Американский автор триллеров Стивен Кинг однажды написал, что «рано или поздно все старое снова становится новым». Некоторые могут утверждать, что это хорошее описание новой политики администрации Байдена в отношении России. Действительно, она во многом продолжила политику Барака Обамы. Однако команда Байдена также реагирует на изменившиеся взгляды американцев, согласно которым Россия (в первую очередь из-за кибератак и вмешательства в политические процессы в США) стала более серьезной проблемой, чем когда-либо после распада СССР. Кроме того, обе основные партии придерживаются точки зрения, что основной угрозой во внешней политике является Китай, что также заставляет пересматривать отношения с Россией. Поэтому, глядя на первые 100 дней президентства Байдена, очевидно, что помимо старого, он принес много нового.
Возвращение на круги своя
Несмотря на все разговоры о бывшем президенте Трампе и России, в ретроспективе следует признать, что он практически не оказал влияния на двусторонние российско-американские отношения. Деятельность его администрации в этом отношении была ограничена невежеством самого Трампа в области внешней политики, скандалами после его публичного призыва к Кремлю вмешаться в выборы 2016 года (что, как позднее выяснилось, Москва действительно сделала), а также тем, что внешнеполитические кадры Трампа оказались куда более консервативны, чем некоторые радикалы в администрации, отвечающие за пересмотр внутренней политики.
Среди советников Трампа по внешней политике были такие фигуры, как Герберт Макмастер, Джон Болтон и Бретт Макгерк (все довольно быстро покинули администрацию). При Байдене Макгерк работает в Совете национальной безопасности в новом качестве. Он находился на государственной службе и при Обаме, как и самый скандальный советник Трампа Майкл Флинн, который продержался в Белом доме меньше всех и впоследствии оказался наиболее опозорен. Старшим директором по России в Совете национальной безопасности при Трампе была уважаемый аналитик Фиона Хилл.
Советники Трампа по внешней политике сдерживали его наиболее странные позывы — например, пригласить Россию вернуться в «Большую семерку». Однако вскоре стало понятно, что администрация Трампа и не намеревается принимать новую политику по России, по крайней мере после того, как двухпартийное большинство в Конгрессе приняло санкционный законопроект CAATSA. За него проголосовало более 2/3 конгрессменов, что не позволило Трампу ветировать законопроект. Он ограничился лишь беспомощным заявлением во время его подписания в первые месяцы у власти. Любые шаги администрации Трампа по переформатированию политики в отношении России несли огромные политические риски, поэтому его администрация в основном оставляла этот вопрос вне повестки дня — санкции расширялись (а иногда и снимались) без особой последовательности или обоснования. Однако когда ведущие союзники США обвиняли Россию во враждебных действиях, например в отравлениях «Новичком» в 2018 году, Трамп предпочитал не раскачивать лодку. К концу своего президентства он даже позволял себе резкую риторику по поводу «Северного потока-2», хотя это было скорее попыткой расширить экспорт американского газа в Европу.
Байден у руля
Байден вступил в должность после четырех лет, в течение которых российское вмешательство в выборы 2016 года доминировало во внутриамериканском обсуждении политики в отношении России. Эта политика не была заморожена, а скорее становилась все менее эффективной.
Поэтому не удивительно, что подход Байдена к России некоторым образом основан на наследии Обамы. Одной из первых мер стало продление договора СНВ-2, который Обама и Медведев подписали в 2010 году. Администрация Байдена также вернулась к использованию санкций как в качестве сигналов Кремлю, так и в рамках восстановленной политики сдерживания. Пожалуй, еще рано оценивать эффективность этой политики (тем более что до сих пор идут дискуссии о том, в какой степени санкции и угроза их наращивания ограничили действия Кремля после вторжения в Украину в 2014 году). Однако Байден явно сделал все возможное, чтобы дать понять, что Россия, в которой многие видят угрозу, останется на повестке дня.
Это касается не только вмешательства в выборы и кибератак, но и внешней политики США и поддержки американских союзников. На 100-й день президентства Байдена было объявлено, что госсекретарь Энтони Блинкен 5−6 мая посетит Украину. Единственный визит госсекретаря в Украину при Трампе состоялся в феврале 2020 года после того, как Трамп скандально уволил посла США в Киеве, а попытка вытянуть из президента Зеленского политическую «услугу» привела к процедуре импичмента. Впоследствии стало ясно, что союзники Трампа продолжали работать с сомнительными персонажами, пытаясь раздуть обвинения в отношении сына Байдена. Этот скандал только разгорался по мере приближения президентских выборов 2020 года.
