Полномасштабное вторжение России в Украину спровоцировало масштабную эмиграцию из обеих стран. Частью этого процесса стала новая и крупнейшая после 1990-х гг. волна выезда их еврейского населения. Если еврейская эмиграция из Украины — это в основном «беженцы от войны» в полном смысле слова, то еврейская (как и прочая) эмиграция из России была в первую очередь мотивирована негативными экономическими перспективами в этой стране, а также несогласием с политикой режима и опасениями изоляции страны от цивилизованного мира.
В первые недели после начала войны преимущественным адресом и для украинских, и для российских евреев был Израиль. Однако вскоре пути эмигрантов из двух крупнейших постсоветских еврейских общин разошлись. Если в марте 2022 года в Израиль из Украины прибыло вдвое больше новых репатриантов, чем из России (6 009 и 3 393 соответственно), то уже в апреле стало заметно перемещение этого вектора в сторону стран Европы (прежде всего — Германии), где властями и местными еврейскими общинами были развернуты масштабные программы приема украинских беженцев. Еврейские эмигранты из России в этих странах, которые демонстрируют весьма настороженное отношение к россиянам вне зависимости от их этнической принадлежности и политических убеждений, на подобное рассчитывать не могли, и вряд ли данная ситуация скоро изменится.
Израиль, который за сравнительно редкими исключениями, принимает и предоставляет сразу по прибытии свое гражданство евреям диаспоры, сегодня остается единственной страной западного мира, открытой для немедленного переезда на ПМЖ россиян, подпадающих под критерии израильского Закона о возвращении. В итоге еврейская репатриация из России в Израиль идет по нарастающей: с февраля 2022-го до июня 2023 года она составила более 47 тысяч человек, втрое превысив алию из Украины (около15,5 тысяч). Это почти 2/3 от общего числа новых граждан, которых Израиль принял за этот период со всего мира.
Алия и израильское общество
Репатриация евреев диаспоры (на иврите, кибуц галуйот, дословно, «собирание/возвращение изгнанных») на их исторической родине в Эрец-Исраэль (Земле Израиля)/Палестине и (вос)создание там еврейского национального государства является ключевым элементом идеологии политического сионизма. Эта репатриация (на иврите — алия, дословно «восхождение») и интеграция репатриантов в местном обществе является критически важным элементом национального строительства и одним из ключевых факторов политического, экономического, социального и культурного развития Израиля.
В последние треть века понятие «алия» четко ассоциировались с «большой алией» евреев СССР и постсоветских стран, общее число которых, начиная с 1989 года и по настоящее время достигло около 1,25 млн человек, что составляло примерно ¾ репатриантов из всех стран мира за тот же период. Логично, что темы, связанные с этой группой репатриантов (вместе с детьми и внуками, рожденными уже в стране, они составляют около 17% еврейского и порядка 13% общего населения Израиля), остаются заметной частью общенациональной повестки дня.
При всех традиционных разногласиях между старожилами и новоприбывшими, в стране в целом существовал консенсус, что «русскоязычная» алия сыграла критическую роль в израильском «экономическом чуде» второй полвины 1990-х — начала 2000-х гг., в укреплении демографического баланса общества, обороноспособности страны и развитии ее культуры. Под тем же углом, по логике, должна была рассматриваться и «военная алия», начавшаяся 24 февраля 2022 года и ставшая фактическим продолжением т.н. «путинской алии» 2014−2021 гг., в ходе которой в страну прибыло около 130 тысяч человек (более половины из них — из России, около 35% — из Украины).
Позитивных реакций на появление в израильском социальном ландшафте этой группы новых граждан действительно было немало. Но параллельно публичное пространство наполнилось потоком негативных оценок и комментариев, преимущественно исходящих из консервативных и праворадикальных кругов. Их главные претензии к членам новой волны репатриации из России и других стран бывшего СССР включали, во-первых, широко растиражированные утверждения, что основная масса этих людей не намерены постоянно жить в Израиле и, соответственно, вносить свой вклад в развитие еврейского государства, а лишь заинтересованы воспользоваться пакетом государственной помощи (включая медицинскую страховку и социальные выплаты), который полагается новым гражданам, и получить израильский паспорт, позволяющий безвизовый или облегченный въезд в большинство развитых стран мира.
