Список иностранных агентов, который ведет Министерство юстиции, пополнился Телеграм-каналами «Brief» и «Незыгарь». Это событие можно считать вехой в истории российского медиапространства. Государство стремится установить полный контроль над СМИ: «старые» привычные медиа уже полностью подчинены цензуре либо заблокированы, теперь пришел черед новых медиа, которые быстро стали становиться альтернативой привычным, но заблокированным или отцензурированным источникам информации. Телеграм, который какое-то время был для властей дозволенной серой зоной для передачи сигналов внутриэлитных групп или отдушиной для выпуска пара политизированной части общества, стал для нее опасной проблемой.
Каналы с историей
«Незыгарь», «Brief»" и «Brief Важное» — не первые Телеграм-каналам, которые Минюст признал иностранными агентами. До этого в список ведомства попал популярный (более миллиона подписчиков) канал ВЧК-ОГПУ. Однако это «Телеграм-иноагентство» поначалу выглядело, скорее, исключением, чем правилом. ВЧК-ОГПУ регулярно публиковал компромат на влиятельных чиновников и силовиков, сопровождая свои посты доказательной базой — то есть документами. Жертвы таких атак могли пролоббировать внесение своих медийных врагов в иноагентский список и осложнить их работу. Прецеденты получения статуса иностранного агента были даже в ходе корпоративных разборок — так в список попала Катерина Босова, вдова крупного бизнесмена Дмитрия Босова.
«Незыгарь» и, тем более «Brief», никакого компромата не размещали. Их можно было назвать востребованными в условиях ужесточившейся цензуры агрегаторами информации, причем востребованы они были как внутри России, так и вне ее. Причины были понятны — большинство независимых СМИ были заблокированы, а оставшаяся пресса давно не сообщала о фальсификации выборов и политических проблемах Кремля, давая лишь официальную трактовку положения дел. «Brief» мог позволить себе цитировать немногочисленных российских политиков, критически настроенных по отношению к Кремлю, например, Олега Шеина, заблокированные в РФ СМИ, в том числе, иноагентов и даже нежелательные организации, патриотичных военкоров, региональных политиков, активистов и экспертов, не всегда лояльных властям. Кроме того, авторы канала делали собственные посты — например, анализ социологических опросов. Это не значит, что подбор информации в этом канале можно назвать объективным и критичным — в нем появлялись явно рекламные посты о достижениях того или иного чиновника, или ведомства. Однако на фоне официальных и лояльных государству привычных СМИ агрегация «Brief» выгодно отличалась. «Незыгарь», который в начале своей работы размещал инсайды, псевдоинсайды и аналитику об устройстве российской власти, тоже постепенно превратился в агрегатор политической и экономической информации, но более прокремлевский и консервативный. Разумеется, политическое «размещалово» и «мочилово» появлялось и в «Незыгаре» — бизнес в российском сегменте Телеграма без этого редко обходится.
Первоначально «Brief» назывался «Незыгарь.Brief», входил в сеть Телеграм-каналов вокруг материнского канала «Незыгарь» и изначально представлял собой краткий дайджест политизированного сегмента Телеграма и СМИ. Но собственники каналов менялись, параллельно менялась и политика в отношении контента и подачи информации. «Brief» уходил от краткости (для кратких выжимок был создан канал «Brief. Важное», также признанный иноагентом), а «Незыгарь» дрейфовал в сторону агрегации и дайджеста. К лету 2024 года «Brief» фактически превратился в полноценное медиа — у него появился неанонимный главный редактор, медиаменеджер Владимир Дергачев, работавший в RTVI, РБК и русской службе BBC. Еще до этого слухи связывали «Brief» с главой «Ростеха» Сергеем Чемезовым, а после того, как канал перестал быть анонимным, они только получили дополнительное подтверждение. СМИ писали о том, что Чемезов спонсировал RTVI через близких к нему бизнесменов. В этом смысле переход опытного медиаменеджера с ТВ на перспективное в российских реалиях направление выглядит вполне логично. «Незыгарь» связывали с главой информблока АП Алексеем Громовым, однако с тех пор канал, по сведениям автора текста, несколько раз сменил непубличную аффилиацию, и теперь его можно назвать лояльным пиар-менеджменту Правительства, то есть замруководителю аппарата кабинета министров Леониду Левину.
