По мере приближения президентских выборов в США все больше обсуждается тема изменения характера российско-американских отношений после возможной смены администрации в Белом Доме. Большинство экспертов так или иначе сходятся в том, что победа демократов усилит давление Вашингтона на Москву и «перезапустит» волну антироссийских санкций (которые правильнее называть «антипутинскими»). Позволю себе не согласиться с этим утверждением — ситуация представляется несколько менее очевидной, причем по целому ряду причин.
Во-первых, основная «порция» демаршей и авантюр Кремля, дестабилизировавших мировой порядок, выглядит исчерпанной. До середины 2010-х гг. подобные действия шли «по восходящей» — от агрессивных выступлений Путина в Мюнхене и Бухаресте через войну в Грузии и признание Южной Осетии и Абхазии, через аннексию Крыма и вторжение в Восточную Украину до операции в Сирии. Во всех этих случаях России не удалось получить значимых геополитических выгод: многие соседи стали относиться к ней с опаской, а большинство ведущих держав перешли к политике осторожного сдерживания. События 2020 года — и прежде всего ситуация в Беларуси — указывают на то, что Москва сейчас гораздо более осторожна во всем, что касается прямого военного вмешательства. Кроме того, за последние десять лет внутриполитическая обстановка стала намного менее стабильной из-за последовательного разрушения национальной экономики коррумпированными чиновниками, что сокращает степень свободы Кремля. Если же предположить, что агрессивных шагов России в ближайшее время будет немного или они будут заменены риторикой, то и новые санкции, даже «отложенные», выглядят маловероятными — все-таки их формальной целью является наказание за некие недружественные действия, а не профилактика таковых. Внешняя политика Москвы в последние годы была прежде всего фактором внутренней, но к сегодняшнему дню в этом качестве она практически исчерпала свой потенциал. В 2020-е гг. она вряд ли будет напоминать внешнюю политику предшествующего десятилетия.
Во-вторых, санкции, которые были ранее введены в отношении России, не смогли разрушить ее экономику — по крайней мере, они были успешны в этом намного меньше, чем сами российские власти, последовательно уничтожавшие источники роста и не принимавшие в расчет очевидные тренды на энергетическом рынке. Антипутинские санкции призваны были подчеркнуть решимость Запада противостоять России и продемонстрировать солидарность с жертвами российской агрессии, но не более того. При этом большинство т.н. «персональных» санкций касались и касаются людей, которые относятся к «национализированной» части элиты и вряд ли заметно нарушают их текущие интересы (а скорее даже подчеркивают их лояльность режиму). В течение всех последних лет Запад воздерживался от наиболее решительных мер (полный запрет на финансовые операции с российскими государственными структурами и на инвестиции в российские бонды и акции, эмбарго на покупку российских энергоносителей
В-третьих, по мере нарастания внутренних проблем в России основные усилия Кремля будут направлены на подавление собственной оппозиции (что подчеркивается и отравлением Алексея Навального, и подготовкой массированных электоральных манипуляций, и созданием условий для бесконечного правления Путина). Проблемы с правами человека в России будут нарастать стремительно. Но вряд ли Москва повторит свою ошибку, которую она совершила, отпустив отравленного политика в Германию. Несмотря на то, что в ЕС уже начали подготовку к созданию рамочной концепции реагирования на подобные эксцессы, я не жду на «санкционном фронте» ничего подобного ситуации 2014−2016 гг. Запад вполне научился сосуществовать с авторитарными режимами — тут достаточно вспомнить, что, например, жестокое убийство саудовского журналиста Джамаля Хашогги при очевидном участии чиновников этой страны не вызвало никакой санкционной реакции со стороны ЕС или США. Пока российских оппозиционеров будут преследовать и даже убивать без создания угроз для граждан западных обществ, внимание к этой теме не будет таким значительным, как прежде.
Возвращаясь к сугубо американской политике в отношении России, следует отметить три обстоятельства, которые говорят в пользу того, что она изменится не слишком сильно.
В случае смены президента в США главными вопросами повестки дня окажутся проблемы борьбы с коронавирусом; методы поддержания экономики; сокращение безработицы; повышение налогов и сохранение баланса между справедливостью и неравенством; восстановление межрасового мира, а также многие другие. Да, в Конгрессе сейчас находится на рассмотрении целый ряд законопроектов о новых санкциях против России, однако едва ли они окажутся приоритетными. Если чего и стоит опасаться, то прекращения саботажа уже принятых санкционных мер из закона СAATSA или волшебным образом приостановленных ограничений в отношении некоторых компаний (например, «Русала»). Однако даже запуск расследования финансовых активов Путина вряд ли многое изменит: и на Западе ничего не найдут, и в России данный демарш не дестабилизирует режим. Реальная реанимация данной тематики может произойти не из-за того, что Джо Байден въедет в Белый Дом, а демократы установят контроль над Сенатом, а только из-за очередных радикальных шагов России.
