Выступая перед Госдумой о состоянии экономики и политике Центробанка, Эльвира Набиуллина предложила простую аналогию. Экономика, по ее определению, — живой организм, который не предназначен для длительного спринтерского бега. Если слишком долго «накачивать» экономику выше ее потенциала, то «будет высокая инфляция, это как зашкаливающий пульс у бегуна, за ней потеря темпов роста — одышка, а потом сердечный приступ — экономический кризис».
Поэтому Набиуллина дала сигнал о новых повышениях учетной ставки для борьбы с инфляционной чумой — основной причиной того, что россияне беднеют по мере роста цен. Банк России намеревается сократить рост потребления, расходов и инвестиций по всей экономике, сделав кредиты более дорогими. Однако аналогия и стратегия Набиуллиной не затрагивают появившуюся на горизонте проблему дефляции, которую не видно из-за нынешних инфляционных темпов.
Как отказаться от ортодоксальной экономической политики
Паника архитекторов российской финансовой политики перед лицом возможного роста цен вполне понятна. Очень сильны институциональная и личная память о позднесоветской экономике и 1990-х гг. По-видимому, Банк России сосредоточился на том, чтобы ограничить инфляционные ожидания, убедив общественность и рынки, что он готов причинять экономический ущерб, снижать потребление и ослаблять рост экономики, поскольку иначе ожидания роста цен создадут самоподдерживающийся инфляционный цикл. Соцопросы «Левада-центра» показывают, что в последние три десятилетия россияне почти всегда называли рост цен самой главной причиной для беспокойства. Есть только одна проблема: теория, что ожидания являются мотором инфляции, почти не подтверждается на практике.
В недавней нашумевшей статье Джереми Радда, старшего советника Совета управляющих Федерального резервной системы США, говорится, что ожидания роста цен практически не соотносятся с реальным ростом цен. Говоря упрощенно, инфляционные ожидания влияют на восприятие домохозяйствами своих финансов и на планирование расходов, но объяснить реальное повышение цен через ожидания невозможно. Большая часть скачков цен по всему миру обусловлены дисбалансом спроса и предложения товаров и сырья, или «бутылочными горлышками» поставок ключевых ресурсов или готовой продукции. Например, фабрика полупроводников не справляется с наплывом заказов. Или же в хранилища на зиму закачено недостаточно природного газа.
Это глобальные проблемы, но они сказываются и на российской экономике. В настоящее время Минпромторг судорожно пытается справиться с взлетом цен на транспортировки продуктов металлургии и строительных материалов. Расходы на автотранспорт возросли на 10−25%, а на железнодорожный транспорт — на 20−90%. Операторы российских портов жалуются, что недостаток доступных объемов поставок РЖД разрушает экономические основания для расширения пропускной способности портовых терминалов. Оптовые цены на картофель и капусту резко подскочили на 70% из-за проблем с предложением и стоимостью ресурсов для производства, а не из-за взлета спроса на продукты питания. Работодатели часто упоминают нехватку рабочей силы. Поднимая учетную ставку, невозможно повлиять ни на один из этих факторов. Напротив, от снижения процентных ставок все они только выиграли бы.
Банк России частично признает это. Глава департамента денежно-кредитной политики Кирилл Тремасов открыто говорит, что в 2022 году цены на продукты питания останутся высокими из-за плохого урожая. В ноябре инфляция выровнялась в том смысле, что темпы роста цен наконец стали сколько-нибудь стабильными. Однако теперь банки предсказывают новые повышения ставки до диапазона 9,5−10%. Когда причиной инфляционного давления являются различные проблемы с предложением, сложно убедительно аргументировать подъем процентной ставки. В своем выступлении Набиуллина отметила, что ситуация с ростом цен на продукты катастрофическая: «если мы упустим сейчас инфляцию, то пострадают и так наименее защищенные группы населения». Однако повышая стоимость кредитов после того, как у россиян скопились рекордные долги, можно только усилить относительный ущерб от роста цен. Если спровоцировать дефляцию в борьбе с ростом цен, вызванным ограниченным предложением, то населению, вероятно, будет хуже, чем в случае, если экономика будет испытывать высокую инфляцию при более быстром росте. Столыпинский клуб и бизнес-омбудсмен Борис Титов открыто критикуют отсутствие политики роста у Банка России. Нынешняя политика представляется им направленной против бизнеса.
