Контрнаступление Украины наконец-то приобретает различимые очертания, но ответ России пока не ясен. По предположениям эстонского аппарата военной разведки, Россия, скорее всего, развернет новую кампанию мобилизации подобную той, что была объявлена в конце сентября прошлого года. Глава ЧВК «Вагнер» Евгений Пригожин тоже выступил со зловещим призывом к полной мобилизации. В связи с этим возникает вопрос: а способно ли российское государство в настоящее время аккумулировать необходимые человеческие ресурсы для достижения своих целей в Украине? Ставки высоки, особенно если учитывать продолжающийся конфуз с рейдами в Белгороде и надвигающийся риск крупной потери территорий в Украине. Напрашивается вывод, что очередной раунд мобилизации неизбежен.
Однако на сегодняшний день у нас нет никаких серьезных признаков намерения режима развернуть мобилизацию 300 тысяч человек, подобную той, что мы наблюдали в сентябре прошлого года. В конце концов, у кремлевских чиновников есть проблема: экономическая система и параллельные политические институты, созданные ими для обеспечения стабильности страны, делают невозможной постоянную устойчивую мобилизацию для фронта. Хуже того, растущее значение строительства и недвижимости для российской экономики — и в контексте тех усилий, которые режим предпринимает для перестройки политической экономики страны - зависит от предложения рабочей силы, равно как и любые перспективы импортозамещения.
Формирование дефицита
До объявления о начале мобилизации в конце сентября 2022 года нехватка рабочей силы вызывала значительную озабоченность властей и оставалась важной проблемой во время пандемии Covid-19. По данным опросов, проведенных в 2021 году, 9 из 10 компаний сообщили о нехватке персонала, причем 63% респондентов заявили об отсутствии подходящих кандидатов на имеющиеся рабочие места. Тогда на малый и средний бизнес приходилось 28% всех вакансий. С тех пор эта цифра выросла до 33%, что говорит о том, что государственные компании и крупные фирмы все чаще переигрывают малый и средний бизнес в борьбе за лучших специалистов.
Опросы предприятий, проведенные Центробанком в январе-марте этого года, выявили худшие показатели нехватки рабочей силы со времен дефолта 1998 года, причем больше всего пострадали обрабатывающие производства, коммунальное хозяйство, транспорт и логистика. Эксперты приводят разные цифры, но количество уехавших из России оценивается в пределах 500−700 тысяч человек, многие из эмигрантов работали на квалифицированных рабочих местах с возможностью удаленной работы, например, в сфере информационных технологий. Это примерно 0,8% от объема официальной рабочей силы по показателям прошлого года, причем эта цифра завышена за счет граждан Украины, добровольно или принудительно переехавших в РФ, а также работающих пенсионеров, не отчитывающихся о своих доходах.
Дефицит рабочей силы влияет на каждый сектор по-разному: некоторые предприятия являются более системно важными, а другие, например, строительство, зависят от уровня миграции, играющей важную роль в их функционировании. Количественно оценить истинные масштабы нехватки рабочей силы и влияние «узких мест» чрезвычайно сложно, но строительный сектор может стать отправной точкой и полезным «кейсом» для изучения.
Министерство строительства утверждает, что строительный сектор испытывает дефицит примерно в 250 тысяч человек, а Владимир Кошелев, член комитета Госдумы по строительству и ЖКХ, предположил, что нехватка достигает 5 миллионов. Истина где-то посередине, но большие цифры интуитивно более понятны. Ранее чиновники министерства рапортовали, что в строительстве занято до 11 миллионов человек. В 2021 году 12,3% официальной рабочей силы в этом секторе — тогда эта цифра была гораздо меньше и составляла 6,5 миллионов человек — приходится на мигрантов. С начала пандемии рабочие-мигранты переключились на транспорт и логистику из-за лучших условий труда и сопоставимой оплаты. В 2021—2022 гг. можно было услышать немало историй о том, как конкурирующие застройщики платили рабочим бригадам, чтобы переманить их cо строительных площадок конкурентов на собственные проекты.
