Говоря языком любимой газеты Владимира Путина, в России идет массовый сеанс переобувания политиков, военных и Z-блогеров. Оказывается, многим из них давно было очевидно, что режим Башара Асада слишком слаб и коррумпирован, а армия может быстро разбежаться. Подобный скепсис не случаен: насколько известно, после бегства сирийской армии из Алеппо и Хамы, которое в сирийском Минобороны по пропагандистской привычке называли «передислокацией», сценаристы российских телевизионных программ как по команде начали переписывать планы передач. Вместо первоначально запланированной шквальной критики Турции, по указке которой «боевичье перешло в атаку», в эфире под раздачу попал некогда «надежный союзник в арабском мире», спасением которого прежде Кремль демонстрировал приверженность своим стратегическим и национальным интересам.
7 декабря, правда, нарратив сменился: редакции СМИ, эксперты и админы телеграм-каналов начали получать новые вводные: 42-летний лидер запрещенной в России террористической структуры «Хайят Тахрир аш-Шам» (ХТШ) Абу Мухаммад аль-Джулани (Ахмад Хусейн аш-Шараа) долгие годы сотрудничал с британской разведкой, а последние — с украинской. Следовательно, последние и есть настоящие виновники происходящего. Подобную «методичку» отработал в программе «Международное обозрение» даже пытающийся сохранять некоторое здравомыслие Федор Лукьянов, постоянный модератор сессий «Валдайского клуба» с участием Путина. Впрочем, подобные тезисы, перемежавшиеся в информационном поле с заявлениями главы МИД Сергея Лаврова, которые, казалось, делались по инерции и не были отличимы от прежней риторики о «суверенитете» и «противодействии терроризму» образца 2015−2016 гг., к утру 8 декабря — после окончательного падения режима — уже пришлось менять. В эфире вчерашние «боевичье» и «террористы» начали превращаться в «вооруженные отряды» и «представителей сирийской оппозиции».
Очевидно, бан на запрет критики Турции был наложен, чтобы не испортить переговорный фон с Анкарой, консультации с которой велись по разным каналам, в том числе с учетом местной специфики. Публично турецкие власти открещивались от помощи ХТШ, поддерживая официально лишь Сирийскую национальную армию, оперирующую на севере Сирии в основном против курдских формирований, однако было ясно, что многочисленные отряды оппозиции не могли незаметно и беспрепятственно просочиться через почти сотню турецких опорных пунктов, развернутых в районе Идлиба, а также получить достаточное количество комплектующих для массового применения FPV-дронов и оборудования для учебных классов по управлению ими. Но накануне встречи дипломатической «астанинской тройки» (Россия, Иран и Турция) на полях Дохийского форума президент Реджеп Тайип Эрдоган в своем стиле дал тонко понять, что коллапс сирийского режима — это следствие отказов Асада нормализовать отношения. И хотя он указал, что происходящее — это «не то, что мы хотели», но выразил надежду, что «марш на Дамаск продолжится без потрясений и бедствий». Кроме того, Анкара в момент переговоров в Катаре указала на то, что в состоянии влиять на ХТШ и другую оппозицию с помощью ввода некоторых военных частей в оставленный режимом Алеппо.
Вероятно, наличием некоторых договоренностей объясняется сохранение работающей российской дипмиссии в Дамаске по мере приближение оппозиции к Дамаску (по примеру Афганистана при захвате власти талибами) и последующее заявление МИД РФ о том, что «Асад принял решение оставить президентский пост и покинул страну, дав указание осуществить передачу власти мирным путем». При этом выразителем осторожного обращения с союзниками сирийского диктатора была не только Турция, но и группировка ХТШ, которая заблаговременно распространила обращение к России и Китаю «уважать волю народа», пообещала «установить дипломатические отношения» и защищать «дипломатические миссии». И хотя Лавров за несколько часов до падения Дамаска все еще продолжал называть ХТШ «террористами», но после сдачи города МИД РФ отметил, что находится в контакте «со всеми группировками сирийской оппозиции». Формулировка дипведомства о том, что Россия не участвовала в переговорах «Асада с рядом участников вооруженного конфликта», после которых он якобы и оставил пост, косметическая, сделанная с целью устраниться от любых обвинений в участии по быстрой сдаче Дамаска и вообще дистанцироваться от решений Асада, который, как когда-то говорил Путин, «совершил немало ошибок в ходе развития конфликта в Сирии».