Убивает не падение, а столкновение с землей
Единственное, что в нынешней ситуации было бы хуже роста цен — дефляция. Данные о внутренних заказах на производство показывают мощный рост в первом квартале этого года, за которым последовала стабильная нисходящая тенденция к стагнации. С лета рост потребительского спроса стабильно снижается. Эти и другие тенденции говорят не столько о приближающемся сердечном приступе, сколько о постепенном отказе органов. Сложно представить, чтобы в следующем году рост ВВП достиг 2% без относительного роста бюджетных расходов по всей экономике. Этого будет сложно достичь без высоких экспортных цен. Однако дополнительные бюджетные ассигнования не включены в бюджет на 2022−2024 гг. Нет там и сколько-нибудь значительного увеличения вложений в базовую инфраструктуру, что помогло бы ослабить логистические «бутылочные горлышки». Поскольку основную проблему представляет недостаток предложения, более эффективной альтернативой для снижения цен были бы государственные инвестиции в борьбу с «бутылочными горлышками» и расширение производства, или же предоставление поддержки доходов потребителей и бизнеса. Если в будущем году экономика не сможет превысить докризисные тенденции роста, то эффект роста инфляции для «самых незащищенных» как раз усилится.
Используя аналогию Набиулллиной, бегуны могут тренироваться, чтобы сокращать относительную нагрузку спринтерского бега. В этом могла бы помочь более активная фискальная политика при поддержке должной монетарной политики. Напротив, нынешнее средство от инфляции — нечто прямо противоположное. На эту проблему проливают свет опросы Института Гайдара. Восприятие бизнесом роста заказов в этом году значительно превосходит реальный рост. Дело в том, что предприятия привыкли действовать в условиях стагнации. Когда равновесие относительной стагнации нарушается, они не планируют инвестировать в расширение мощностей. У них нет оснований полагать, что будущий спрос обосновывает такое расширение. Дополнительные вливания в поддержку доходов, инфраструктуру и производственные мощности помогли бы сократить инфляцию, позволив экономике адаптироваться к более высокому уровню задействования производственных мощностей, спроса и логистических потребностей. Однако, поскольку такая поддержка не оказывается, инфляция сказывается куда сильнее.
Внешние факторы
Дефляция может быть обусловлена не только внутренними факторами. Имеется также внешний дефляционный «встречный ветер». Эти факторы могут оказаться для России более серьезной проблемой. Следует помнить, что страна полагается на сырьевой экспорт для поддержки внутренних производственных заказов и бюджетных трансфертов. Здесь все более серьезную проблему представляет замедление роста китайской экономики. Потребительские расходы в Китае выросли по сравнению с предыдущим годом гораздо меньше, чем прогнозировалось. Гигант недвижимости Evergrande фактически прекратил продавать новые дома. Это решение может подвергнуть риску транзакции с недвижимостью на сумму в десятки миллионов долларов. Эти транзакции и строительство составляют около 30% ВВП Китая. Замедление роста в Китае оказывает влияние на сырьевые рынки, ведь Китай — ведущий потребитель сырьевых товаров. Пока Конгресс США обсуждает детали еще одного крупного пакета бюджетных расходов, где более $ 0,5 трлн отведено на проекты, связанные с изменением климата, практически ничто не свидетельствует о подобных проектах в Европе. Поэтому перспективы роста мировой экономики в 2022 году туманны — и это в условиях, когда экспорт должен сгладить сокращающийся внутренний спрос.
Однако «Роснефть» поддерживает оптимистичный прогноз Bank of America, согласно которому к следующему лету цены на нефть достигнут $ 120 за баррель. Это напрямую противоречит позиции ОПЕК, которая указывает, что на рынке уже присутствуют признаки излишков предложения. И это еще без учета продолжающегося падения темпов экономического роста в Китае — самом крупном импортере нефти в мире. Скоординированные дипломатические усилия администрации Байдена вокруг переговоров с Китаем, Индией и Японией по размораживанию стратегических запасов сырой нефти, а также недавнее заявление Китая, что он готовится выпустить нефть на рынок, наряду с новыми проблемами пандемии в Европе привели к тому, что цены вновь опустились ниже $ 80 за баррель. Нежданные доходы от природного газа в зимний период — недолгий феномен, поскольку погода вновь потеплеет. В начале этого года российские экспортеры промышленных товаров, в особенности производители сельскохозяйственной техники, выиграли от хаоса с цепочками поставок. Покупатели на экспортных рынках не могли надежно обеспечить поставки от предпочтительных партнеров, поэтому искали все возможные варианты. Однако этот спрос также не будет постоянным, поскольку рано или поздно глобальные проблемы цепочек поставок начнут решаться. По-видимому, Банк России и экономические институты Москвы не имеют плана на случай дефляции, поскольку она безопаснее для режима, чем инфляция. К сожалению, и то и другое ляжет на плечи российских домохозяйств.
