16 июля в Хельсинки состоится двусторонняя встреча между президентами России и США Владимиром Путиным и Дональдом Трампом: ожидания в отношении этого саммита остаются крайне низкими, что во многом подтверждается и отсутствием признаков подготовки значимых для обеих сторон подвижек по крупным международным «досье» — Украине и Сирии. Неготовность таких подвижек косвенно подтверждается и замораживанием кадровых перестановок в российском «внешнеполитическом блоке»: несмотря на многочисленные слухи, Владимир Путин не стал после переизбрания обновлять свою внешнеполитическую команду, куда условно можно отнести руководство российского МИДа, помощника президента и куратора управления по внешней политике Юрия Ушакова, а также, пусть и с оговорками, помощника президента по сотрудничеству со странами СНГ, Южной Осетией и Абхазией (а де-факто куратора украинского «досье») Владислава Суркова.
Ожидания были связаны как с причинами, имеющими персональное отношение к каждому из назначенцев, так и с комплексными факторами. Начнем с последних. Одно из главных объяснений, почему крупные отставки не последовали именно сейчас, связано с банальной неготовностью кадровых решений. Для Владимира Путина кадровые головоломки очень часто заключается не в том, стоит ли увольнять, а в том, кого назначить и, как это новое назначение впишется в существующую конфигурацию. Как правило, одна отставка требует принятия сразу нескольких одновременных связанных кадровых решений. В таком случае Путину проще готовить пакетные решения, как это можно было видеть, например, в 2016 году, когда в значительной степени обновилось руководство силовых структур, а затем и администрации президента. Но даже в таких случаях кадровые решения принимаются из-за одного-двух главных «триггеров». Например, весной 2016 года это была отставка главы ФСО Евгения Мурова (и связанные с этим войны «силовиков»). Следующая волна перестановок была связана уже с уходом главы администрации президента Сергея Иванова, что привело к эффекту домино, затронувшем не только АП, но и уровни губернаторов, полпредов.
Все это позволяет говорить о том, что если не появляется вынуждающего фактора, некоего сильного давления обстоятельств, Владимир Путин не делает резких кадровых движений, даже если для этого созрела ситуация. И если обстоятельства все же заставили решать кадровую головоломку, то делается это достаточно смело и комплексно. Это опровергает доминирующую точку зрения о том, что Путин опасается перемен и предпочитает стабильность своего окружения. С 2016 года это уже не так.
На сегодня во внешнеполитическом блоке есть достаточно оснований для заметного обновления, но тех самых принуждающих обстоятельств явно недостаточно. Такого давления нет и в отношении общего кадрового состава администрации президента — Владимир Путин просто отложил принятие решения до того момента, когда у него будет достаточно сил и желания сосредоточиться на передвижениях внутри своей команды.
Тем не менее, перестановки назрели, и сегодня они кажутся вопросом неизбежным (вероятно, среднесрочного характера). Так, Сергей Лавров — «дипломатическая глыба», безусловный авторитет в глазах Владимира Путина -находится в числе фигур, об уходе которой говорят достаточно активно. Лавров сегодня вынужден работать в условиях резкого роста влияния военных на дипломатические дела и «выдавливания» дипломатической работы «коммуникационным» сопровождением позиций России. МИД из дипломатического ведомства превращается в глобальную пресс-службу России. Лавров, хотя и остается, безусловно, востребованной фигурой, выглядит реликтом прошлой эпохи. Есть также фактор усталости и возраста.
Сейчас многие комментаторы отмечают, что Лавров остается, потому что ему нет замены. Однако это весьма обманчивое объяснение: у Владимира Путина есть неплохая скамейка «запасных», которые вполне могли бы занять место главы МИДа. Проблема в другом: для президента замена руководителя внешнеполитического ведомства — важный геополитический ресурс, который он хотел бы «отыграть» в ситуации какой-либо геополитической положительной динамики. Назначить нового главу МИДа сейчас — значит использовать этот ресурс вхолостую.
Торможение с обновлением руководства МИДа приостановило и другие кадровые решения, завязанные на руководство администрации президента. Юрий Ушаков пока остается на своем месте, несмотря на возраст и практически полную уверенность в уходе после выборов. Сохранил свой пост и Владислав Сурков, об уходе которого источники объявляли как о вопросе практически решенном.
Для отставки Суркова были две ключевые причины. Во-первых, нарастающая институциональная конкуренция с «силовиками» за управление «украинским досье». Это касается как вопроса стратегического понимания «украинского кризиса», так и более рутинного управления «донбасским проектом». В ФСБ этой территорией (помимо прочего) занимается пятая служба (служба оперативной информации и международных связей), главой которой с 2009 года является генерал-полковник Сергей Беседа. Это один из самых влиятельных руководителей внутри ФСБ, который фактически отвечает за внешнеполитическое направление. Он представлял спецслужбу в Украине во время революции начала 2014 года, пытаясь обеспечить безопасность российского посольства, а также выстраивая связи с украинскими спецслужбами. ФСБ в лице Беседы поддержала осенью прошлого года министра госбезопасности самопровозглашенной ЛНР Леонида Пасечника, который произвел переворот и отстранил от власти Игоря Плотницкого. Плотницкий активно работал под началом Суркова, и у последнего были совсем другие планы на развитие событий в этой «республике». Есть также и другая проблема — у «силовиков» традиционно низкое доверие к «политтехнологам», которых, в данном случае в лице Суркова, часто подозревают в излишних симпатиях к Западу.
Во-вторых, ослаблению Суркова содействует отсутствие видимых перспектив прогресса по минским соглашениям, а также пробуксовка российско-американского диалога с Куртом Волкером. Да и силовое окружение Путина не заинтересовано в каких-либо формах компромиссов с Западом и скорее выступает за радикальные сценарии (например, дождаться «развала» Украины и деградации единства Запада), что осложняет работу Суркова.
. Это касается, прежде всего, внешнеполитического блока, перестановки в котором во многом зависят от геополитической динамики. Кадровые решения тут могут быть приняты, как только у Путина появится некий стратегически значимый геополитический проект, который откроет окно возможностей и создаст условия для реализации потенциала кадрового обновления. Однако такое окно возможностей может распахнуться относительно неожиданно: геополитическая обстановка остается непредсказуемой (на что также влияет и непредсказуемость линии Трампа), и любые перемены, несущие для Путина хоть какую-то надежду на «разруливание» геополитических узлов, могут запустить цепочку перемен, от которых, как всем казалось, так убедительно отказывается Путин.