Интернет в интернете
Вплоть до начала середины 2010-х гг. интернет считался в Кремле второстепенным источником информации и средством общения узкого, политизированного сегмента общества. Именно поэтому его по остаточному принципу курировал не информационный блок, который наводил цензуру в традиционных СМИ, а политический блок. Из-за этого Интернет СМИ пользовались большей свободой: чтобы воздействовать на политизированную аудиторию, нужны были более тонкие инструменты, чем прямая пропаганда и запреты. В какой-то момент в Кремле обнаружили, что аудитория популярных сайтов, в том числе общественно-политических, начала исчисляться миллионами читателей. И эти миллионы начали обнаруживать, что картина реальности в интернет-медиа сильно отличается от пропагандистского нарратива. После этого в руководстве популярных сайтов начались чистки (сами порталы принадлежали дружественным Кремлю бизнесменам), а их информационная политика начала цензурироваться настолько же жестко, как и политика «традиционных» медиа. Какое-то время островками свободы слова оставались небольшие медиа (например, «Слон.ру», ставший к сегодняшнему дню изданием Republic) и СМИ, которые основали команды, покинувшие отцензурированные крупные порталы или газеты (к таковым можно отнести «Медузу» или «Проект»). Кроме того, свою работу пытались делать деловые издания — РБК, «Ведомости» и «Коммерсант» — и аудитория их сайтов росла, но Кремль цензурировал их все жестче. Вскоре российские власти поняли, что интернет-СМИ перестали быть гетто для политизированной аудитории и стали источником информации для широких масс. Независимые от Кремля СМИ начали вносить в списки иноагентов, тем самым затрудняя им работу, а в зависимых СМИ кратно усилилась цензура и диктат темников из АП. После начала полномасштабной войны давление на интернет-медиа стало еще более серьезным. Иноагентов начали блокировать и давать еще один ярлык — нежелательных организаций, репосты которых преследуются по закону. Список запретных тем для лояльных СМИ, которым еще десять лет назад запрещали трогать путинскую семью и РПЦ, стал огромным.
Телеграм к этому времени превратился в «интернет в интернете». С одной стороны, обилие анонимных каналов со слухами, инсайдами, псевдоинсайдами, реальной аналитикой и аналитикой ангажированной создавало эффект «белого шума». Обыватель мог вынести из этого потока информации только выгодное Кремлю суждение: «Все не так однозначно, а всей правды мы никогда не узнаем». Каналы покупались и перекупались политическими и корпоративными игроками для собственной медиазащиты или атак на конкурентов.
С другой стороны, искушенный в вопросах политики или экономики читатель мог достаточно легко вычленить нужные ему сведения в этом мутном потоке. Постепенно аудитория Телеграма стала расти. Россияне стали подписываться на каналы военкоров, которые могли рассказать о проблемах на войне, каналы заблокированных СМИ и каналы политиков. Агрегатор этой информации с относительной свободой слова в таких условиях автоматически становился популярной историей и заменой традиционных СМИ. «Brief» постепенно дрейфовал к этому, став подобием популярного интернет-агрегатора, пусть и без иллюстраций. Опубличивание редакционной команды только придало каналу вес.
Больше вес — больше цензуры
Признание популярных политизированных каналов иноагентами доказывает, что в Кремле начали серьезно воспринимать Телеграм и бороться с нежелательной информацией, которая там начала появляться. Первые шаги власти напоминают ее борьбу с независимыми СМИ. Телеграмеров пытаются загнать в те же рамки, в которых существуют традиционные медиа в России. По новому законодательству владельцам каналов с численностью аудитории более 10 тысяч человек надо деанонимизироваться. Деанонимизация при этом создает риск признания иноагентом, если ты публикуешь нежелательную для Кремля информацию. Случай «Brief» и «Незыгарь» задает Телеграму красные линии самоцензуры. Власть говорит телеграмерам: теперь вы приравнены к СМИ, а значит, легко можете пойти по их пути, сначала в иноагенты, а потом — в нежелательные организации. Крупные игроки получают еще один сигнал: если у вас нет санкции от Кремля на создание крупных медиа, пусть и не совсем традиционных, не делайте их.
Кремлю уже недостаточно умеренной лояльности, ему нужен тотальный контроль. Поэтому следующими жертвами могут стать популярные военкоры, которые хотя прямо не критикуют Путина и поддерживают войну, но дают информацию, отличную от победных реляций Минобороны. Для них может найтись своя статья — например, дискредитация армии. Один из критиков руководства Минобороны и генералитета, сторонник донбасских сепаратистов Александр Ходаковский уже объявил, что прекращает вести свой канал на 500 тысяч подписчиков. Вполне вероятно, что за ним последуют и другие строптивые военкоры.
Наконец, Кремль и вовсе может заблокировать Телеграм, который раньше считался чиновниками АП даже полезным, и репетиции блокировки мессенджера возобновились. Вряд ли блокировка произойдет до региональных выборов: мобилизация бюджетников и корпоративная мобилизация координируется через Телеграм. Но после выборов вероятность реализации этого сценария значительно повышается.
Российские власти все серьезнее работают с цензурой, под их пресс попадают проекты вполне лояльных персонажей. Эта тенденция будет усугубляться на фоне отрыва пропагандистской картинки от реальных условий. Однако все усилия отгородить российских граждан от реальности стеной цензуры до сегодняшнего дня оказывались тщетными. Люди уходили от цензурированного ТВ и таблоидов в интернет, начинали читать независимые СМИ после цензурирования крупных интернет-сайтов, а после блокировки этих изданий пошли в Телеграм. В случае полной фильтрации, цензурирования и блокировки этой площадки, новые каналы распространения информации неизбежно появятся где-то еще.