В прошлом году инвестиции в транспорт и хранение выросли на 21,1%, а в строительство - на 24,6%; вместе они составили чуть более 24% всех инвестиций в основной капитал. С момента начала полномасштабного российского вторжения в Украину строительство неизменно демонстрирует ежемесячный рост, а в последние шесть месяцев темпы роста даже ускорилось за счет опережающего роста расходов на инфраструктуру и нежилые проекты (они были заложены в бюджет из государственных средств до вторжения, чтобы смягчить экономический шок от санкций). В первом квартале 2023 года рост в строительстве составил 9% в годовом исчислении. Для сравнения, оборот розничной торговли в первом квартале снизился на 8% в годовом исчислении.
Строительство жилой недвижимости и новой логистической инфраструктуры для войны, наряду с перенаправлением торговых потоков, создает рабочие места и заработную плату, которые поддерживают спрос по всей стране, о чем свидетельствует растущий вклад сектора строительства в ВВП. Но этот рост представляет собой инфляционную бомбу замедленного действия, которая существенно влияет на способность мобилизовать рабочую силу для армии.
Утрата интеллектуальных ресурсов
Освещая действие санкций или положение дел в российской экономике, наблюдатели как правило уделяют наибольшее внимание нехватке квалифицированной рабочей силы в стратегически важных отраслях: это связано с системными рисками для военно-промышленного комплекса, которые они создают в долгосрочной перспективе. До отъезда из страны 500−700 тысяч человек, уехавших после объявления мобилизации, в сообщениях СМИ уже слышалась обеспокоенность по поводу усугубляющейся нехватки выпускников, квалифицированных в области математики и инженерии. Например, всего 240 тысяч студентов сдали государственный экзамен по математике для поступления на технические факультеты университетов, тогда как правительство заложило в бюджет 251 тысячу мест. Общее число студентов, сдавших экзамены по математике, даже если они не поступили учиться на соответствующие программы, сократилось на 60 тысяч человек по сравнению с прошлым годом. Хотя утечка мозгов — явление не новое и значительно усугубившееся за последнее десятилетие и вплоть до февраля прошлого года, наиболее радикально изменилось то обстоятельство, что эмигрировавшие ученые и исследователи теперь не могут обмениваться своими идеями и результатами исследований с коллегами в России.
Потеря производительности из-за эмиграции ученых и инженеров и «отгораживания» интеллектуальных сообществ усугубляется неспособностью системы образования подготавливать достаточное количество выпускников. А теперь представим, какие трудности ожидают страну после того, как Дума отклонила предложение об освобождении выпускников аспирантуры и докторантов от службы в армии, подталкивая еще большее число студентов, занимающихся серьезными специальными дисциплинами, к эмиграции Если, конечно, они могут это себе позволить).
С одной стороны, решение Думы отражает общее понимание политической элитой того, что рабочий класс не может вести эту войну в одиночку. С другой стороны, оно говорит о сохраняющихся трудностях в достижении целей мобилизации. Государству необходимо сохранить все возможные опции, чтобы закинуть достаточно широкую сеть для вылова потенциальных мобилизованных. Передача этой ответственности наемным военным компаниям и государственным предприятиям с частным финансированием и укомплектованием штата освобождает государство от части тяжелой работы.
Ущерб экономике знаний огромен, но это совсем не значит, что он проявится немедленно. Россия может сохранять макроэкономическую стабильность, хотя и с большими затратами, пока остаются каналы для импорта или кражи технологий, интеллектуальной собственности и других ресурсов. Аналогичным образом, потеря более высокооплачиваемых работников, как правило, меньше влияет на спрос на товары, а именно в этой области болезненность санкций ощущается сильнее всего. Возможно, эмиграция обеспечила небольшой спускной клапан для предотвращения дальнейшего роста стоимости недвижимости, вызванного программами субсидирования ипотеки, хотя, с другой стороны, она усугубляет инфляционные «узкие места» для конкретных товаров или услуг. Но что действительно вызывает серьезную озабоченность правящего режима, так это рабочий класс.
