Бархатная революция в Армении привела лидера протестного движения Никола Пашиняна к власти. В стране сложилась парадоксальная ситуация, когда кресло премьер-министра занял представитель партии меньшинства, в то время как республиканское большинство объявило о своем уходе в оппозицию. Внутренняя борьба перешла в качественно новую стадию — технологическую. Республиканцы, вопреки всем прогнозам, удержали партию от раскола и проявили жесткую и последовательную дисциплину. Наиболее подготовленные чиновники, имеющие опыт государственной службы, ушли со своих должностей, создавая для нового премьера кадровую головную боль. Рейтинг доверия Пашиняна крайне высок, лучший выход из ситуации для него — досрочные выборы. Однако республиканцы, желающие взять реванш, будут использовать свои конституционные возможности для оттягивания процесса по роспуску Национального собрания. Их расчет сводится к тому, что грядущие ошибки и провалы правительства приведут к падению рейтинга Пашиняна, что откроет пространство для широких маневров.
Противостояние старых «политических лис» с молодыми и голодными «политическими волками» будет происходить на фоне изменений региональной и глобальной конфигурации. Армения — небольшая закавказская республика, которая находится в географической и цивилизационной «петле»: восточная и западная границы страны блокированы со стороны Азербайджана и Турции, логистика с Россией — главным стратегическим партнером — осуществляется через Грузию, и лишь южный участок иранской границы остается открытым. Сложность внешнеполитического положения обусловлена не только географией, но и комплексом сложнейших исторических факторов. В отношениях с турецкой стороной стоят вопросы признания и преодоления последствий геноцида 1915−1923 гг. (территориальные проблемы — историческая Западная Армения и Киликия, репарационный вопрос — компенсации, материальное наследие
Не все безоблачно в грузинском, иранском и российском направлениях. Но если с Тбилиси и Тегераном проблемы носят ограниченный и точечный характер, то отношения с Москвой находятся в области неопределенности. Россия стала крупнейшим поставщиком наступательного вооружения Азербайджану. Согласно последнему отчету Института проблем мира (SIPRI) о мировом экспорте оружия за 2017 год, Армения импортировала оружие на $ 124 млн (54-е место в мире). За тот же период Азербайджан приобрел оружия почти в пять раз больше — на $ 551 млн. При этом Ереван приобретал оружие только у России на кредитные средства ($ 200 млн), выделенные самой же Москвой. За аналогичный период российская сторона продала Баку 36 единиц тяжелых огнеметов «Солнцепек» TOС-1A (применялись в апрельской «четырехдневной войне» 2016 года), 40 единиц БТР-82А и 800 единиц противотанковой системы «Хризантема». Помимо этого Азербайджан активно осваивает другие рынки — например, он закупил у Израиля 40 ударных беспилотников (стали большой проблемой для Армении в апреле 2016 года) и 215 единиц противотанковых ракет «Спайк». Наблюдается заметная активизация и в других направлениях — Чехия, Словакия, Беларусь. Иными словами, российское ВПК не является монополистом на азербайджанском рынке, что дает официальному Баку больше самостоятельности в принятии стратегических решений.
Никол Пашинян многократно заявлял, что диалог с Россией остается приоритетным для армянской стороны, и Ереван не собирается пересматривать свое членство в евразийских интеграционных блоках — Евразийском экономическом союзе (ЕАЭС) и Организации договора о коллективной безопасности (ОДКБ). Важность российского фактора Пашинян, как и любой армянский политик, осознает очень четко — на это указывают его резкие реверансы в сторону Москвы, сделанные в момент, когда встал вопрос получения власти после отставки Сержа Саргсяна. Во время своих выступлений перед стотысячной аудиторией на центральной площади он цитировал заявление пресс-секретаря российского МИД Марии Захаровой. В них говорилось о том, что происходящие в Армении события являются исключительно внутренним делом республики, которая всегда будет располагать дружбой и поддержкой Москвы. Обратная связь сработала, когда Пашинян ответил, что Россия была и останется братской страной и ближайшим союзником Еревана. Иными словами, лидер армянской революции ответил Захаровой, что Армения не собирается менять свой внешнеполитический вектор.
После избрания армянский премьер принял участие в заседании Высшего Евразийского экономического совета в Сочи, а также провел ряд двусторонних встреч. При этом он подчеркивал, что является не прозападным или пророссийским политиком, а исключительно проармянским. С точки зрения политического реализма национальные интересы Армении («проармянскость») требуют выполнения одного важного условия — создания стратегических внешнеполитических альтернатив, что означает частичное ослабление позиций Москвы уже в среднесрочной перспективе. Возможно ли это? Теоретически — да, практически — маловероятно. Для создания каких-либо альтернатив государство должно обладать нужными качественно-количественными ресурсами военного, политического, экономического и лоббистского характера.