Не лишена смысла версия о том, что Асад совершил одну из серьезных ошибок, прилетев в Москву в конце ноября за срочной помощью. Отсутствие в стране в течение нескольких дней президента с семьей (которая, по данным российских СМИ, присутствовала на защите кандидатской диссертации сына в Москве) и отказ увязшей в боях в Украине российской армии предоставить срочную и масштабную помощь могли укрепить уверенность сирийских силовиков в том, что за их спиной были достигнуты какие-то договоренности. Учитывая их склонность к конспирологическим версиям в сочетании с бедственным экономическим положением, можно предположить, что саботаж в той или иной степени имел место, поэтому Москва и не стала подтверждать визит Асада, который, учитывая ситуацию, вообще не должна была допускать.
При этом если российский дипкорпус еще как-то попытался объяснить события в Сирии и свою реакцию на них, то действия военных вызвали множество вопросов. Вялая реакция авиации ВКС на начало наступления ХТШ 27 ноября даже у авторитетных экспертов-ближневосточников вызвала подозрение, что позиция Москвы не так проста, и она может координировать действия с Турцией и «стоять за оппозицией из-за усталости от Асада».
Странности в поведении российских военных действительно были, но они вряд ли связаны с какими-либо кулуарными договоренностями.
Неспособность остановить и купировать прорыв оппозиции объясняется, скорее всего, тем, что российское командование не воспринимало серьезно возможность перехода оппозиции в наступление, о подготовке которого даже правительственные сирийские газеты сообщали в начале октябре, и не верно оценивало или рапортовало об имеющихся укрепрайонах. Удары по позициям ХТШ российская авиация, несмотря на ряд мероприятий по сокращению состава авиапарка, продолжала наносить в постоянном режиме после начала полномасштабного вторжения в Украину и вплоть до нынешних событий. Более того, появление на сирийском театре военных действий штурмовиков Су-25 ВКС РФ, которые были выведены с Хмеймима с началом украинской кампании, произошло уже после падения Алеппо. Однако очевидно, что в выборе целей командование российской группировки полагалось на разведданные сирийской разведки, состояние которой оставляло желать лучшего, а недостаток армейской авиации (вертолетов) и технического обслуживания не позволял атаковать подвижные цели с необходимой интенсивностью.
Для сравнения: в 2016 году интенсивность поддержки режима российской авиацией была такой, что часть самолетов с аэродрома Хмеймим не только наносила удары по так называемой плановой таблице поражения целей, которые выявлялись, например, Ил-20М, оснащенным локатором бокового обзора, но также находилась в положении «дежурство в воздухе» (то есть непрерывно пребывала в воздухе в заданном районе) с реакцией для поражения целей в 10−20 минут (реакция из положения «дежурство на аэродроме» составляла не более 50 минут). Вероятно, ошибки на текущем этапе послужили причиной того, что командующий группировкой российских войск в Сирии генерал-лейтенант Сергей Кисель был спешно заменен на генерал-полковника Александра Чайко.
Крайне странным выглядел российский шаг с проведением учений возле сирийских берегов с 1 по 3 декабря (то есть уже после потери Алеппо), о которых российское Министерство обороны отрапортовало в последний день официальных маневров.