Герои рабочего класса
23 марта 2023 года Путин подписал указ об индексации региональных минимальных ставок заработной платы на 18,5% с 1 января 2024 года, что означает повышение с 13 743 рублей в месяц до 16 345 рублей. Это повышение особенно значимо, учитывая, что годовая инфляция замедлилась, и в марте и апреле не превышала 4%. Опросы Центробанка РФ по деловой активности также указывают на устойчивое улучшение ожиданий компаний, работающих в сфере строительства, транспорта, логистики и розничной торговли, на фоне снижения показателей в обрабатывающей промышленности, сфере услуг и сельском хозяйстве. Некоторый отскок — это эффект низкой базы. Прошлогодний шок вызвал столько неопределенности, что предприятия — что вполне логично — не знали, чего ожидать. Тем не менее, они все равно выиграли от роста цен на экспортируемые энергоносители. Сегодняшний контекст больше говорит о выборе внутреннеполитической линии.
Повышение минимальной заработной платы направлено на снижение прекарности, непредсказуемости, с которой сталкиваются множество семей. После введения мер жесткой экономии в 2014—2015 гг. минимальная месячная заработная плата настолько сильно отстала от стоимости жизни, что на момент пандемии она составляла лишь примерно треть от той суммы, которая, если верить результатам масштабного исследования домохозяйств, проведенного Росстатом, позволяла среднестатистической российской семье «сводить концы с концами». Повышение заработной платы в следующем году покроет большую часть отставания в индексации и потенциально увеличит заработную плату в реальном выражении. Даже в условиях снижения доступа к импортным потребительским товарам и падения производства автомобилей, работники, находящиеся на самом низком полюсе зарплатного спектра, могут увидеть незначительное улучшение своей покупательной способности, что окажет гораздо больший чистый эффект на спрос на товары, чем эмиграция россиян, принадлежавших к среднему классу.
Повышение МРОТ указывает на соперничающие задачи, стоящие перед правительством: ему нужно одновременно предотвратить значительное снижение воспринимаемого уровня жизни и преодолеть сложные условия для фискальной политики в преддверии думских и президентских выборов в следующем году. Увеличение дефицитных расходов для покупки голосов — сомнительная идея, которая вряд ли придется населению по вкусу. К концу апреля дефицит федерального бюджета превысил 3,4 триллиона рублей, что на 500 миллиардов рублей больше, чем заложенный на весь год показатель. Запланированная для финансирования дефицита бюджета продажа юаней, полученных от экспорта нефти в Китай, идет нарастающими темпами в объеме более чем 900 миллионов долларов в день в то время, когда ликвидность юаней для российских банков и предприятий служит источником постоянной головной боли. Столкнувшись с проблемой снижения валютных поступлений и одновременного финансирования бюджетных расходов, режим решил заставить бизнес нести бремя этих расходов.
В прошлом году более 38% предприятий сообщили об увеличении своих расходов на оплату труда, причем многие из них отметили, что увеличение расходов после объявления мобилизации было направлено на то, чтобы сохранить талантливых работников и удержать их от решения отправиться на фронт. Это косвенное признание той степени прекарности занятости, с которой многие сталкиваются. Эти повышения легче переносят крупные фирмы и государственные предприятия, имеющие легкий доступ к капиталу, государственную поддержку или ценовую власть на соответствующих рынках. В этом году более 74% респондентов, управляющих малыми и средними предприятиями, сообщили, что увеличили расходы на заработную плату и дополнительные бонусы и выплаты, причем 58% из них были связаны с повышением заработной платы и подобных выплат, которые были призваны помочь компаниям конкурировать за рабочую силу. В условиях острой нехватки рабочей силы малый бизнес, скорее всего, первым почувствует последствия. Логичным ответом будет повышение цен, что усилит инфляционное давление на потребителей и государство.
