Первые месяцы 2025 года, скорее всего, станут переломными в истории применения к России санкционных мер: после трех лет развития политики санкций «по нарастающей», но с постоянно уменьшающимся темпом, Запад, похоже, задумался о том, что санкционные меры могут не столько вынудить Кремль прекратить войну, сколько использоваться как рычаг для обеспечения желаемого исхода мирных переговоров. Это подтверждает и политика США: с одной стороны, экс-президент Байден в январе объявил о разнообразных новых санкционных мерах, с другой — президент Трамп сообщил о том, что допускает возможность как снятия части санкций, так и ужесточения их в зависимости от «договороспособности» Путина. Остановимся на одном часто обсуждаемом аспекте санкционной политики, который, однако, за три года так и не принес особых результатов.
Уже в первый год войны Россия инициировала политику обхода торговых санкций через страны-посредники — в основном, своих партнеров по Евразийскому Союзу. И если ее самый близкий союзник, Беларусь, не слишком могла помочь Кремлю, так как столкнулась со схожими ограничениями еще раньше и по другим причинам, то Армения и в меньшей мере Грузия в Закавказье, а также Казахстан и Кыргызстан в Центральной Азии проявили себя «во всей красе». Казахстан в 2022 гогду нарастил экспорт в Россию смартфонов в 2000 раз, а Армения стала поставлять в Россию в 225 раз больше автомобилей (которых она не производит) и экспортировать в 11 раз больше золота (причем именно после того, как сделки с российским металлом были запрещены санкциями ЕС). Если объем внешнеторговых операций России с 2021-го по 2023 год упал на 10,2%, то оборот взаимной торговли России с Казахстаном вырос на 48%, с Киргизией — на 75%, а с Арменией — более чем в 4,2 раза.
Масштаб обхода санкций отмечался независимыми расследователями, указывавшими на то, что Россия быстро восстановила импорт даже изделий двойного назначения, попавших под санкции в первые недели войны (чипы и полупроводники западного производства находили в обломках российских ракет в Украине почти постоянно). Более того, оборудование для фабрик и заводов также стало поступать в Россию — если и не в виде «пропадавших» во время перевозки из ЕС в Казахстан транзитных грузов, то даже в результате закупки оборудования постсоветскими странами «в рамках модернизации» их индустриального потенциала и отправки демонтированных установок в Россию (что никак не подпадало ни под какие ограничения). Европейские и американские регуляторы пытались воздействовать на партнеров Москвы, то убеждая «по доброму» присоединиться к санкциям, то угрожая серьезными мерами против местных компаний. Подводя итоги данной политики, можно отметить, что относительный успех она имела только по отношению к банкам и финансовым организациям, которые в итоге прекратили обслуживание карт российских платежных систем и усложнили условия открытия счетов для россиян. В то же время стоит признать, что общий результат санкционной политики оказался близким к нулю: ограничительные меры в разное время вводились только против отдельных компаний — в Киргизии пострадали 10 фирм, в Казахстане — 4, в Армении — 3.
Возникает вопрос: можно ли было пресечь обход западных санкций через страны Евразийского Союза? Да, такая возможность была — и, более того, она могла бы использоваться и для достижения намного более амбициозных геополитических целей.
Ошибка санкционной политики, инициированной Западом в отношении России начиная с 2014 года, заключалась в том, что она считалась инструментом решения отдельных частных проблем (деоккупации Крыма или прекращения войны в Украине), а не важным фактором стратегического сдерживания Кремля, каким экономические меры Запада в отношении СССР выступали на протяжении всего периода Холодной войны. По разным — но вовсе не извиняющим руководство западных государств — причинам Россия не воспринималась как экзистенциальная угроза мировому порядку, которой она является по крайней мере с возвращения Путина в Кремль в 2012 году, когда российские идеологи начали восхвалять «мир без правил». Подобное восприятие мешало западным политикам рассматривать Россию не только как отдельную ревизионистскую державу, но и как лидера разнообразных альянсов и интеграционных структур, которые в силу сконцентрированности вокруг Москвы также представляют существенную угрозу миру и безопасности.
Напомним, что сразу после начала Холодной войны страны НАТО и ряд их союзников образовали организацию, названную CоCom (Coordinating Committee for Multilateral Export Controls), сыгравшую исключительную роль в подрыве экономической мощи СССР. Основными принципами этой организации выступали два момента, полностью исключенные из нынешней версии санкционной политики. С одной стороны, страны-участницы обязаны были отказаться от поставки широкой номенклатуры оговоренных товаров не только в СССР, но и во все страны Варшавского договора и СЭВ (первые послабления для Чехословакии, Польши и Венгрии были введены в 1989 году, когда Холодная война была проиграна «восточным блоком», в то время как серьезные изменения в товарной номенклатуре в отношении всех стран относятся лишь к июню 1990 года. С другой стороны, компании, уличенные в нарушении условий торговли, подвергались санкциям со стороны других участников соглашения и могли лишиться доступа на их рынки; при этом в случае попадания того или иного изделия или группы товаров в контролируемую номенклатуру могли отслеживаться его продажи в любую страну, не входившую в организацию. В результате формировалась выверенная система экспортного контроля, при которой даже из условной Югославии доставка в Советский Союз французского, немецкого или американского телекоммуникационного оборудования была категорически исключена. Понятное дело, что система внешнеторговых связей СССР в то время не была даже отдаленно похожа по гибкости на нынешнюю российскую, но в целом подходы к проблеме были крайне последовательными.