С одной стороны, заявление совпало с распространением информации о начале вывода российских кораблей с базы в Тартусе, о которой сообщил портал Naval News с опорой на спутниковые снимки. Если военное ведомство ставило своей целью опровергнуть слухи и обеспечить обоснование рассредоточения кораблей в ближней морской зоне из-за возросшей опасности со стороны оппозиции, которой сирийская армия «оставила» при бегстве несколько пусковых установок дальнобойных РСЗО «Ураган» (220-мм) и «Смерч» (300-мм), то непонятно, зачем надо было упоминать такой короткий срок учений. Российские военные не раз открыто и без всяких прикрытий прибегали к подобному маневру для повышения живучести корабельной группировки, например, в 2018 году, когда позиции режима Асада были крепки, а Москва инициировала создание так называемых зон деэскалации для последовательного ослабления и вытеснения очагов оппозиционного сопротивления в Идлибе.
С другой стороны, российские военные, возможно, действительно решили не отменять запланированные учения со стрельбой по морской мишенной позиции, о чем начальник Генштаба ВС РФ Сергей Герасимов, если верить Минобороны, еще 27 ноября уведомил американских коллег в ходе телефонных переговоров. Однако в данном случае непонятно, зачем и кому Минобороны демонстрировало возможности ракетного вооружения по поражению абстрактных мишеней в море, хотя сирийская оппозиция к тому времени уже взяла Алеппо и продвигалась к Хаме, и огневой мощи российской авиации явно не хватало, чтобы сдержать реальный натиск и предотвратить захват города. Это выглядит как если бы ваш друг, которого вы считаете преданным и верным, не отменил бы свою утреннюю зарядку, а продолжил демонстрировать акробатические этюды на турнике местной спортплощадке в то время, когда местные худосочные хулиганы жестоко избивают вас.
Парадоксально, но в то время, пока российское командование ударами по морю сверхдорогими ракетами то ли демонстрировало Асаду, что не будет его спасать, то ли пугало оппозицию, то ли по инерции «сдерживало Запад», многие российские военные опорные пункты и посты оставались развернутыми в местности со сложными условиями для эвакуации. Если на юге позиции удалось свернуть практически в последний момент, поскольку местное население, включая пророссийскую 8 бригаду 5 корпуса, организовало свое наступление на Дамаск, то часть официальных сил и, по-видимому, операторы проминобороновской ЧВК «Редут», сменившей «Вагнера» на объектах в Хомсе, оказались отрезанными от основного контингента. По данным Z-блогеров, часть контингента, в том числе с базы Квейрис в пригороде Алеппо, вообще в конце ноября-первых числах декабря выводилась на территорию курдско-арабского альянса «Демократические силы Сирии», поддерживаемого США. В конце концов их судьба стала темой для переговоров с Турцией о создании специальных коридоров.
Что касается официальных военных объектов в Латакии и Тартусе, то, как заявил передавший власть оппозиции премьер Сирии Мухаммед Гази аль-Джалали, решение по ним будет принято новыми властями. Гипотетически нахождение официальных объектов на сирийской территории в отсутствие системы власти может стать неким гарантом от внешнего нападения, на что поднаторевшие в дипломатии квазигосударственные структуры ХТШ могли бы пойти в рамках нестандартного шага (например, для противовеса американскому контингенту на востоке Сирии).
Однако сложно поверить, что оппозиция, которую российская авиация и корабли с 2015 года старались уничтожить, намеренно не делая различий между повстанческими фракциями и боевиками «Исламского государства», согласится предоставить России инструмент для проецирования силы в регионе Ближнего Востока и Северной Африки. Вряд ли это нужно и Турции, несмотря на ее непростые отношения с США и Евросоюзом. Тем более что объекты в Сирии в последние годы выполняли роль хаба для развития российского военного и экономического присутствия в различных странах Африки, от которого сирийское население получало лишь одни проблемы, поскольку их страна Кремлем была вписана в общую стратегию сдерживания и борьбы с Западом. Для России сокращение военных возможностей или вовсе уход из Сирии означает уход с Ближнего Востока, где мало кто будет считаться со страной, не имеющей плацдарма для операций и способной обеспечить лишь редкий заход одного-двух кораблей в тот или иной порт по упрощенной схеме согласования или проводить номинальные контртеррористические учения с участием 100 десантников.