Повышение заработной платы рабочего класса позволяет режиму сгладить потери благосостояния от роста цен на импорт и влияния санкций на потребительскую экономику. В этих мерах можно обнаружить влияние концепций Сергея Глазьева: правильнее измерять экономический успех относительной продовольственной безопасностью среднестатистического человека и сокращением экономического неравенства. Можно предположить, что в краткосрочной перспективе некоторые представители рабочего класса могут увидеть реальное увеличение своей покупательной способности, дающей возможность потреблять товары и услуги. Но поскольку борьба с ростом цен является одной из первоочередных задач по сохранению стабильности при планировании бюджета, то если делать это за счет бизнеса, то в конечном итоге это приведет к ослаблению инвестиций и подрыву экономического роста. Это также увеличит расходы на закупки в тех областях, где оборонный сектор может рассчитывать на использование оборонного бюджета в качестве средства косвенного стимулирования.
Хорошие новости для тех, кто любит плохие новости
Предполагаемое превосходство России в боеприпасах и низкотехнологичном оружии на поле боя в Украине опиралось на имеющиеся прошлые запасы, и на более широкий резерв рабочей силы, способной увеличить темпы производства в условиях ограниченных ресурсов. Мобилизация в сентябре прошлого года была призвана направить в действующую армию примерно 0,4% рабочей силы, что фактически превратило эту рабочую силу из продуктивного использования в чистый убыток, если смотреть на это с точки зрения государственной «балансовой ведомости».
Мобилизация еще 0,4% от числа рабочей силы мало повлияет на ситуацию на фронте во время контрнаступления Украины, если только режим не намерен бросить в бой едва обученных новобранцев в качестве паллиативной меры. Но даже на это требуется время. Мобилизация, начатая в сентябре, ни в коем случае не «закончилась», а превратилась в медленную, изматывающую работу государственных и неформальных аппаратов режима по восстановлению своего потенциала, когда это необходимо, изменению законодательства, когда это уместно, и не прекращающемуся поиску «пушечного мяса» для фронта.
Перевод еще 0,4% рабочей силы на военную службу, что подразумевает большое количество погибших или раненых, которые не смогут вернуться к прежней работе, подорвет экономическую стабильность в стране. Чем глубже становится хроническая нехватка рабочей силы, тем больше возможностей у трудящихся вставлять палки в колеса — а точнее, в шестеренки — промышленности, необходимой для ведения войны. Будь то требование повышения заработной платы, ведущее к росту инфляции (и увеличению расходов на пенсии, социальные услуги и армию), угроза забастовки или требование политических или иных уступок — все оставшиеся у рабочих опции не сулят ничего хорошего для государства.
С осени 2021 года Центробанк России рассматривает идею о том, что уровень безработицы, необходимый для сдерживания инфляции, может структурно увеличиваться из-за демографических (и не только) изменений в российской экономике. В апреле уровень официальной безработицы составил всего 3,3%, что стало историческим минимумом постсоветского периода и, с точки зрения существующей ортодоксальной денежно-кредитной политики, несомненным триггером инфляции.
Существует два основных способа решения проблемы: повышение процентных ставок и усиление принуждения. Первое повышает стоимость заимствований и обслуживания государственного долга, поддерживающего расходы на войну. Второе является средством запугивания рабочей силы, чтобы она не требовала большего, что влечет за собой значительные риски, пока продолжается «частичная» мобилизация. Ухудшение состояния экономики за счет повышения процентных ставок — самый простой выбор в данном случае, который заставит все больше людей задуматься о том, чтобы поехать воевать в Украину, в условиях отсутствия возможностей и растущей безработицы.
