Рост курса доллара до символической отметки в сто рублей — не только главное экономическое, но и политическое событие недели. Понедельник 14 августа стал черным для российского рубля — в этот день стоимость доллара на бирже ушла за трехзначную отметку, серьезно вырос и евро, и юань, от которого сильно зависит российская экономика. Центробанк постарался справиться с проблемой, увеличив процентную ставку до 12% и эта мера частично помогла — американская валюта подешевела до 93−94 рублей, а евро до 101 рубля. Скорее всего, вмешательством ЦБ дело не ограничилось: правительство неформально попросило крупных экспортеров «поделиться» валютой.
Быстрота реакции российских властей доказала, что рост курса валюты стал для них политической проблемой. Обычно в таких случаях пропагандисты и системные политики начинали убеждать население в том, что ничего страшного не происходит: доллары нужны только богачам, которые разъезжают по заграницам, а обычным россиянам беспокоиться не о чем. Однако сейчас депутаты и сенаторы серьезно обеспокоились падением рубля. К ответу Центробанк призвал главный российский пропагандист Владимир Соловьев. Действий от ведомства потребовал и помощник Владимира Путина, экс-министр экономики Максим Орешкин. Почему произошла смена тональности? Во-первых, падение курса рубля сильно контрастирует с официальными заявлениями российских властей о том, что экономика страны «уверенно восстанавливается», а санкции не приносят ей никакого серьезного вреда, и даже наоборот — полезны. Граждане привыкли, что цифры на табло обменников — лучший градусник, который показывает реальное состояние российской экономики. Когда она здорова — они стабильны, когда «температура» растет — экономика болеет и хромает. В этом смысле курсу валюты они доверяют куда больше официальных речей и уверений. Такое расхождение слов официальных лиц и реальности не должно быть слишком заметным на фоне уже стартовавшей президентской кампании Путина.
Вторая причина опять же связана с кампанией Путина и еще более значима. В Кремле и правительстве понимают, что рост курса валюты обязательно повлечет рост цен — страна все равно много импортирует, причем как из Китая (а мы помним, что юань тоже подскочил в цене), так и серыми способами из стран Европы и США. Чем дороже доллар, евро и юань — тем дороже одежда, бытовая техника, которые россияне непосредственно покупают, удобрения, цена которых сказывается на стоимости продуктов, и так далее. А удар по кошелькам граждан всегда бьет по популярности власти, поэтому накануне выборов власти всеми силами стараются его смягчить.
Борьба с падением рубля демонстрирует нам контуры новой стабильности, которую пытается обеспечить Кремль. Ее можно назвать «стабильностью бедности», или «кратковременной стабильностью». Власти, пытаясь обуздать курс валюты, борются с ростом цен на товары повседневного потребления — продукты, технику и одежду. Однако рост процентной ставки до 12% с перспективами повышения фактически ставит крест на долгосрочных кредитах — прежде всего ипотечных и кредитах на крупные покупки (например, автомобилей). Такие кредиты долгое время были одной из основ «путинской стабильности», и она имела совсем другую природу. Эта была «стабильность среднего класса», которую можно было назвать долгосрочной. Российское руководство окончательно расстается с ней в пользу «стабильности бедных». Причем длиться она будет, скорее всего, примерно до даты президентских выборов. Затем своего начнут требовать экспортеры, то есть представители высшей элиты, у которых пока требуют поделиться валютной выручкой, а те идут навстречу, понимая важность момента. После выборов Кремль, скорее всего, откажется и от этой «стабильности бедности» — так уже было в 2018 году с повышением пенсионного возраста, которое правительство объявило через несколько месяцев после очередной «победы» Путина. Тогда все закончилось падением рейтингов «Единой России», которые до сих пор не могут вернуться к дореформенным значениям, и поражением кандидатов от власти в губернаторы четырех регионов.
Выборные форс-мажоры
За месяц до дня российского единого дня голосования силовики провели обыски у активистов из движения «Голос», которое занимается наблюдением на выборах. Против нескольких участников, в том числе и сопредседателя «Голоса» Григория Мельконьянца, были возбуждены уголовные дела. Движение давно беспокоило российские власти, хотя часть его активистов (в том числе и Мельконьянц) были задействованы в экспертных органах Центризбиркома. Репрессии в адрес «Голоса» доказывают, что Кремль чувствует себя неуверенно накануне выборов, несмотря на официально декларируемые цифры поддержки и планы рекордов на президентской кампании следующего года. Выходит, что рекорды лучше ставить в полной тишине. Власти не хватило ограничений доступа независимых наблюдателей на выборы, и она решила полностью зачистить их движение. О проблемах говорят и снятие кандидатов из партсписков, которые могли бы составить конкуренцию ЕР. В Псковской области на муниципальных кампаниях под зачистку пошли списки «Яблока», отделением которого руководит известный политик Лев Шлосберг. Ранее яблочники здесь получали представительство даже в сельской местности и даже выигрывали выборы главы районов. В Северной Осетии с выборов в одном из районов избиркомом были сняты списки «Справедливой России», отделение которой возглавляет местный харизматик Арсен Фадзаев, который в рамках торгов с Кремлем назначался сенатором. В Алтайском крае с губернаторской кампании добровольно снялся выдвиженец партии «Новые люди» Владислав Вакаев, который поддержал действующего главу региона, единоросса Виктора Томенко.
В случае «Яблока» в Псковской области и СР в Северной Осетии принудительное снятие обусловлено возможной угрозой со стороны собственно этих политических сил на местном уровне (причем под нож ради хороших результатов единороссов решили пустить даже системных справороссов и Фадзаева). Вакаева из Алтайского края нельзя назвать популярным местным харизматиком, однако его снятие — это тоже сигнал о проблемах губернатора Томенко. В июле к участию в кампании не допустили коммунистку Марию Прусакову — политика известного и харизматичного, которая могла бы составить конкуренцию Томенко в достаточно протестном регионе. Судя по снятию Вакаева, отсечение Прусаковой не очень помогло единороссу. Его штабу понадобилось дальнейшее сокращение списка кандидатов, чтобы не привлекать на участки «лишний» электорат, способный проголосовать протестно. Томенко и политтехнологи ЕР борются с призраком второго тура, в который, как показала практика 2018 года, способны пройти и сугубо технические и малоизвестные кандидаты.
Для красивых процентов и победных результатов единороссов на выборах явно начинает недоставать «бедной стабильности», поэтому состав участников кампаний модерируется властями на ходу. Они готовы рвать отношения с лояльными партнерами типа Фадзаева и разрушать уже задуманную архитектуру списков кандидатов, как это произошло в Алтайском крае. Кампании военного времени постепенно превращаются из череды рутинных ритуальных событий в череду форс-мажоров.
