Российское антивоенное движение часто обесценивают, обвиняя в бессилии, трусости и беззубости. Подобные пренебрежительные оценки бесконечно далеки от истины. Это антивоенное движение уникально по масштабам и самоотдаче участников по сравнению с аналогичными движениями в новейшей истории, однако западный дискурс в основном его не понимает.
В западном общественном сознании зачастую бытует определенное представление о том, что собой представляет протестующий, как он или она выглядит, с небольшими региональными различиями. Протестующие, как правило, молоды, артикулированы и держат в руках плакат с четким посланием. Возможно, у них есть рупор или прикольная маска. Иногда протестующим разрешается иметь при себе коктейль Молотова, но тогда их англоязычный лозунг должен быть очень убедительным, иначе протестующий рискует превратиться в участника уличных беспорядков.
Сопротивляясь государству принуждения
Чтобы понять российский антивоенный протест, нужно расстаться со своими представлениями о том, что такое протест и как он выглядит. Вместо аккуратных демонстраций, фотографии с которых могли бы красоваться на первых полосах газет и в профилях социальных сетей, россияне выбирают куда более изощренный и действующий незаметно тип сопротивления, но от этого он не менее мощный.
Российские протесты начались в соответствии с ожиданиями Запада. Утром 24 февраля 2022 года люди вышли на улицы более чем в 50 городах по всей стране. Последовавшие за этим демонстрации были наиболее близки к протестам западного образца: массовое участие, коктейль Молотова и подожженные автомобили. Жестокость полиции была невероятной. Только 24 февраля, по нашим подсчетам, было задержано 1974 человека. Для того чтобы оказаться за решеткой, вовсе не нужно было бросать бутылки с зажигательной смесью или штурмовать Кремль: одних задерживали превентивно, «для профилактики», другие — случайные прохожие — просто попадали под горячую руку полиции.
Но люди все равно продолжали выходить на улицы. В течение следующих недель по всей России было задержано, избито и подвергнуто другим унижениям рекордное количество людей. Мы задокументировали многочисленные случаи злоупотреблений и нарушений: полицейские массово душили, избивали, били людей электрошокерами. Нам известно как минимум о 413 случаях насилия со стороны полиции во время митингов 2022 года. За первые две недели протестов в более чем ста городах было задержано не менее 14 906 человек, 170 из них — несовершеннолетние.
Протесты не увенчались никакими политическими переменами, лишь усилили репрессии, от которых оказались не застрахованы даже известные люди и лидеры протестов. Попытки открытого насильственного сопротивления были быстро подавлены, как и в 2021-м, и в 2019-м, и в 2017-м, и так далее. Стало очевидно, что традиционный протест, приятный и понятный для западного взгляда, не сработает. Российское полицейское государство способно подавлять протесты, полагаясь на численное превосходство сотрудников «правоохранительных органов». В России на 100 000 человек приходится около 630 полицейских. Это более чем в два раза больше, чем в США или Великобритании.
Кроме того, к моменту начала полномасштабного вторжения российское гражданское общество переживало крах. Оно все еще не оправилось от беспрецедентной атаки на структуры гражданского общества, последовавшей после массовых протестов против ареста Навального и выхода фильма о дворце Путина, выпущенного ФБК в начале 2021 года. Правозащитные организации были закрыты, а активисты массово посажены в тюрьму. Число задержанных оценивается более чем в 23 500 человек, а более чем сотне были предъявлены обвинения по уголовным статьям.
Репрессии в России усиливаются с 2012 года, глубоко травмируя гражданское общество, в котором над оппозиционными политиками, журналистами и всеми, кто хочет противостоять Кремлю, постоянно висит дамоклов меч репрессий. После массовой волны т.н. «Болотных» протестов 2011—2012 гг. путинский режим пошел в лобовую атаку на гражданское общество, опасаясь перспективы «цветной революции», подобной тем, что произошли в Украине и Грузии. Кремль боялся, что в России может произойти нечто подобное украинской «оранжевой революции», поэтому укрепил инфраструктуру безопасности и начал наступление на гражданские права.
Вскоре дамоклов меч вполне реальных репрессий повис уже над каждым российским протестующим: малейший промах или неосторожность могли привести к ужасным последствиям. Взять хотя бы Даниила Беглеца, которого посадили в тюрьму в 2019 году только за то, что он якобы схватил за руку омоновца, когда тот избивал людей в толпе протестующих. Случай Беглеца вовсе не уникален, многих участников протестов постигла та же участь. А вот за избиения протестующих ни один полицейский наказан не был.
