Новое американо-европейское торговое соглашение, которое на деле соглашением не является, наносит ощутимый удар по Москве: США и ЕС договорились о замещении импорта российской нефти, газа и ядерного топлива поставками из США. Хотя договоренность еще не оформлена окончательно и отчасти призвана умилостивить Трампа, она сохраняет пошлины на большинство товаров на уровне 15%. Кроме того, соглашение высвечивает ключевую дилемму российской экономической политики в условиях стагнации гражданского сектора: что может предложить Россия в мире, где все продается и покупается? На фоне растущих экономических трудностей ответ на этот вопрос все менее и менее очевиден.
У недавнего снижения ключевой ставки Банком России с 20% до 18% будут важные последствия. 18% — болезненно высокая отметка, которая подпитывает рост дефолтов по потребительским кредитам. При этом скромное снижение ключевой ставки на 2% стало для рынков неожиданностью. Если бы у Центробанка было больше свободы действий, он вряд ли ограничился бы этим осторожным жестом. Очевидно, что риск инфляции по-прежнему вызывает у Набиуллиной серьезные опасения. Если ставки опустятся до пятнадцати процентов и ниже, а заимствования резко вырастут, это станет индикатором того, что реальный уровень инфляции выше, чем признают власти. Даже при значительном ослаблении спроса на труд многочисленные «узкие места» никуда не исчезнут: рост цен на продукты (вне зависимости от урожайности года), утрата квалифицированных кадров из-за мобилизации и многие другие факторы продолжают повышать издержки происходящего для обычных россиян.
Опросы ЦБ показывают рост числа предприятий, планирующих провести сокращения сотрудников: их число выросло с 6,9% в январе до 11,5% в июне. Признаки ухудшения состояния рынка труда в сочетании с устойчивой инфляцией не оставляют надежд на облегчение ситуации. Восемнадцатый пакет санкций, принятый Евросоюзом, снизил ценовой потолок на экспорт нефти марки Urals с $ 60 до $ 47,5 за баррель. В сочетании с глобальным перепроизводством нефти это ограничение цены угрожает потерей бюджетных поступлений в размере нескольких триллионов рублей, поскольку покупатели требуют от российских поставщиков все больших скидок. Избыток предложения, как ожидается, усилится к концу года, ослабляя давление на рынки продукции по мере снижения спроса в четвертом квартале по сравнению с третьим. Все это, наряду с замедлением на рынке труда, вероятно, приведет к сокращению инвестиций и социальных программ, усугубляя и без того тяжелое положение безработных.
Рост давления со стороны ЕС и США на теневой флот, который Россия использует для импорта в обход санкций, повышает внутренние цены на дизельное топливо. Постепенно все большая часть экспорта оказывается под ударом, а переработчики и оптовики компенсируют потери, повышая цены для внутренних потребителей. Механизм демпфирования (отрицательный акциз, корректирующийся в зависимости от уровня цен) остается громоздким и неэффективным инструментом сдерживания инфляции. Рост цен на дизельное топливо приведет к росту цен на товары. Тем временем цены на горячекатаную сталь растут вслед за укреплением рубля, даже несмотря на падение цен на железную руду и коксующийся уголь. Слабый внутренний спрос мешает отрасли воспользоваться этими изменениями. Корни этих «вывихов» и искажений кроются в военной экономике, которую они же и подпитывают. Облегчение инфляции не будет ощущаться «реальным» до тех пор, пока не достигнет дна потребительская рецессия, вероятно, вызвав массовую безработицу.
Официальная статистика показывает, что единственным оплотом, препятствующим общему спаду промышленного производства, остается выпуск боеприпасов. Ситуация на рынке труда рисует куда более мрачную картину. Опросы, проведенные общероссийской организацией по поддержке малого и среднего бизнеса «Опора России», свидетельствуют о снижении спроса на рабочее время: к концу года ожидается, что средняя нагрузка составит 7 часов 20−25 минут в день на одного работника, а вместе с сокращением рабочих часов снизится и уровень заработной платы. Компании, ориентированные на потребителя, сокращают рабочие часы и переводят сотрудников на неполный рабочий день, что усугубляет нестабильность доходов домохозяйств. По данным «Опоры», до конца текущего года более 40% работников в стране могут столкнуться с сокращением рабочих часов. Хотя большинство компаний по-прежнему планируют повысить зарплаты, медианный рост составляет около 5%, что значительно ниже уровня инфляции по ключевым статьям потребления домохозяйств.
Устойчивость российской экономики к шоку введенных в 2022 году санкций объясняется социальным и политическим давлением, побуждавшим бизнес сокращать часы или задерживать выплаты, но не увольнять сотрудников. При высокой и устойчивой инфляции такая модель становится «ахиллесовой пятой», замедляя рыночную адаптацию к спадам. Это не обязательно плохо: ситуацию могут облегчить более существенные государственные пособия по безработице. Но все это в очередной раз демонстрирует, как экономическая «устойчивость» в действительности мешает эффективной адаптации и перестройке экономики. По данным Банка России, кредитные портфели банков последние полгода стагнируют из-за жесткой денежно-кредитной политики: кредитного сжатия при высоких ставках. Тем не менее цены и зарплаты продолжают расти. Рано или поздно бизнесу станет трудно поддерживать эту видимость стабильности, и вот тогда неформальные меры регулирования пройдут проверку на прочность на фоне каскадного обрушения побочных последствий «устойчивости».
Власти ищут и находят нестандартные решения. Например, правительство ввело18-месячные «кредитные каникулы», отсрочку по выплатам по кредитам для семей со вторым и последующими детьми. При этом сумма долга и начисленные проценты не списываются, а лишь переносятся. Но этого явно недостаточно, особенно на фоне дискуссий в Совете Федерации о перераспределении 2 триллионов рублей из социальных расходов на оборонные нужды и цели безопасности. Кредитные субсидии, поддерживающие оборонную отрасль, либо подогревают инфляцию, либо напрямую оттягивают спрос, инвестиции и ресурсы из остальных секторов экономики.
Так что может предложить Россия в мире транзакций? Внутренний рынок слабеет, а ключевые экспортные отрасли — нефть и газ — сталкиваются с избытком предложения и вызовами со стороны электрификации транспорта. Пространства для маневра здесь остается все меньше. Может быть, Москва может предложить безопасность в обмен на лояльность? Возможно. Но санкции заставляют режим перераспределять ресурсы, зачастую в ущерб остальным секторам. Имперский проект, ставший двигателем режима и опорой для круга приближенных к Путину чиновников с 2007 года, давно превратился в балласт, подрывающий общественное благосостояние. Если в ближайшие 6−12 месяцев сотни тысяч человек потеряют работу, то никакая риторика о «необходимой» экономической коррекции не сможет оправдать распыление национального богатства и человеческих жизней в жерновах войны.
