Единый день голосования в России оказался в центре международного внимания, что обычно характерно только для президентских выборов. Голосование на выборах разных уровней состоялось 8 сентября по всей стране, однако в заголовки мировых СМИ попали в первую очередь выборы в Мосгордуму.
И сами эти выборы, и предшествовавшие им массовые протесты в Москве получили самые разные интерпретации. Некоторые увидели в них свидетельство стойкости оппозиционного движения против Кремля и правящей партии «Единая Россия». Другие отмечали кризис, в который вступила российская управляемая многопартийная система, и готовность властей применять грубую силу против граждан. Однако при освещении и анализе этих событий не уделялось должного внимания роли цифровых технологий в реакции властей на демонстрации и митинги. Тем не менее различные инструменты из сферы информационных технологий лежат в основе продолжающейся кампании Кремля против оппозиции и ее сторонников. Эти цифровые инструменты расширяют возможности властей и демонстрируют, насколько они опасаются проявлений инакомыслия в интернете. Цифровые технологии являются как неотъемлемой частью репрессивного инструментария российских властей, так и источником опасений за судьбу режима.
В 2018 году в моем докладе я изложил типологию методик российских властей по «обузданию Рунета». Я выделил следующие методики: «1) ограничение доступа пользователей интернета к потенциально опасному для властей контенту и информации; 2) пассивное сдерживание сетевого „вольнодумства“ путем ограничения анонимности пользователей интернета; 3) активная борьба с протестными настроениями в сети посредством угрозы карательных мер; и 4) конкуренция и заглушение инакомыслия в сети с помощью создания и распространения провластного контента и информации». Как я продемонстрирую ниже, в реакции властей на московские протесты просматривается использование этих методик, а именно — распространение прокремлевской пропаганды, ограничение доступа к оппозиционному контенту и информации, а также опознание и преследование протестующих.
Распространение прокремлевской пропаганды
Конкуренция с оппозицией за аудиторию Рунета редко становится основой стратегии Кремля. Еще реже такие попытки достигают реального успеха. Тем не менее этим летом власти все равно пытались распространять в сети прокремлевскую пропаганду, основной целью которой было побудить москвичей поддержать прокремлевских кандидатов на сентябрьских выборах. Однако наблюдались также попытки отпугнуть граждан от участия в протестах и дискредитировать стратегию «Умного голосования» Алексея Навального.
Наиболее характерным примером использования этих методик стала публикация на YouTube видеоклипа на песню «Москва» рэперов Тимати и Гуфа. Этот клип стал апогеем тенденции властей к созданию контента, который пользователи Рунета находят «неуклюжим и неискренним» (по выражению колумниста «Ведомостей» Андрея Колесникова). В итоге видео было удалено, успев набрать более миллиона дизлайков, что стало рекордом для Рунета. В тексте песни присутствовали похвалы Сергею Собянину и высказывания против митингов и ЛГБТ-сообщества (последняя тема довольно часто поднимается в провластном контенте).
Однако другие подобные попытки оказались более тонкими и избежали подобной негативной реакции, хотя так и не смогли свести на нет протесты или же нейтрализовать электоральную стратегию оппозиции. Согласно расследованию «Медузы», в сети распространялись профессионально снятые видео с критикой «Умного голосования» и как минимум один прокремлевский список кандидатов в Мосгордуму. Баннеры на различных сайтах выводили пользователей Рунета на провластный контент, при этом некоторые ссылки представляли собой тонкие аллюзии на лозунги оппозиции. Кроме того, оказалось, что тенденция сотрудничества звезд Рунета с российскими властями продолжилась: выяснилось, что рекламное агентство заказывало «позитивный» контент, чтобы отвлечь российских пользователей интернета от «волнений» и «напряжения» в обществе.
Судя по количеству участников протестов (самый крупный митинг 10 августа собрал почти 50 тысяч человек), а также по сравнительно неудачному выступлению провластных кандидатов на сентябрьских выборах, такую работу с пользователями Рунета трудно назвать успешной. Однако стоит помнить, что Кремль занимается не только подавлением цифровых инструментов (например, мессенджера «Телеграм»), но и пытается обратить их себе на пользу.
Ограничение доступа к протестному контенту и информации
Одновременно с попытками распространять собственную пропаганду Кремль пытался нарушить доступ протестующих и других пользователей Рунета к оппозиционному контенту и информации. Власти оказывали давление на интернет-СМИ и иностранные цифровые компании, чтобы ограничить к ним доступ оппозиции. При этом они нарушали работу мобильных сетей и видеотрансляций протестов. Таким образом, применялись как новые, так и проверенные методики.
Например, проверенным временем методом является угроза правовых последствий за предоставление платформы оппозиции. Наиболее громкие угрозы прозвучали в адрес иностранных интернет-компаний Google, Facebook и Twitter, а также YouTube и Instagram (дочерних компаний Google и Facebook соответственно). Представители «Роскомнадзора» и члены Совета Федерации обвинили эти IT-компании в нарушении суверенитета России и вмешательстве в российские выборы, возможно, по указке «зарубежных сил». Это якобы выражалось в позволении оппозиции размещать рекламу и уведомления пользователей о прямой трансляции протестов. В адрес Google и Twitter пока не предъявляли обвинений в нарушении законодательства, однако недавно обеим компаниям выписали незначительные штрафы за несоблюдение различных ограничений на распространение информации в интернете.