Еще одной важной ошибкой западных политиков начала XXI века в отношении России является недооценка характера связей между Москвой и ее нынешними партнерами по Евразийскому Союзу и/или ОДКБ. В отличие от Организации Варшавского договора, членами которой в советские времена были страны, де-факто оккупированные СССР после Второй мировой войны и ограниченные в суверенных правах «доктриной Брежнева», нынешние участники пророссийских интеграционных объединений объединены в первую очередь на основе экономических выгод (Армения уже убедилась, в какой мере остальные союзники по военному блоку готовы броситься на ее защиту — и, похоже, сделала некоторые выводы). Поэтому если на участие тех или иных стран «народной демократии» в ОВД и СЭВ введение ограничений в торговле с западными странами не могло повлиять никоим образом, то про государства постсоветского пространства этого сказать нельзя. Даже если бы некто вообразил, что экономические вопросы играли сопоставимую роль, то стоит заметить, что доля СССР и других стран-членов СЭВ во внешнеторговом обороте ГДР, Польши и Чехословакии достигала в 1983 году 62,5%, 68,4% и 71,9% соответственно, тогда как сегодня (расчеты по 9−10 месяцам 2024 года) для Казахстана, Кыргызстана или Армении доля России и прочих стран Евразийского Союза составляет 23,4%, 30,8% и 42,0% соответственно, что ясно свидетельствует о важности для этих стран поддержания прочных связей с игроками, находящимися за пределами постсоветского пространства. Из этого следует, что если бы режим санкций против России (пусть чисто торговых и технологических) был распространен на страны, входящие с ней в единое таможенное пространство, то Евразийского Союза, вероятно, уже бы не существовало. И тем самым был бы полностью развеян один из важнейших мифов Путина о способности России «собирать» вокруг себя постсоветские страны.
Участие соседей России в обходе наложенных на Москву санкций обусловлено и тем, что — в отличие от времен Холодной войны — в западных столицах сегодня категорически не готовы осуществлять давление на собственные компании. Это позволяет последним увеличивать прибыли, поставляя продукцию в третьи страны, через которые она затем попадает на российский рынок. Учитывая, что практически все высокотехнологичные изделия сегодня имеют уникальные серийные номера, а значительная часть может быть локализована в любой момент времени, не только выяснить факт наличия в России подсанкционных товаров, но и проследить путь их доставки несложно (для этого нужно лишь желание, которого у западных стран нет). На примере даже не санкций, а лишь угрозы их применения в отношении банков КНР, с которой США выступили в декабре 2023 года, можно увидеть, как крупный бизнес (пусть даже на время) сам становится важным исполнителем контроля санкционного режима. Если бы такая же мера была применена к западным компаниям-экспортерам, то никакие ушлые предприниматели из постсоветских государств не смогли бы отправлять в Россию подсанкционные товары, так как в случае нарушения запрета поставщики просто ограничили бы контакты с соответствующими странами.
Иначе говоря, если откровенно оценивать политику западных держав в отношении стран Евразийского Союза по вопросам санкционного режима, она отличается невероятной двуличностью. С одной стороны, США и страны ЕС как бы делают реверанс, показывая, что эти государства считаются ими суверенными и независимыми от Москвы — они как бы включают их в свой глобальный союз борцов с российской агрессией, но при этом перекладывают на них всю ответственность в вопросе соблюдения санкций. С другой стороны, они явно осознают, что статус этих стран как участниц Евразийского Союза позволяет их компаниям беспрепятственно поставлять санкционные товары в Россию — и, более того, создание препон на пути их передвижения будет расценено в Москве как нарушение условий интеграционных соглашений. Другими словами, не будет большой ошибкой считать, что западные политики соглашаются — пусть и молчаливо — с тем, что режим антироссийских санкций нарушается и будет нарушаться, но наказываться за это будут исключительно российские организации или физические лица (против которых сегодня введено почти 24,4 тысяч санкционных мер), но никак не страны-посредники и тем более не компании-производители.
Эта политика обусловлена лишь тем очевидным обстоятельством, что Запад не намерен восстанавливать порядки Холодной войны и бороться не с российской агрессией против Украины, а с режимом, осуществившим эту агрессию (но если проводить исторические аналогии, то можно увидеть, например, что вторжение СССР в Афганистан не изменило существенным образом режима торговых ограничений — США отказались от поставки части обещанного зерна и бойкотировали вместе с их союзниками Московскую олимпиаду, но по большинству технологичных товаров прежний порядок остался, поскольку Запад боролся против коммунистической угрозы, а не только отдельных ее проявлений). Сегодня к России до сих пор относятся как к «нормальной стране», временно отклонившейся от своей траектории, а к ее сателлитам — как к придерживающимся основных западных стандартов поведения. И поэтому санкции будут осуществляться как игра в кошки-мышки, а соседи России продолжат делать бизнес, на официальных встречах в Москве рассказывая об укреплении интеграции, а за пределами бывшей империи — об эффективном противостоянии прежнему гегемону.
