Отвлечемся от спекуляций о военной помощи Украине или целях ударов, которые может одобрить Трамп, и обратим внимание на ситуацию в Министерстве финансов России, отражающую остроту экономических проблем и последствий войны. Отвечая на вопрос о том, каким правительство видит проект следующего трехлетнего бюджета, министр финансов Антон Силуанов признался, что задачи, стоящие перед кабинетом, существенно изменились: «Мы делаем все необходимое… чтобы, если говорить о бюджетном импульсе, он соответствовал тем задачам денежно-кредитной политики, которые ставит Центробанк,… а именно снижение инфляции и, соответственно, снижение процентной ставки». Почему это так важно? Даже беглый взгляд на государственные расходы с момента начала полномасштабного вторжения в Украину показывает, что не было и не могло быть сценария, при котором глава Центрального банка Эльвира Набиуллина могла бы обуздать инфляцию, не подавив потребительский спрос, стимулируемый войной. Аналитики Сбербанка подсчитали, что в 2022—2023 гг. дефицит в размере около 2% ВВП создавал базовую инфляцию примерно в 4%, и это без учета немонетарных факторов и ограничений, таких как дефицит рабочей силы.
Этот сдвиг в приоритетах правительства не означает, что военные расходы будут сокращены. Однако он знаменует собой значительный отход от ранних заявлений о «замедлении экономики», которые делали в этом году высокопоставленные чиновники, представляя это замедление рациональным ответом на инфляционные последствия войны. Поскольку процентные ставки не могут эффективно сдержать инфляцию, вызванную войной, — а мы помним об огромном объеме принудительного кредитования оборонных предприятий по ставкам ниже рыночных и притоке федеральных заказов, — то бюджет играет более прямую роль, чем обычно. Во время брифинга по бюджету в Совете Федерации Силуанов также отметил, что реализация «некоторых инфраструктурных проектов» может быть отложена. В этой реакции нет ничего нового: Минфин всегда предпочитал сокращать капиталовложения, нежели урезать или задерживать выплаты пособий или заработной платы бюджетникам. Однако это мрачный предвестник тех планов, которые вынашивают «технократические патриоты».
Логика финансового дефицита в России создает эффект уробороса (символ, изображающий змею или дракона, кусающего свой хвост, образуя кольцо). Высокая инфляция, помимо очевидных ограничений в виде санкционного давления и сокращения трудоспособного населения, обусловлена неспособностью экономики удовлетворить растущий спрос за счет инвестиций. Существует множество объяснений этой проблемы, однако вряд ли ее можно свести только к коррупции или вопросам прав собственности. Эта проблема существует с периода экономического бума 2000-х гг. В нынешних условиях наблюдателя шокирует сокращение капитальных вложений в инфраструктурные проекты, поскольку именно эти проекты обычно снижают инфляцию в будущем и, что особенно важно, повышают рентабельность гражданских секторов. Надежные оценки сейчас получить непросто, но, вероятно, доля логистических расходов в себестоимости многих товаров сегодня зачастую превышает 20%. Сокращение инфраструктурных проектов или отказ от них сегодня обернется дополнительным бременем в будущем в случае, если экономика снова начнет расти.
Происходящее в Минфине также свидетельствует о том, что влияние министра обороны Андрея Белоусова подавило любую оставшуюся «независимость» министерства. За два года до назначения на пост главы Минобороны Белоусов открыто заявлял, что государство должно пожертвовать капиталовложениями и своими программами, включая программу поддержки и развития инфраструктуры, для финансирования военных действий в Украине.