К 2022 году у активистов перед глазами было два недавних примера протестов: репрессии в Беларуси в 2020 году, которые стали возможны благодаря поддержке режима Лукашенко Кремлем, и упомянутое выше наступление на гражданское общество в 2021 году, в результате которого Навальный оказался в тюрьме. В ходе репрессий 2021 года, последовавших за крупнейшими за десятилетие протестами, была ликвидирована крупнейшая российская правозащитная организация «Мемориал», а правозащитной инфраструктуре в стране был нанесен серьезный удар. И в Беларуси, и в РФ наблюдалась одна и та же картина: элиты не поддержали протестующих, и автократы смогли массово выдавливать за рубеж, зверствовать и бросать людей в тюрьмы, а также уничтожать неправительственные организации, которые стояли на их пути.
Репрессивная машина Кремля была хорошо смазана и готова к подавлению инакомыслия. После полномасштабного вторжения были быстро приняты еще более репрессивные законы, делающие незаконным даже использование слова «война» по отношению к российской агрессии против Украины и дающие спецслужбам карт-бланш на репрессии против диссидентов. И именно этим они и занялись, набрасываясь на людей не только за протесты, но даже за ношение сине-желтых плавательных шапочек в бассейне или публичное чтение «Войны и мира» Толстого. Поток независимой информации был перекрыт: сотни сайтов были заблокированы за распространение правдивой информации о войне с помощью давно разработанных технических средств «суверенного российского интернета».
Проявления незаметного взгляду сопротивления
Участники и организаторы российских антивоенных протестов должны учитывать, насколько жестоко, скрупулезно и эффективно Кремль подавлял любые видимые признаки несогласия. Сменив тактику перед лицом тотальной жестокости властей, протестующие сразу стали искать альтернативные методы протеста. 28 февраля Кирилл Бутылин тайно поджег военкомат, намереваясь уничтожить хранящиеся там документы и личные дела подлежащих призыву, за что был осужден на 13 лет. В последующие недели и месяцы на улицы выходило все меньше и меньше активистов. Оставшиеся в стране лидеры оппозиции, такие как Владимир Кара-Мурза и Илья Яшин, оказались в тюрьмах.
В сентябре 2022 года прошли последние массовые уличные протесты — когда Кремль объявил «частичную мобилизацию», россияне вышли на улицы, не желая, чтобы их отправляли убивать украинцев. По нашим данным, только 24 сентября в 36 городах было задержано не менее 833 человек. Важно еще раз подчеркнуть, что вопреки распространенному утверждению о том, что «люди в России стали протестовать только после объявления мобилизации», россияне протестовали против войны задолго до начала массовой мобилизации, как мы показали выше. Не стоит забывать также, что не только мужчины военного возраста протестовали против мобилизации, но также пожилые люди и женщины, то есть те, кто сам не подвергался непосредственному риску быть отправленным в окопы.
К 2023 году уличные акции стали редкостью. Через год после начала войны, 24 февраля 2023 года, на немногочисленных уличных акциях было задержано всего 54 человека.
Означает ли разгон массовых уличных протестов, что россияне перестали протестовать? Вовсе нет. Просто формат протеста изменился, поскольку стало ясно, что «традиционные» митинги и шествия вряд ли сработают в условиях современной автократии. Какой смысл выходить на улицы, если политический эффект от этого нулевой, а тебя, скорее всего, изобьют, посадят в тюрьму или еще чего похуже, и, скорее всего, международное сообщество не поддержит тебя никак и ничем, а просто в очередной раз выскажет резкое осуждение режиму?
Поэтому антивоенное движение приспособилось к этой реальности, как и многие другие протестные движения в авторитарных государствах. Новый протест принимает различные формы, и ниже приведены примеры лишь некоторых из них.
Россияне по всей стране стоят в общественных местах в одиночных пикетах с плакатом в руках. Они знают, что за это им почти наверняка грозят задержание, штраф, а в перспективе и что-то более серьезное, но все равно выходят на улицу. Один из наших собеседников, который был вынужден покинуть Россию после преследования за одиночные пикеты, рассказал, что «проходящие мимо одиночного пикетчика люди далеко не равнодушны, они все прекрасно понимают. Кто-то снимал меня, кто-то махал рукой, кто-то поднимал кулак, кто-то улыбался, а кто-то говорил ободряющие слова».
Граффити и социальные медиа
Другие выражают свою политическую и гражданскую позицию в социальных сетях. И хотя это можно назвать скорее «диванным активизмом», в России и за него приходится платить высокую цену. Так, Игорь Барышников, пожилой активист из Калининграда, был заключен под стражу на 7,5 лет за свои антивоенные посты. Ему грозит смерть в тюрьме, так как он болен раком и нуждается в специальном лечении, которое ему не предоставляется в местах лишения свободы. Его мать, о которой Игорь до ареста заботился в одиночку, потеряла большую часть психических функций от стресса, вызванного преследованиями сына, и умерла, когда Игорь находился в заключении. Она пережила Вторую мировую войну, а Игорю даже не разрешили присутствовать на ее похоронах. Нам известно не менее 600 уголовных дел, связанных с антивоенными выступлениями, а количество дел, связанных с антивоенными протестами, в целом еще больше.
