Со свойственной ему точностью Банк России сформулировал то, что вот уже без малого полтора года прекрасно известно как бизнес-лидерам, так и рядовым российским домохозяйствам: высокие процентные ставки — это «жаропонижающая таблетка для температурящей экономики». Жар или лихорадка — подходящая метафора для описания происходящего «перегрева» экономики, который сигнализирует о кризисе экономического управления. Война стала подобна раковой опухоли, поразившей экономику: побочные проявления болезни можно терапевтически контролировать, только «отсекая» здоровые ткани (гражданские отрасли, подверженные высоким процентным ставкам).
Удары ВСУ по нефтеперерабатывающим заводам на территории РФ из маргинальной проблемы и редкого, чрезвычайного происшествия превратились в полноценный фактор инфляции и общественного недовольства. На прошлой неделе независимые трейдеры сократили поставки бензина на Петербургскую биржу на две трети по сравнению с серединой августа. Можно привести и другой региональный пример: в Тамбовской области только за последнюю неделю цены на бензин выросли на 4,7% — значительный скачок за столь короткий период, поскольку оптовики быстро повышают цены для розничных поставщиков, обеспечивающих заправки. Официально сообщалось, что изменение цены по стране составило около 0,5%, но такая низкая публично озвученная цифра, вероятно, отражает политическое давление. Да и страна настолько велика, что неразвитая инфраструктура часто тормозит распространение выросших цен по отдаленным регионам. Самое поразительное то, что правительство объяснило дефицит топлива «туристическим сезоном», и трудно сказать, чего в этой версии больше: предсказуемости или уклончивости. Понятно, что на кризисе сказался сезонный фактор: осень — время плановых ремонтов и профилактики на нефтеперерабатывающих предприятиях. Однако правительству пришлось вмешаться и изменить график остановок и техобслуживания НПЗ, чтобы они не совпали с периодами пикового спроса на бензин и не повлияли на баланс предложения топлива в краткосрочной перспективе.
Процесс принятия решений и ситуация среди российских нефтяных компаний по-прежнему непроницаемы для внешнего наблюдателя, но показательно, что «Транснефть» предупредила, что расширение диапазона украинских ударов по экспортным объектам и нефтеперерабатывающим заводам может в скором времени вынудить нефтяные компании сократить добычу. Это показательный случай приступа «жара» или «лихорадки» из-за ударов ВСУ. Такие сокращения, вероятно, мало помогут развеять опасения по поводу структурного переизбытка предложения на рынках в ближайшие месяцы, особенно если устойчивый рост цен выше $ 70 за баррель будет стимулировать увеличение объемов бурения в США. Тем не менее, очевидно, что лихорадка, охватившая экономику, стремительно прогрессирует.
Опросы среди владельцев малых и средних предприятий, проведенные Общероссийской общественной организацией малого и среднего предпринимательства «Опора России», показывают замедление или сокращение продаж, найма и инвестиций, в то время как заимствования растут. На протяжении нескольких месяцев наблюдатели и аналитики задавались вопросом: когда будет достигнут предел прочности, точка невозврата? Сегодня ясно, что мы находимся в той самой критической точке, когда замедление превращается в прямое сокращение. Треть работодателей сообщают, что у них нет проблем с наймом талантливых сотрудников, и с декабря прошлого года этот показатель медленно, но неуклонно растет. Чем легче работодателям занижать зарплату сотрудникам, тем хуже будет ситуация для продаж в других секторах, пока не будут существенно снижены процентные ставки, что в свою очередь повлияет на инвестиции. Несмотря на кажущиеся «резервы и незадействованные ресурсы», дефицит стал структурной проблемой, которую невозможно решить, пока военные отрасли работают с нынешней интенсивностью. Путин поручил Госдуме рассмотреть вопрос об отмене патентной системы, применяемой к безвизовым трудовым мигрантам из Центральной Азии, которая обязывает их уплачивать подоходный налог в течение 30 дней после получения разрешения на работу при въезде в Россию. Очевидно, что для того, чтобы строительный сектор вернул себе роль двигателя роста ВВП и потребительской экономики, ему понадобятся рабочие из-за рубежа.
