23 июля в ЦИК России прошла встреча с незарегистрированными кандидатами в депутаты Московской городской Думы. Несколькими днями ранее на проспекте Сахарова в Москве состоялся митинг, собравший более 20 тысяч человек. В ходе акции было выдвинуто главное требование — регистрация оппозиционных кандидатов. Тогда же было принято решение выйти на несогласованную акцию у московской мэрии 27 июля.
Сторонники власти утверждают, что их оппоненты якобы представили «липовые» подписи — и либо не умеют работать, либо обманывают граждан и избиркомы. Сама власть отвечает на требования протестующих волной репрессий: 24 июля стало известно о возбуждении дела по статье 141 УК РФ «Воспрепятствование осуществлению избирательных прав или работе избирательных комиссий» и череде ночных обысков и задержаний у лидеров протеста — Алексея Навального, Дмитрия Гудкова, Ивана Жданова.
Когда речь заходит о сути дела, то и незарегистрированные кандидаты, и сторонники власти в публичном пространстве используют в основном отрывочные сведения. Например, член Общественной палаты Илья Ремесло рассказал на пресс-конференции о примерно 50 «мертвых душах», обнаруженных в подписях оппозиционных кандидатов. В свою очередь, незарегистрированные кандидаты называют конкретные фамилии людей, чьи подписи признали недействительными или недостоверными. При этом понятно, что «забраковано» было гораздо больше подписей.
Движение в защиту прав избирателей «Голос» попросило незарегистрированных кандидатов прислать документы, полученные в комиссии при отказе в регистрации, и свои возражения. Эти данные пока удалось получить от девяти незарегистрированных кандидатов (Дмитрия Гудкова, Ивана Жданова, Юлии Галяминой, Андрея Бабушкина, Олега Мусатова, Елены Русаковой, Анастасии Брюхановой, Любови Соболь и Ильи Яшина), но и их достаточно, чтобы понять общую картину случившегося.
Подавляющее большинство подписей было «забраковано» по двум причинам.
Вас не существует
Первое основание для признания подписи недействительной — справка из Центра адресно-справочной работы Управления по вопросам миграции ГУ МВД по Москве (бывшая ФМС). По таким справкам «браковались» подписи, в которых якобы были неполные или неточные паспортные данные избирателей или сборщиков. У Дмитрия Гудкова так «забраковали» около 400 подписей, у Юлии Галяминой — более 500, у Любови Соболь — около 300, у Ильи Яшина — почти 200.
При этом кандидаты сообщают о том, что ими выявлена масса случаев, когда избиркомы отправили в МВД не те данные. Например, кандидат Анастасия Брюханова рассказала, что у нее признали недействительными множество подписей из-за того, что Excel-таблица, в которую члены избиркома заносили паспортные данные, начала преобразовывать формат данных, а также заменять «ё» на «е».
В штабе Дмитрия Гудкова выявили около 100 ошибок, допущенных при внесении данных для проверки. У юриста ФБК Ивана Жданова — 90, у Любови Соболь — 77. Почти во всех случаях это 20−25% от числа подписей, которые были «отбракованы» по базам данных МВД. Этого уже достаточно, чтобы ставить под сомнение результаты этой проверки. Но главное в этой истории то, в какой форме эти данные были представлены самим МВД.
Формы, в которой МВД должно предоставлять свою справку, ни в одном из законов нет. Но она есть в протоколе к Соглашению о взаимодействии Центральной избирательной комиссии Российской Федерации и Министерства внутренних дел Российской Федерации от 2 сентября 2016 года. Там указано, что МВД в случае «браковки» подписи должно предоставить сведения, которые отличаются от указанных в подписных листах кандидатов. Ни в одном из просмотренных нами пакетов документов эта норма не была выполнена. Выходит, что сотрудники МВД придираются к кандидатам, не исполняя при этом собственные обязательства.
Если вышестоящие комиссии или суды на этом основании вернут кандидатам все подписи, «отбракованные» по базам паспортов, то значительная часть проблемных подписей снова станет действительными и достоверными. Например, Илье Яшину одного этого основания хватило бы для того, чтобы стать зарегистрированным кандидатом. Но большинству других кандидатов этого будет мало — им надо оспорить второе основание для отказа в их регистрации.
Экспертиза без ответственности
Второе важное основание, по которому «бракуют» подписи, — заключение графолога из Экспертно-криминалистического центра МВД. Почерковед может забраковать почти любую подпись. Более того, он может признать саму подпись достоверной, но посчитать, что дата проставления подписи была записана другим человеком (по закону дату и подпись избиратель ставит сам).
Ответственности по закону за свою «экспертизу» графолог не несет. Более того, графолог никак не обосновывает свое решение. Это вообще сделать затруднительно, поскольку для того, чтобы достоверно утверждать, что чья-то подпись не принадлежит тому или иному человеку, нужно иметь примеры его почерка и достаточное количество времени для анализа. Однако оспорить такое «заключение эксперта» в российских реалиях крайне сложно — избиркомы и даже суды зачастую отказываются принимать во внимание даже заявления и показания под присягой самих избирателей, которые эти подписи ставили. Да и собрать такие заявления крайне сложно — избиратели, поддержавшие кандидата, могут уехать в отпуск, просто не открыть второй раз, не захотеть усложнять себе жизнь походами в избирком или суд, просто испугаться давать копию паспорта незнакомым людям.
Тем не менее, многие кандидаты пробуют собрать свидетельства поддержавших их людей, чьи подписи были признаны недействительными. Илья Яшин еще в конце прошлой недели заявлял, что у него около 140 таких заявлений, Любовь Соболь сообщает о 72, Иван Жданов — о 7, Дмитрий Гудков — о 160. У Геннадия Гудкова почерковеды забраковали подпись, которую за него поставил Илья Яшин.
Истина — воля избирателей
Этих фактов достаточно для того, чтобы считать проверку графологов дискредитированной. Однако реальное количество таких ошибок неизвестно. Неизвестно и то, сколько действительно ненастоящих подписей есть у незарегистрированных кандидатов — все-таки «мертвые души» в подписных листах действительно были обнаружены.
Тут важно понимать, что засылка в штаб конкурента своих «шпионов» или даже «диверсантов», которые должны портить ему подписи, — это старая как мир технология. Кандидаты и сами признают, что процент брака у них может быть довольно большим. Например, Юлия Галямина сообщает, что ошибки могли закрасться в 8−9% подписных листов. Учитывая заинтересованность кандидата, можно предположить, что процент брака действительно находится на границе 10% (именно такой процент допускается российским законодательством). Возможно, другие кандидаты находятся в похожей ситуации — некоторые из них все же не рвутся показывать независимым наблюдателям все документы.
Однако это имеет мало отношения к сути вопроса. Очевидно, что большинство из протестующих кандидатов провели действительно гигантскую работу и собрали больше реальных подписей, чем те «административные» кандидаты, которых уже зарегистрировали. В ситуации полного и заслуженного недоверия к результатам проверки подписей единственным арбитром могут быть только сами избиратели.
Поэтому до участия в выборах нужно допускать всех кандидатов, которые сейчас возражают против отказа в регистрации, — не только Яшина, Митрохина, Русакову, Соболь, но и Ирину Собянину, и Дмитрия Булыкина. Это возможно сделать, не выходя за существующие юридические рамки, поскольку при апелляции избирательная комиссия имеет полное право поставить под сомнение все заключения «экспертов» МВД.
В будущем механизм регистрации кандидатов необходимо кардинально пересматривать: возвращать избирательный залог, вводить возможность поддержать выдвижение кандидата через портал госуслуг
