениться, если вызванная коронавирусом и ответными действиями властей рецессия затянется). Субъективное восприятие происходящего оказывает более сильное (хотя и небольшое в абсолютных цифрах) влияние на отношение к правительству, чем непосредственный опыт столкновения с болезнью или ее экономическими последствиями. Интересно, что тревожность, вызванная пандемией, способствует одобрительному, а не отрицательному отношению к власти — вероятно, в ней видят источник некоторой стабильности и социальных гарантий.
Наиболее интересным результатом является тесная связь между восприятием COVID-19 как мистификации и недоверием правительству и государственным институтам. Это может свидетельствовать о том, что наибольшие репутационные потери власть сейчас несет среди консервативной прослойки настроения, где доля сторонников разнообразных теорий заговора достаточно высока.