Решение администрации Байдена вернуть продвижение демократии на повестку дня привлекло много внимания, однако в отношении российского «ближнего зарубежья» этот процесс, по-видимому, ограничен Украиной — по крайней мере, пока. Администрация Байдена не стремилась играть активную роль в восстановлении киргизского правительства после очередной революции в Бишкеке. Белый дом также оставил на усмотрение ЕС посредничество при соглашении, которое было призвано разрешить кризис во внутренней политике Грузии. Это ярко контрастирует с тайно записанными комментариями Виктории Нуланд (которая теперь занимает пост заместителя госсекретаря по политическим вопросам) о роли ЕС в разрешении политического кризиса в Украине в 2013—2014 гг., который в конечном итоге привел к Революции Достоинства и российскому вторжению в ответ на нее.
Проблемы остаются
Первые 100 дней администрации Байдена создали впечатление «возвращения к нормальности» и дотрамповскому статус-кво, однако это вряд ли продлится долго. Попустительский подход администрации Трампа к проблемам, связанным с Россией, позволил Кремлю расхрабриться. Москва пожинала плоды вмешательства, пусть и не в виде улучшения отношений с США при Трампе, но в виде ущерба американской репутации и положению в мире, к которому привела неспособность Трампа к управлению.
Байдену придется противостоять России, которая упрочила свое положение в Сирии, помогла удержаться на плаву рушившемуся венесуэльскому режиму и расширила влияние в Ливии и ЦАР — не говоря уже о продолжающихся репрессиях в отношении российской оппозиции и поддержании конфликта на Донбассе. Спустя всего несколько дней после вступления Байдена в должность Кремль сигнализировал о готовности ввязаться в еще один развивающийся кризис на стороне, противоположной США, — переворот в Мьянме (развитие демократии в этой стране было одним из немногих успехов внешней политики, которые ветераны администрации Обамы могли записать на свой счет).
Еще один вызов, который стоит перед администрацией Байдена — «Северный поток-2», по которому Белый дом отличился еще более агрессивной риторикой, однако, по-видимому, по-прежнему взвешивает «за» и «против» введения санкций против европейских фирм, способствующих завершению проекта. Отказ от введения санкций подвергнется критике не только в Украине, но и среди центральноевропейских союзников США по НАТО. В то же время такие санкции могут создать прецедент, демонстрирующий, что Вашингтон готов ставить противостояние с Кремлем выше отношений с ведущими союзниками в Европе.
Администрация Байдена еще не решила, до какой степени готова мириться с возросшим присутствием России в мире и в какой мере готова бороться против него. Например, отстраненный подход к Кыргызстану и Грузии можно рассматривать, как продолжение политики администрации Обамы, отказавшейся от открытой активной политической роли в постсоветской Евразии — но при этом администрация Байдена также задумывалась о возвращении американских войск в Центральную Азию по завершении вывода их из Афганистана в сентябре этого года (разумеется, Кремль резко этому воспротивится).
Санкции против клептократов
Другой причиной напряженности могут стать инициативы Байдена по борьбе с клептократией. Кроме того, даже если новая система сдерживания, в основе которой вновь лежит американский санкционный режим, действительно позволит сдержать Россию в Украине, российская активность в киберпространстве все равно продолжит возрастать, а в Вашингтоне будут все серьезнее относиться к этой угрозе. Байден уже продемонстрировал готовность резко высказываться о российской внутренней политике, и эта риторика уже превосходит критику администрации Обамы в отношении подавления протестов в России в 2011—2012 гг. При этом многие сочли предполагаемое выдвижение Мэтью Рожански на пост директора Совета национальной безопасности по России как готовность признать статус России как великой державы и вести с ней дела на основании такого статуса. Это существенно отличается от того, как Обама пренебрежительно отзывался о России как о «региональной державе».
Байден вернул многие элементы политики по России эпохи Обамы, но уже понятно, что они не могут адекватно ответить на угрозу, которую представляет для Вашингтона Кремль. В телефонном разговоре с Путиным 13 апреля Байден предложил провести двусторонний саммит. Кремль отреагировал на это холодно из-за последовавших за этим новых санкций, однако не стал полностью отвергать такую возможность. Теперь, когда первые 100 дней Байдена позади, следующий ход остается за Москвой. Хотя США ничего хорошего от нее уже не ожидают.