Вторым мотивом является убеждение о наличии субстантивного вызова еврейскому характеру Государства Израиль из-за имеющейся в составе «военной» и «путинской» алии высокой доли лиц, не соответствующих принятому в Израиле религиозному (галахическому) определению еврейства, в соответствии с которым евреем считается человек, рожденный матерью-еврейской. Либо принявший иудаизм в соответствии с признанной государством процедурой.
Правомерность обоих утверждений — как в отношении «военной алии», так и русскоязычных израильтян в целом — вызывает скепсис. Общая доля выходцев из бывшего СССР, покинувших страну в течение всего 33-летия массовой репатриации этой группы, составляет порядка 14%, что меньше, чем среди выходцев из любой другой страны, за исключением Эфиопии и в отдельные времена — Франции. Справедливости ради доля вернувшихся в страну исхода или перебравшихся в третьи страны среди членов «путинской» и «военной» алии была существенно выше, но и она не превышала долю таких лиц среди репатриантов последних лет из практически любой страны Запада.
Несколько сложнее обстоит дело со второй декларацией. Процент «неевреев по галахе» среди русскоязычных соискателей гражданства Государства Израиль постепенно возрастал с 12−20% в начале 1990-х гг. до порядка 55−60% среди прибывших в Израиль во втором десятилетии этого века. А в целом численность лиц, зарегистрированных в качестве «неевреев», принятых за первые 30 лет «большой алии» из бывшего СССР (1989−2019), составила немногим более 300 000 человек — чуть более 30% всех репатриантов этого периода. Причем МВД Израиля регистрировало их в качестве неевреев или лиц «без этно-конфессиональной принадлежности», а Центральное статистическое бюро (ЦСБ) продолжало учитывать их в категории «евреи и другие», включая в «расширенную еврейскую популяцию» страны.
Речь идет о естественной ситуации, отражающей далеко зашедший процесс ассимиляции евреев диаспоры, в силу чего практически каждая еврейская община мира сегодня в разных пропорциях включает как этническое «ядро» (лиц гомогенного еврейского происхождения, как правило, обладающих устойчивым еврейским самосознанием), так и «облако» (потомки смешанных браков и нееврейские члены еврейских домохозяйств) еврейской популяции. Практика показывает, что войны, политические перевороты, резкий рост социальной напряженности, вспышки антисемитизма и иные социальные (а также антропогенные и природные) катастрофы являются триггером массовой миграции, еврейский сегмент которой чаще всего представляет репрезентативный срез «расширенной еврейской популяции» конкретной страны. Именно такую картину представлял первый, относительно наиболее крупный сегмент «большой Алии» из бывшего СССР первой половины 1990-х гг., и нынешняя «военная алия» из России и Украины.
Иными словами, алия в Израиль такова, каковой является еврейская диаспора. Это, однако, оказалось слабым аргументом для тех, кто, ориентируясь на исключительно религиозно-правовые дефиниции еврейства, игнорирует другие имеющиеся в современном мире подходы к определению и самоопределению еврейства, включая этническую принадлежность, культуру, происхождение, семейное и групповое наследие
Этнополитический контекст
Тем не менее, алармистские дискуссии вокруг «беспрецедентно высокой» доли галахических неевреев в алие из России и Украины последних 9−10 лет периодически не умолкали. А с ними — и требования изменить Закон о возвращении, отсекая от права на репатриацию ряд категорий потомков смешанных браков и членов их семей. Но если ранее такие требования циркулировали в основном как абстрактные идеи, то уже в 2020—2021 гг. появились первые и на тот момент безуспешные попытки их оформления в виде законодательных инициатив. А с формированием после выборов в Кнессет в ноябре 2022 года нового правящего блока, тон в котором в гражданских вопросах задавали партии религиозных ультраортодоксов («харедим») и принявших их повестку в этой сфере наиболее консервативные фракции религиозных сионистов (т. н. «Хардаль»), подобные инициативы перешли в практическую плоскость.
