Недавно было опубликовано решение апелляционной инстанции суда по громкому делу о мошенничестве против бывшего вице-премьера пермского краевого правительства Елены Лопаевой (само решение было вынесено еще в апреле). Этот процесс примечателен тем, что поставил под вопрос итоги выборов президента России в 2018 году — судя по показаниям свидетелей и самой осужденной, во время избирательной кампании Путина были настолько большие финансовые нарушения, что его должны были снять с выборов.
В действительности это лишь верхушка айсберга: финансирование политических партий (особенно «партии власти») и административных кандидатов в значительной степени находится в тени. Более того, теневым является и финансирование многих государственных и муниципальных проектов, что ведет не только к коррупции, но и к укреплению «вертикали власти».
Как устроена система финансирования политических партий и избирательных кампаний в России с точки зрения закона
Российское законодательство довольно подробно регулирует правила финансирования политических партий и избирательных кампаний. В теории это нужно для обеспечения равенства возможностей кандидатов и для того, чтобы решающую роль на выборах играли не партии, а содержательные аргументы. Проблема в том, что контроль за соблюдением этих норм весьма избирательный, как и все в нынешней российской правовой системе.
По закону политические партии имеют строгие финансовые ограничения: общий объем пожертвований может быть лишь чуть более 4 млрд рублей в год, а максимальный размер пожертвований от одного юридического лица — не более 43,3 млн рублей в год. Возможны также пожертвования от граждан, членские и вступительные взносы, доходы от коммерческой деятельности и займы, но, как правило, эти статьи доходов имеют небольшое значение (лишь «Единая Россия» активно пользуется беспроцентными займами от своих постоянных доноров, частично обходя таким образом ограничения). Кроме того, предусмотрено ежегодное государственное финансирование для партий, набравших более 3% голосов на последних выборах депутатов Госдумы (152 рубля за каждый полученный голос) и разовое государственное финансирование, если выдвинутый партией кандидат в президенты набрал более 3% голосов.
Эти правила должны были бы усилить конкуренцию между партиями, но в реальности сработали в обратную сторону. Доходы «Единой России» превышают суммарные доходы всех остальных политических партий в 1,8 раза. На «парламентскую пятерку» приходится свыше 94% от суммарных доходов. Свой вклад в это неравенство вносит и государственное финансирование, поскольку почти 60% бюджетных средств достаются «Единой России». Сюда стоит еще добавить расходы на содержание помощников депутатов, офисов в регионах и поездки по стране — все это тоже влияет на финансовую стабильность партий, поскольку часто на должности помощников они устраивают членов партийного аппарата, а офисы используют для партийных нужд.
Правила финансирования избирательных кампаний устроены похожим образом: в них есть ограничения на предельный размер пожертвований и ограничения размеров трат избирательных фондов. Все расходы на ведение избирательной кампании должны проходить через избирательный фонд. Если в ходе выборов обнаружится финансовое нарушение на сумму более 5% предельного размера расходов, то кандидата или партию нужно снимать с выборов. Для президентских выборов максимальная сумма расходов установлена в 400 млн рублей. Соответственно, при нарушении более чем в 20 млн рублей кандидат должен лишиться регистрации.
Что выяснилось в суде?
Бывшую высокопоставленную чиновницу из Пермского края Елену Лопаеву обвинили в мошенничестве. По версии следствия, она похитила в 2017—2018 гг. 67,7 млн рублей из благотворительного фонда «Содействие — XXI век». Однако сама осужденная говорит, что потратила эти деньги на избирательную кампанию (контекст однозначно указывает на кампанию Путина, хотя этого имени в решении суда не звучит). Упоминающиеся в решении доказательства и показания свидетелей подтверждают эту версию. В финансовой отчетности кандидата Путина за 2018 год такого юрлица не указано, да и пожертвование превышает разрешенный размер. Таким образом, нарушение только в одном Пермском крае более чем в три раза превышает тот самый пятипроцентный барьер, за которым следует снятие кандидата с выборов.
Одного этого факта хватило бы для сенсации, но детали показывают, что ситуация еще хуже.
Фонд «Содействие — XXI век» работал следующим образом. Взносы в него платили крупные компании (например, «Лукойл Пермь»), которые взамен получали налоговые льготы. Управляла фондом зампредседателя правительства Пермского края, которая согласовывала траты лично с губернатором. По данным прокуратуры, с 2014 по 2019 год в фонд «Содействие — XXI век» поступило 4,8 млрд рублей пожертвований. В целом общий оборот фонда достигал 22,8 млрд рублей (для сравнения: суммарная доходная часть бюджета Пермского края за эти шесть лет составляла 616 млрд рублей, а в 2018 году — 115,6 млрд рублей).
Таким образом, довольно крупная сумма из-за налоговых льгот поступила не в бюджет региона, а в специальный «кошелек», который не контролировала Счетная палата и другие надзорные органы. Деньгами из этого кошелька произвольно распоряжались чиновники краевого правительства (как говорит осужденная, исполняли указания губернатора Максима Решетникова, который сейчас работает министром экономического развития России).