Кроме того, в случае с Россией имеет место не только фактор «периферийности» (в отличие от Китая), но и фактор масштаба (отличающий ее, например, от Ирана). Россия остается крупным экономическим партнером Запада; российские коррупционные доходы играют значимую роль на многих финансовых рынках; эмигрировавшие россияне обеспечивают огромный совокупный спрос во многих европейских странах. Проблема с Россией в том, что на нее не действуют персональные санкции (что бы ни говорили отечественные оппозиционеры, большинство подпавших под них лиц настолько прочно связали свою судьбу с путинским режимом, что санкции не сломают их лояльность), а полномасштабные экономические меры покажутся неприемлемыми самим западным деловым кругам, заинтересованным в продолжении бизнеса с ней. Наконец, не следует сбрасывать со счетов и еще одно важное обстоятельство. В период администрации Трампа санкции в адрес России не раз и не два вызывали напряженность в отношениях между США и Европой — и проблема подхода к достройке «Северного потока-2» продолжает их омрачать. Байден неоднократно декларировал приверженность улучшению отношений между США и ЕС — однако ужесточение санкций против России совершенно не «ложится» в русло этого подхода (достаточно вспомнить, сколь мягким оказался европейский ответ на отравление Навального — причем благодаря усилиям Германии, больше всего сделавшей для спасения диссидента и прекрасно понимающей всю катастрофичность происходящих в России процессов). Так что США будут ограничены в свободе действий «на российском направлении» европейским фактором, который как раз Трамп, но никак не Байден, мог не принимать во внимание.
Проблема санкций состоит в том, что они могут быть достаточно действенны только в случае, если политическая верхушка той или иной страны колеблется при выборе курса или если население осуществляет серьезное давление на власти, которое может вырасти в случае введения санкционных мер. В России ситуация выглядит иной. Персональные санкции скрепляют узкий круг людей, которые оказываются еще более привязанными к «начальнику». Экономические санкции наносят основной удар по населению, в то время как близким коммерческим партнерам Кремля их ущерб часто компенсируется. Серьезного потенциала антисистемного протеста в стране по-прежнему нет. Может показаться парадоксальным, но отравление самого известного оппонента власти не вызвало серьезной протестной активности, а наиболее значимое народное возмущение продолжается в Хабаровске в связи с арестом местного губернатора, представляющего партию, руководитель которой считает, что Навальный «должен быть арестован, вывезен в Россию и посажен в тюрьму». Россия — не Беларусь, хотя и скопировала с нее очень многое: она более значима для Запада и намного менее внутренне поляризована. Поэтому в отношении Москвы (по крайней мере пока) санкции выглядят непродуктивными в том смысле, что они не могут принести желаемых результатов.
Пять лет назад я говорил о том, что оптимальной стратегией для Запада выглядит стратегия, нацеленная на то, чтобы «пережить» путинский режим. Россия сегодня находится в упадке, а экономическая ситуация в стране продолжит ухудшаться. Российскую экономику по причине ее прогрессирующей примитивности трудно «разнести в клочья», но еще сложнее «перезапустить». Западу правильнее сосредоточиться на решении частных вопросов, чем размахивать «санкционной дубинкой». Стоило бы начать с развития сети газоснабжения Европы, которая позволила бы поставлять сжиженный газ в страны, находящиеся в глубине континента и полностью зависящие сегодня от российского топлива — а Кремль пусть продолжает закапывать миллиарды в балтийское дно. Следует задуматься о комплексной политике ограничения политической активности партий и групп, получающих прямое и косвенное финансирование из Москвы или лоббирующих ее интересы. Стоит пересмотреть выданные россиянам виды на жительство и долгосрочные визы ровно так же, как, например, правительство Кипра пересматривает сейчас программу «золотых паспортов», делая это без всякой санкционной риторики. Усилия западных спецслужб должны сосредоточиться на том, чтобы отравители из ГРУ не могли въезжать в ЕС под постоянно меняющимися фамилиями. Если эти меры будут системными и эффективными, они окажутся куда болезненнее для Кремля, чем любые санкции, но при этом не затронут простых российских граждан и не вызовут в России очередной вспышки антизападных настроений. Но формализовать и имплементировать этот комплекс мер намного сложнее и хлопотнее, чем сделать Бортникова и Кириенко невъездными в ЕС или заморозить их несуществующие счета в США.