Объяснение этому развороту от исторически устоявшегося понимания алии как абсолютного блага для Израиля, вне зависимости от того, какими мотивами руководствуются конкретные новые граждане, в основном имеет политический характер. На протяжении многих десятилетий основным политическим водоразделом израильской политики была тема арабо-израильского конфликта, размежевавшая общество на «правых» и «левых», выступавших за ту или иную схему урегулирования отношений с арабскими странами, соответственно, по модели «мир в обмен на мир» и «мир в обмен на территории». Остальные оси политических размежеваний играли менее существенную роль.
Ситуация во многом стала меняться в последние годы, когда арабо-израильская тема начала уходить на периферию национальной повестки. На первый план выходят гражданские вопросы, и в первую очередь — релевантность сегодняшним реалиям всего комплекса норм, правил и пониманий, действующих в рамках сложившейся на заре израильской государственности системы согласованных и общепринятых норм отношений между государством и религией. В более широком плане спор идет о понимании смысла — этнонационального или религиозного, — вкладываемого сторонниками различных подходов в идею еврейского демократического характера Государства Израиль.
Эта тема вышла на поверхность в виде общественной дискуссии о политическом статусе религиозных общин и справедливом распределении «гражданского и экономического бремени». А ее символом во многом стала община выходцев из бывшего СССР, члены которой в массе своей разделяют правую повестку, но одновременно практически полностью солидарны с идеей еврейской идентичности Израиля в ее этнонациональном понимании. Таковой была и позиция партии «Исраэль бейтейну» (НДИ), большинство избирателей которой, как и ее лидер Авигдор Либерман, были выходцами из бывшего СССР.
Одним из требований НДИ было изменение практики автоматического освобождения от призыва в ЦАХАЛ ультрарелигиозной молодежи до тех пор, пока они официально посвящают все свое время изучению религиозных текстов без права трудоустройства — что ежегодно лишает народное хозяйство многих десятков тысяч востребованных там рабочих рук. Против таких изменений решительно возражали политики-харедим. В силу чего разрушение традиционной электоральной базы НДИ стало критически важной задачей ее противников из правящей партии Ликуд и ее стратегических партнеров — двух ультрарелигиозных фракций: сефардской партии ШаС и ашкеназского блока «Яхадут Ха-Тора». В пропагандистской кампании этого блока русскоязычные избиратели НДИ были представлены в их стереотипно-гротескном и, по данным заслуживающих доверия социологических исследований, крайне далеком от реальности образе «неевреев и ненавистников религии», а лидеры этой партии были объявлены теми, кто якобы «поощряют иммиграцию таких лиц в Израиль». Было очевидно, что в какой-то момент объектом подобных инсинуаций станет вся община выходцев из бывшего СССР, что вскоре и случилось.
Эффект такой линии для право-религиозного блока был в целом отрицательным: число русскоязычных избирателей входящих в него партий постоянно снижалось. На последних выборах в Кнессет в ноябре 2022 года Ликуд и союзные с ним религиозные партии получили не более трети «русских» голосов, остальные две трети получили в основном правые и центристские партии (НДИ, «Государственный лагерь» и «Еш Атид»), оставшиеся в оппозиции. То есть, политически «русская улица» Израиля в целом осталась в правом политическом лагере, в большинстве своем предпочтя ее умеренно-правый и праволиберальный сегмент. И если со «старожильческим ядром» русскоязычной общины Израиля лидерам консервативного блока на этом этапе делать почти нечего, то им может показаться логичным — как бы это цинично ни звучало — как минимум не пополнять ее электоральный потенциал.
Чем, вероятно, и объясняется идущая сейчас мощная пропагандистская кампания с явной целью добиться общественной легитимации изменению параметров Закона о возвращении. Для начала — отменив пункт, разрешающий автономную репатриацию «внуков» галахических евреев, без которых, вероятно, многие их родственники «полу-еврейского» и полностью еврейского происхождения также не решатся на приезд. А для этого — пытаясь представить членов новой русскоязычной волны как «лишенных еврейских корней интересантов», пытающихся использовать возможности, которые им дает Израиль. И тиражируя подходящие к случаю отдельные инциденты.