Правоохранительные органы начали расследование в отношении интернет-телеканала «Дождь». Прямая трансляция на этом канале протестов 27 июля привела к появлению полицейских в московской студии канала (и к DDoS-атаке). Канал Навального и его сторонников на YouTube «Навальный Live» также вел прямую трансляцию протестов 27 июля, однако трансляция была прервана ворвавшейся в студию полицией, а ведущего арестовали на 30 суток. Это один из нескольких примеров, когда эти летом власти действовали «в оффлайне», чтобы нарушить доступ российских пользователей интернета к оппозиционному контенту и информации.
Однако на сей раз применялась и сравнительно новая методика — нарушение работы сотовых сетей. Впервые в России эта тактика была применена в конце прошлого года против протестующих в Ингушетии. То, что меньше чем через год ее уже стали применять в российской столице, застало врасплох многих. 3 августа протестующие и журналисты в центре Москвы испытывали проблемы с доступом к мобильному интернету. По-видимому, сотовые операторы резко ограничили интернет-трафик по требованию правоохранительных органов — вероятнее всего, чтобы помешать прямой трансляции протестов. Во время последующих акций о подобных нарушениях работы интернета не сообщалось. Однако этот инцидент подтверждает, что власти готовы применять эту тактику в крупных городах центральной России, а не только на Северном Кавказе.
Опознание и преследование протестующих
Власти прибегали к помощи цифровых инструментов, чтобы обеспечить опознание и последующее преследование протестующих и других сторонников оппозиции в оффлайне. Тем самым они объединили две стратегии: пассивное ограничение анонимности и активную угрозу репрессивных мер.
Давно известно, что российские власти инвестируют в технологии распознавания лиц, которые создают значительную угрозу анонимности. О случаях опознания протестующих с помощью этого метода этим летом не сообщалось, однако в начале сентября московские власти напомнили об интересе режима к подобным технологиям слежения, выдав российской компании контракт на сумму в 260 миллионов рублей на развитие московских камер наблюдения и технологии распознавания лиц. Кроме того, власти, сами того не желая, косвенным путем напомнили об угрозе неприкосновенности частной жизни, приказав в конце июля московским полицейским удалить из социальных сетей любые фотографии, позволяющие их опознать. Произошло это на фоне возмущения граждан жестокостью полиции при разгоне протестов
Даже без использования технологий распознавания лиц несколько тысяч протестующих и других сторонников оппозиции все равно оказались деанонимизированы, когда анонимный телеграм-канал опубликовал личные данные некоторых участников протестов и сторонников регистрации оппозиционных кандидатов на выборах. Предполагается, что к этой утечке были причастны органы государственной безопасности.
Что касается собственно преследований, то некоторые протестующие стали фигурантами уголовных дел. Два дела непосредственно связаны с цифровыми инструментами. Это дела против студента и участника протестов Егора Жукова и против блогера Владислава Синицы, который не принимал участия в протестах. Жуков, в отношении которого власти первоначально вели расследование за участие в протестах, был обвинен в призывах к применению силы против властей в нескольких видео на YouTube. Он оказался в печально известном списке Росфинмониторинга, в который заносят экстремистов и террористов. Синица уже признан виновным в возбуждении ненависти против сотрудников правоохранительных органов за твит о детях полицейских, которых, по его словам, могут опознать по фотографиям и убить в отместку за жестокость полиции на митингах. Он был приговорен к пяти годам лишения свободы.
Дела против Жукова и Синицы проливают свет на связь работы властей с цифровыми инструментами и «оффлайновых» репрессий против протестующих и других сторонников оппозиции. Это также говорит о том, что пользователи социальных сетей, критикующие власть, остаются целью репрессивной машины, несмотря на частичную декриминализацию осенью прошлого года печально известной «антиэкстремистской» 282-ой статьи УК РФ. До этого неуемное применение 282-ой статьи против пользователей социальных сетей, в особенности молодежи, вызвало протесты и даже негативную реакцию представителей элит (Жукову предъявили обвинения по 280-ой статье, тогда как якобы призывы к насилию со стороны Синицы позволили обвинить его в уголовном преступлении, а не правонарушении по 282-ой статье).
Ключевая роль цифровых инструментов (как их использование властями, так и опасения властей в отношении их использования оппозицией) в продолжающейся реакции режима на московские протесты подчеркивает, насколько размыта грань между преследованием онлайн и оффлайн, а также насколько цифровые инструменты важны для российского репрессивного арсенала. Также понятно, что использование Кремлем цифровых технологий для борьбы с оппозицией и ее сторонниками опирается на различные взаимодополняющие стратегии и методики. Некоторые из них являются сравнительно новыми, но при этом далеко не все можно назвать эффективными.