Часть этих денег, похоже, пошла на удовлетворение личных нужд губернатора и его ближайшего окружения: на судебных заседаниях говорилось, что на эти средства покупались утюг, напольные весы, кальян, продукты, кеды, детская горка, оплачивались счета в дорогих ресторанах. Другая часть средств была потрачена на проведение избирательных кампаний — президентской и губернаторской. В апелляционной жалобе Лопаевой указано, что показания «о расходовании 67 000 000 рублей на организацию проведения избирательной кампании в 2018 году подтверждаются ведомостями, расходными кассовыми ордерами, показаниями свидетелей И., С1., Б1., аудиозаписями. Для оплаты работы агитаторов, бригадиров, политтехнологов она (Лопаева — прим.ред.) передавала в Фонд свои личные деньги. Ее деятельность по выборам была отмечена благодарственным письмом», а решение о финансирование избирательной кампании 2018 года на территории Пермского края из средств фонда принималось лично губернатором Максимом Решетниковым. Такая необходимость возникла, поскольку «Москва не выделила „Единой России“ бюджет и губернатор должен был „крутиться как может“» (из чего, собственно, и ясно, что речь идет именно о кампании Владимира Путина).
Согласно показаниям свидетелей, финансирование выборов президента РФ проводилось за счет средств фонда. Проекту было дано название «Пермский край — движение вперед! Новое время». Правда, значительная часть договоров по этому проекту оказалась фиктивной: они не исполнялись, а деньги по ним обналичивались и использовались для погашения долгов. Лопаева говорит (и свидетели это частично подтверждают), что из этих денег и шла оплата работы агитаторов, политтехнологов и прочих предвыборных услуг.
Насколько это распространенная схема
«Пермское дело» — это отнюдь не единичный случай. Например, в 2018 году 5,5 года колонии получил бывший челябинский вице-губернатор, политтехнолог Николай Сандаков. В опубликованном судебном решении также говорится, что у «Единой России» имелся неофициальный фонд, из которого дополнительно оплачивались предвыборные мероприятия. Фонд формировался из различных источников, в том числе за счет денег, внесенных кандидатами в депутаты. Деньгами фонда распоряжался заместитель губернатора. Ему составляли заявки на необходимую сумму, а тот выдавал деньги, которыми оплачивалась проделанная работа. Деньги хранились в кабинете в сейфе и тратились на оплату технологов, социологов, агитаторов, чаепития.
В 2019 году закончилось обвинительными приговорами громкое «дело Гайзера» — губернатора Республики Коми. В решении суда также говорится о «теневой кассе», взносы в которую платили крупные компании (например, энергетический «КЭС-Холдинг» вносил 100−300 млн рублей в год, сетевая компания «Комиэнерго» — 15−60 млн в год, «Монди Сыктывкарский лесопромышленный комплекс» — 40−50 млн в год, а «Сыктывкарский ликеро-водочный завод» отдавал по полмиллиона в месяц). Из письменных показаний вице-премьера Коми Константина Ромаданова следует, что к выборам с помощью Администрации президента России подключали сырьевых гигантов — «Лукойл», «Роснефть», «Зарубежнефть», «Северсталь». Деньги передавали кому как удобно — наличными и безналичными способами. Например, австрийская «Монди» спонсировала Федерацию футбола Республики Коми, а та уже выдавала из этих денег займы «кому надо».
Такие фонды существовали (и продолжают существовать) во всех регионах. Публичная финансовая отчетность избирательной кампании Владимира Путина в 2024 году показывает, что в фонд кандидата поступило более 400 млн рублей, а донорами стали различные фонды регионального сотрудничества и развития, тесно связанные с «Единой Россией». Публичных сведений об источниках финансирования подобных фондов нет. Они — главные официальные доноры «Единой России» и многих административных кандидатов, но при этом могут аккумулировать и иные средства, которыми распоряжаются представители партии или соответствующих администраций.
Непрозрачность фондов способствует не только коррупции, но и усилению «вертикали власти»
Проблема с этими фондами не ограничивается растратой находящихся в них средств в личных интересах контролирующих их лиц или созданием неравных условий на выборах.
Эти же средства произвольным образом распределяются на поддержку муниципалитетов. Один из свидетелей по пермскому делу рассказал, что «направления расходования и объекты финансирования определял губернатор совместно с Правительством Пермского края, и муниципалитетами. Внебюджетные денежные средства направлялись по трех-четырех-пятисторонним договорам в рамках социального инвестирования, ответственность по использованию денежных средств была за субъектом РФ. Со стороны „№ 2“ не было аудита расходования благотворительных средств Фондом, краем. Ответственность за целевое использование денежных средств, выделенных в рамках соглашения Фонду, несло его руководство».
Таким образом, даже поддержка муниципалитетов осуществлялась не по прописанным в законе бюрократическим процедурам, а произвольно по решению губернатора и правительства. Это значит, что высшие чиновники сами решали, кому дать, а кому не дать денег, без каких-либо конкурсных процедур. Благодаря такой системе распределения средств можно поощрять глав муниципалитетов (например, за правильные итоги выборов) или, наоборот, наказывать слишком строптивых.
Никаких инструментов контроля как за деньгами, так и за процессом принятия решений об их распределении в такой схеме нет не только у общества, но даже у государственных органов. И эта схема продолжает сегодня действовать по всей стране.