При этом российская государственная политика изобилует противоречиями. Владимир Путин продвигает инициативы по повышению доступности отечественных автомобилей, включая новые утилизационные сборы, которые фактически являются тарифами на импорт китайских машин. Однако сокращение инфраструктурных расходов, вероятно, уменьшит бюджет на содержание и ремонт дорог. В 2021 году премьер-министр Михаил Мишустин на выставке «Иннопром» в Екатеринбурге призывал развивать производство автобусов и стимулировать автобусные перевозки, поскольку регионы с трудом справлялись с обслуживанием дорог, не говоря уже о поддержке автопрома. Руководство РЖД обсуждает планы продления маршрутов скоростного железнодорожного сообщения «Сапсан» до Минска, Нижнего Новгорода и Воронежа, но после того, как средства будут перенаправлены на фронт, денег для реализации этих планов уже не будет. По имеющимся данным, на рынке автомобильных перевозок наблюдается возобновление спроса и рост цен, что свидетельствует о продолжающемся сокращении объемов железнодорожных грузоперевозок и перенаправлении расходов и спроса в другие сектора. Учитывая переориентацию внешней торговли с февраля 2022 года, сейчас не время сворачивать инвестиции в транспортную инфраструктуру.
Эта «забастовка капитала» во имя борьбы с инфляцией неизбежно затронет ключевые сферы услуг, включая больницы. В 2024 году под предлогом необходимости «рационализировать» расходы и перенаправить средства на военные нужды в стране было закрыто 160 больниц. Медицинский персонал в малонаселенных регионах массово увольняется из-за сокращений финансирования или получает настолько мизерную зарплату, что даже удивительно, что эти люди вообще продолжают приходить на работу. Между тем процветают частные лавочки, предлагающие клиентам поставить капельницу «для повышения энергичности или снятия похмелья» — интригующее явление, которое высвечивает противоречия между тремя экономическими реальностями в условиях, когда гражданский сектор вступает в рецессию. С одной стороны, резко вырос спрос на услуги в сфере велнеса, что, вероятно, можно объяснить новыми ограничениями на зарубежные поездки, а также потребностью населения в новых механизмах и практиках адаптации к непростой реальности. Кроме того, поставщики таких услуг, не зависящие от внешней торговли, могут устанавливать сколь угодно высокие «премиальные» цены. Параллельно меняется и само понятие «роскоши» и «премиального классе» товаров и услуг. Новая миссия Силуанова по сдерживанию инфляции приведет к дальнейшему вытеснению государственных товаров и услуг в частный сектор: государство недофинансирует собственные системы и мощности и сталкивается с хронической нехваткой рабочей силы для любых проактивных инициатив.
Неудивительно, что за последние три года стоимость жизни выросла настолько резко, что представления россиян о достойной зарплате изменились. Согласно опросу, проведенному аналитиками сервиса по поиску работу SuperJob, средний россиянин сейчас считает, что для «счастья» ему нужно зарабатывать 257 тысяч рублей в месяц, подразумевая, вероятно, комфортное финансовое положение и возможность иногда позволять себе какие-то излишества. Для сравнения, средняя заработная плата в декабре прошлого года составляла почти 130 тысяч рублей в месяц, что свидетельствует о том, что данные о росте заработной платы во многих отношениях являются ложно оптимистичным индикатором состояния экономики. Номинальные доходы домохозяйств также растут все медленнее, но общая тенденция такова, что любое сокращение государственных расходов приведет к тому, что большая часть доходов домохозяйств будет направляться на удовлетворение базовых потребностей.
Силуанов, как и Набиуллина, оказались в ловушке. Сокращение расходов для сдерживания инфляции, вероятно, приведет к росту реальных цен по мере замедления экономики. Подобная динамика наблюдалась в 2012—2013 гг., когда российский средний класс брал большие кредиты, чтобы вернуться к привычному уровню и образу жизни после финансового кризиса. Признание Кремлем нарастающих экономических проблем внушает некоторый оптимизм, но на практике сокращение расходов лишь усилит милитаризацию бюджета. Ограничения в сфере труда и ресурсов ощутимы, и хотя логика Минфина могла бы работать в теоретической реальности, россияне живут в иной.