Правительственные чиновники и лидеры крупного бизнеса говорят с обществом на разных языках. Когда Александр Шохин, глава Российского союза промышленников и предпринимателей, предупреждает своих лоббистов, что лучшее, на что они могут рассчитывать, — это предотвратить повышение налогов, — становится очевиден более глубокий посыл: советы директоров корпораций будут служить и подчиняться в своей работе военным целям, как того требует от них государство, но этого недостаточно и государство готовится выжать из них еще больше. Министр финансов Антон Силуанов объявил, что до 2030 года правительство планирует постепенно сокращать зависимость бюджета от нефтяных доходов. Каждый год порог прогнозируемой цены на нефть в бюджете будет снижаться на $ 1, с $ 60 в этом году до $ 55, что снизит уровень нефтяных цен, при котором доходы будут перенаправляться в Фонд национального благосостояния. Однако одновременно премьер-министру Михаилу Мишустину было поручено до того же 2030 года найти для национальных проектов 40 трлн рублей — сумму, вероятно, эквивалентную 15−18% текущего номинального ВВП. Заявление Путина в Думе о том, что замедление роста ВВП является «необходимой мерой», подкрепленное уверениями депутатов в том, что до рецессии еще далеко, свидетельствует о распространенном среди представителей власти понимании, что экономический бум закончился. Никто не может полностью и надолго изолировать себя от столкновения с последствиями войны.
Интересно, что бюджет на следующий год исходит из того, что Банк России сохранит ключевую ставку на уровне 12−13%. Чтобы параметры бюджета остались неизменными, инфляция должна снизиться. Путин уже традиционно заявляет общественности, что простая эмиссия (печать денег и их распределение) будет иметь катастрофические последствия для уровня цен. Однако снижение процентных ставок до уровня, достаточного для стимулирования деловой активности, по сути, и есть то самое «печатание денег» - российские официальные лица охотно подхватили это выражения и злоупотребляют им, отказываясь признать, что большая часть денежной массы создается, когда банки предоставляют кредиты реальной экономике и друг другу, а не когда Центробанк действует в одностороннем порядке.
Война поглотила столько ресурсов и рабочей силы, что текущая экономическая ситуация в России удивительно похожа на ситуацию в США. Усиливаются признаки надвигающейся потребительской рецессии, и сохраняется неопределенность относительно того, хватит ли объема поставок для удовлетворения спроса, поскольку предложение также сокращается из-за того, что компании прекращают инвестиции или разоряются. Например, количество новых жилых домов на стадии строительства уменьшилось на 20% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года, что грозит ростом цен, несмотря на непривлекательную процентную ставку для заемщиков и очевидное сокращение потребительских расходов. Есть вероятность, что сегодня предложение падает быстрее, чем сокращается спрос. Неурожай этого года привел к росту цен на продовольствие по схожим причинам. Компании сокращают инвестиционные планы до такой степени, что только около трети респондентов, участвовавших в опросе Института экономики роста им. Столыпина, сообщили о запуске нового производства в этом году. Когда предложение сокращается быстрее, чем спрос, инфляция остается высокой на протяжении более длительного периода.
Таким образом, мы возвращаемся к лечению, прописанному Банком России. Одни только процентные ставки не смогут спасти ситуацию. Банки были вынуждены предоставлять чрезмерные кредиты малоприбыльным предприятиям оборонного сектора или смежных отраслей по льготным ставкам, что заставило их ужесточить требования к кредитованию даже несмотря на снижение ставок Центробанком. По данным Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦМАКП), предложение инвестиционных товаров, необходимых для инвестиций в производство, сократилось на 8,4% по сравнению с третьим кварталом 2024 года.
Ослабленная высокой процентной средой и совокупным разрушительным воздействием войны экономика сейчас находится в состоянии гонки, в которой неизвестно, что рухнет быстрее: спрос или предложение. Рецессия в этом процессе неизбежна. Настойчивое утверждение Набиуллиной о том, что дальнейшее снижение ставок не гарантировано, служит самым наглядным доказательством того, что власти пытаются разобраться в ситуации. Сейчас все сводится к реакциям. Когда все усилия по обеспечению и поддержанию макроэкономической «стабильности» носят реактивный характер, режим оказывается в цугцванге в отношении экономики. Когда жар спадет, остается только надеяться, что у Кремля есть план по борьбе с гипотермией, от которой сейчас страдают домохозяйства и бизнес.