Параллельно, в информационное пространство периодически вбрасываются данные опросов общественного мнения, на первый взгляд подтверждающие готовность большинства израильтян принять заявленные законодательные изменения. Согласно одному из таких исследований, проведенному по инициативе организации «Хотам», близкой к наиболее консервативному флангу ультра-ортодоксально-национального лагеря и опубликованным сайтом «рупора» этого лагеря радиостанции Аруц 7, «большинство израильтян обеспокоены иммиграцией в Израиль гоев (неевреев) и, как следствие, сокращением доли еврейского населения страны». В силу чего 59% опрошенных посчитали правильным изменить Закон о возвращении таким образом, чтобы люди, не являющиеся галахическими евреями (то есть представители не только третьего, но и второго поколения смешанных браков), не могли репатриироваться в Израиль и получить израильское гражданство. Однако эти данные расходятся с подавляющим большинством других исследований на ту же тему, которые показывают, что идею оставить право на репатриацию и гражданство еврейского государства лишь за «галахическими евреями» поддерживают примерно треть евреев-израильтян и менее 10% готовы на отмену права на репатриацию лишь у «внуков евреев». Примерно от трети до 40% израильтян считают, что Закон о возвращении менять не следует, а 15−20% опрошенных вообще полагают, что страна должна быть открыта для всех, «кто чувствует себя евреем».
Так нужна ли израильтянам алия из России?
На сегодняшний день очевидно, что еврейская община России остается пока единственным статистически значимым ресурсом для масштабной репатриации в Израиль — хотя и не все в политическом руководстве Израиля в восторге от такой перспективы. Так, министр алии и интеграции Израиля от объединенного списка праворадикальных партий «Религиозный сионизм/Еврейская мощь» Офир Софер посетовал, что «все ресурсы министерства ранее (якобы) тратились только на интеграцию репатриантов из бывшего СССР». И определил свою миссию в стимулировании алии из западных стран, прежде всего из Франции и англоязычных общин (чаще всего голосующих за Ликуд и религиозные партии). Однако шансов на то, что в этих странах имеется потенциал репатриации в Израиль, в количестве хоть как-то сопоставимом с эмиграционным потенциалом еврейской общины РФ, крайне немного. Так что прием алии оттуда, несмотря на информационный шум вокруг Закона о возвращении, явно будет продолжаться.
Многое будет также зависеть и от мнения коренных израильтян и старожилов, включая и тех репатриантов из СССР и постсоветских стран, которые живут в Израиле уже не одно десятилетие. Говоря практически, готовы ли израильтяне требовать от правительства поощрять репатриацию из бывшего СССР, выделяя для этого немалые ресурсы?
Опрос, проведенный по заказу министерства алии в сентябре 2023 года, показал, что основным гражданским и политическим «лобби» репатриации из бывшего СССР являются светские, политически умеренно настроенные израильтяне в основном ашкеназского происхождения и выходцы из стран Европы и Америки, с уровнем семейного дохода выше среднего. (Исключением являются в массе своей разделяющие такую же точку зрения сами репатрианты из бывшего СССР, которые тяготеют к правой части политического спектра).
Ядро противостоящего им лагеря скептиков и «негативистов» в плане русскоязычной и иной алии представляет собой конгломерат также во многом пересекающихся категорий: это в основном право-настроенные сефарды — уроженцы страны и выходцы из стран Азии и Африки, религиозные традиционалисты и лица с уровнем семейного дохода ниже среднего. Несложно предположить, что водораздел между «позитивистами» и «негативистами» по отношению к русскоязычной Алие, как и многое другое в Израиле, дополняет разногласия, разделяющие политико-идеологические, этнокультурные и классовые противоречия в израильском обществе.
Но и их, вероятно, не стоит абсолютизировать. В целом по выборке почти половина респондентов высказались за то, чтобы «в большой» или «очень большой степени» стимулировать алию из России, Украины и других постсоветских стран и вкладывать средства в ее интеграцию в Израиле. Еще почти четверть опрошенных готовы делать это «в средней степени». Лишь немногим более 20% полагали, что вкладывать в такие проекты стоит лишь ограниченные ресурсы, или же не делать этого вообще.
Итак, если верить данным этого и иных аналогичных исследований, основная масса еврейской общины Израиля остается приверженной сионистской идее кибуц галуйот. И это вряд ли изменится в обозримой перспективе.