Некоторые активисты рисуют граффити и пытаются другими способами изменить городской пейзаж вокруг себя. Одна супружеская пара художников получила безжалостные тюремные сроки в 7 и 6,5 лет за граффити «Мир Украине». Или возьмем случай Саши Скочиленко, арестованной за то, что заменила ценники в магазине на специальные мини-листовки с фактами о войне России против Украины — идея подобной акции появилась в Телеграм-канале «Феминистское антивоенное сопротивление» (ФАС). Обвинение запросило для нее 8 лет. Саша страдает непереносимостью глютена, но администрация СИЗО отказывается обеспечить ее специальным диетическим питанием на постоянной основе, а это значит, что ей ежедневно приходится делать выбор между голодом и болью. Всего мы насчитали 29 художников, которых режим преследует за их антивоенную позицию. Хорошей иллюстрацией этого служит онлайн-выставка антивоенного стрит-арта, подготовленная Александрой Архиповой.
Россияне также пишут письма политзаключенным, помогая им выжить в суровых условиях тюрьмы, в частности, многие участвуют в кампании «Медузы» в поддержку Эвана Гершковича и в нашей кампании по отправке писем Владимиру Кара-Мурзе.
Журналисты-диссиденты и пожертвования Украине
Некоторые продолжают заниматься журналистикой, хотя остатки свободной прессы подвергаются репрессиям, а некоторые журналисты брошены в тюрьму, как, например, американец Эван Гершкович или Мария Пономаренко, которую посадили на 6 лет за освещение кремлевских злодеяний в Украине. Мария страдает от проблем с ментальным здоровьем и, оказавшись в заключении, пыталась покончить с собой.
Распространение информации не просто сопряжено с рисками, оно может быть смертельно опасным. Возьмите случай Анатолия Березикова, которого запытали до смерти за распространение проукраинских листовок. И если простая расклейка листовок влечет за собой такие пытки, то представьте, что ждет тех, кто поджигает военкоматы, а на сегодняшний день совершено не менее 137 нападений на военкоматы. При задержании активисты получают драконовские сроки: в Выборге двое активистов были осуждены на 19 лет каждый, хотя во время поджога никто не пострадал.
Продолжать можно до бесконечности. Россияне жертвуют на нужды украинских военных и программам помощи, помогают миллионам украинских беженцев, оказавшихся на территории России и за ее пределами, голосуют ногами против режима, массово покидая страну, митингуют и основывают организации за рубежом и многое, многое другое.
Репрессии военного времени не уничтожили российское гражданское общество, а придали ему новый импульс, вдохнули новую энергию. В России и за рубежом появились десятки новых инициатив. Взять хотя бы «Идите лесом», группу, помогающую россиянам избежать мобилизации и уехать за границу. По имеющимся данным, к началу октября 2022 года «Идите лесом» вывез из страны людей в количестве достаточном для формирования нескольких пехотных батальонов или даже бригады. Или «Феминистское антивоенное сопротивление», объединяющее российских феминисток против войны. «Ковчег» упорно строит инфраструктуру для российской антивоенной диаспоры: организует коворкинг-площадки, фандрайзинг и другие мероприятия. «Зона солидарности» оказывает юридическую помощь наиболее радикально настроенным активистам. Helpdesk стремиться дать платформу голосам украинцев и антивоенно-настроенных россиян, рассказывая истории активистов, солдат и жертв. А есть еще разнообразные деколониальные инициативы.
Этот многогранный протест - массовое явление, распространившееся как по России, так и по всему миру. Несмотря на столь же массовый террор, который Кремль развязал против них в стране и за рубежом, российские активисты продолжают свою работу. Число преследуемых активистов растет с каждым днем: на данный момент известно о 1013 людях, томящихся в тюрьмах из-за политических преследований. Тем не менее, россияне продолжают протестовать, делая это устойчивым, хотя и не столь ярким способом, как хотелось бы сторонним наблюдателям.
Усиление массовых репрессий означает, что многие из тех, кто мог апатично отстраняться от происходящего, больше не могут себе этого позволить. Активисты появляются по всей России — теперь это уже не только москвичи, но и жители сельской местности — рабочие заводов, полицейские, учителя и многие другие. По нашим данным, 75% тех, на кого заведены уголовные дела за антивоенную позицию, — жители Москвы и Санкт-Петербурга, а их средний возраст составляет 38 лет, что близко к среднему возрасту по стране. Скорее всего, мы даже не представляем их истинного числа — многие не знают, как связаться с правозащитниками, и в итоге вынуждены противостоять системе в одиночку. Это протест, массовый протест, протест, представляющий всю страну. Настоящий вопрос, который мы должны задать, заключается не в том, почему россияне не протестуют — мы точно знаем, что они протестуют, — а в том, почему россияне продолжают протестовать, даже несмотря на ужасные репрессии, которым подвергаются.