В военно-политическом направлении позиции России довольно крепки как на двустороннем уровне, так и в рамках ЕАЭС и ОДКБ. В 2016 году было ратифицировано соглашение о создании объединенной российско-армянской системы противовоздушной обороны. Шестая статья данного документа устанавливает иерархию управления совместными действиями войск ПВО, дислоцированных в Армении. Согласно данной иерархии, общую координацию совместной деятельности и общее руководство осуществляет командующий с российской стороны. Это означает, что вышестоящее командование силами ПВО Армении (общая координация и управление) во время военной угрозы передается Москве. Многие формулировки крайне размыты и непонятны. К примеру, неясен механизм принятия решений в чрезвычайных ситуациях, когда счет идет на минуты и секунды. Более того, членство в наднациональном блоке ОДКБ неформально и теоретически сковывает определенные маневры армян: превентивные военные удары по противнику, самостоятельность в принятии тактико-стратегических решений
Ереван, как и любой член подобной международной организации военно-политического характера, самостоятельно передал часть своего суверенитета, рассчитывая на большие дивиденды (для Армении это гарантии безопасности от внешних угроз). Однако главная угроза — это потенциальная азербайджанская агрессия в карабахском направлении, которое ОДКБ не рассматривает в качестве зоны своей ответственности. Изначально было четкое понимание того, что в случае острого конфликта, Казахстан и Беларусь не выступят на армянской стороне, поэтому Ереван рассматривал данную организацию как новый формат в отношениях с Россией. Однако многочисленные эскалации, дошедшие до военного столкновения в апреле 2016 года, показали, что Москва ведет себя довольно сдержанно и не стремится к серьезному вмешательству на чьей-либо стороне. Подобное поведение связано с тем, что в последние десять лет в российском направлении наблюдалась, с одной стороны, пассивность Армении, а с другой — возросшая политическая, экономическая и лоббистская активность Азербайджана.
Согласно последнему докладу Евразийского банка развития, современные позиции Армении в потоках прямых иностранных инвестиций (ПИИ) можно отнести к категории нестабильных (чистый приток трансфертов из России сократился почти в три раза). При этом наблюдается значительный рост азербайджанских прямых инвестиций на постсоветском пространстве. Наиболее приоритетные направления для Баку — Россия, Беларусь и Казахстан, то есть партнеры Армении по ЕАЭС и ОДКБ. Азербайджан конвертирует свои финансовые возможности в реальный лоббистский ресурс, который эффективно работает по всем вышеназванным направлениям. Баку рассматривается Москвой как более значимый самостоятельный субъект, чей голос в международных организациях имеет определенный вес, в то время как поддержка Еревана воспринимается как нечто естественное. При этом Россия — главный инвестор для экономики Армении, а корпорации «Газпром» и «Роснефть» являются монополистами на ее энергетическом рынке. Таким образом, военно-политическая, экономическая, наднациональная и экономическая зависимость от России настолько существенна, что Москва не беспокоится о возможном внешнеполитическом «отходе» Еревана.
У нового правительства есть лишь один ресурс, который может способствовать формированию реальной диверсифицированной политики — это многомиллионная армянская община. В армянском обществе ее принято называть «Диаспорой», что не соответствует действительности. С политической точки зрения «Диаспорой» принято считать этническую общину, имеющую глобальную институциональную надстройку с четкой политико-идеологической установкой (Всемирный Еврейский Конгресс, Всемирный Польский Конгресс, Орден Хибернианцев). Армянские общины частично объединены вокруг института церкви, а лоббированием занимаются общественные организации, оторванные от интересов своего этнического большинства и государства-происхождения. Трансформация разрозненных общин в единый диаспоральный институт займет не один год и потребует от Еревана существенных ресурсов. Внешнеполитическая диверсификация «сверху» (по инициативе других внешних центров) в краткосрочной и среднесрочной перспективе также маловероятна.
В региональном контексте США делают политическую ставку на Грузию, последовательно сокращая на протяжении последних десяти лет финансовую поддержку Армении и проявляя пассивность в контексте развития двустороннего политического диалога с Ереваном. Последнее обусловлено тем, что новая республиканская администрация воспринимает Ереван как верного союзника своих основных противников — России и Ирана. Европейский союз проявляет интерес к Армении в контексте общерегионального процесса демократизации и не обладает серьезными геополитическими инструментами для ведения внешнеполитической конкурентной борьбы. Пока сложно сказать, на основе какого фундамента будет выстраиваться внешнеполитическая стратегия нового руководства страны, но разработка новых концептуальных альтернатив является задачей из разряда трудновыполнимых.
