16 апреля 2021 года Прокуратура Москвы направила в Московский городской суд административный иск о признании организаций, связанных с находящимся в заключении политиком Алексеем Навальным экстремистскими. Речь идет о Фонде борьбы с коррупцией (ФБК), Фонде защиты прав граждан (ФЗПГ) и Штабах Навального. Все эти организации связаны с находящимся в заключении политиком Алексеем Навальным. Старейшая из них, ФБК, была основана в 2011 году и в течение длительного времени служила основным организационным инструментом Навального при реализации его антикоррупционных проектов («РосПил», «РосЯма», «Добрая машина правды», «РосЖКХ», «Профсоюз Навального»). В 2019 году Министерство юстиции внесло ФБК в список организаций-иностранных агентов. Внесение в этот реестр не влечет за собой прямого запрета на деятельность организации, но накладывает на нее значительные ограничения. В июле 2020 года, незадолго до попытки отравления, Навальный объявил о ликвидации фонда и о создании новой организации — ФЗПГ. Однако в декабре 2020 года ярлык иностранного агента получил и ФЗПГ.
Штабы Навального были созданы в 2017 году в рамках кампании по выдвижению Навального в качестве кандидата на президентских выборах 2018 года. Навальному было отказано в участии в этих выборах. После этого штабы продолжили существовать и сыграли значительную роль в реализации основного политического проекта Навального — «Умного Голосования». Однако официально признанными организациями они никогда не были. В прошлом Навальный неоднократно пытался создать собственную политическую партию, которую предлагалось именовать «Народный альянс», «Партия прогресса», а с 2014 года — «Россия будущего». Все эти попытки столкнулись с сопротивлением российских властей. Штабы Навального фактически являются его основной политической структурой. Но с точки зрения российского закона они не существовали до того момента, пока Прокуратура не потребовала признать их экстремистскими организациями. Следует подчеркнуть, что отсутствие у сторонников Навального собственной политической организации не является следствием их выбора, а обусловлено действиями российских властей, предпринятыми для того, чтобы не допустить их к участию в выборах.
Трудно усомниться в том, что запрос Прокуратуры Москвы будет удовлетворен судом, и при дальнейшем анализе следует исходить именно из такой перспективы. Из вышесказанного ясно, что запрос Прокуратуры наносит удар по всей существующей организационной инфраструктуре Навального. О степени разрушительности этого удара можно судить по тем последствиям, которые он может за собой повлечь.
Принятый в 2002 году Федеральный закон «О противодействии экстремистской деятельности» (с изменениями и дополнениями от 2014 года) и соответствующие ему положения Уголовного кодекса предусматривают, что участие в экстремистском сообществе наказывается либо штрафом в размере до сорока тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до трех месяцев, либо лишением свободы на срок до двух лет, а также ограничением права занимать государственные должности (ч. 2 ст. 282.1 УК РФ). Таким образом, любое участие в деятельности структур Навального будет чревато уголовной ответственностью само по себе, без всякой связи с конкретными действиями, предпринятыми обвиняемыми. Эта ответственность будет устанавливаться в судебном порядке просто на основании того факта, что организации Навального внесены в публикуемый Министерством юстиции России список «экстремистских организаций».
Сегодня экстремистской признана деятельность 83 организации. Некоторые из них действительно придерживаются весьма радикальных, преимущественно националистических, идейных позиций, но лишь немногие призывали к насильственным действиям или, тем более, осуществляли их. В списке широко представлены организации спортивных фанатов, которые действительно участвовали в насильственных действиях в основном неполитического характера. Также в перечень входят религиозные культы нетрадиционного толка, часть из которых можно оценить как тоталитарные секты. Впрочем, большинство из них характеризуется лишь своеобразным подходом к религиозным вопросам. Следует отметить, что включение в список такой массовой религиозной организации, как Свидетели Иеговы, неоднократно критиковалось правозащитниками как нарушение конституционного принципа свободы вероисповедания. При этом деятельность этой организации чрезвычайно далека от политики.
Внесение структур Навального в перечень «экстремистских организаций» явно расходится с предыдущей практикой. Эти организации, в отличие от ранее вносившихся в список, являются довольно массовыми. Цели, которые они перед собой ставят, — исключительно политические, и они не только никак не связаны с призывами к насильственным действиям, но и не носят экстремистского характера в каком бы то ни было содержательном определении этого понятия. В обосновании своего запроса Прокуратура Москвы отмечает, что «под прикрытием либеральных лозунгов эти организации занимаются формированием условий для дестабилизации социальной и общественно-политической ситуации». Размытость этой формулировки означает, что к организациям Навального невозможно предъявить конкретные претензии, которые соответствовали бы основным пунктам определения экстремизма, содержащимся в законе.
Действительно, структуры Навального никогда не призывали к насильственному изменению основ конституционного строя и нарушению целостности Российской Федерации, не оправдывали терроризм, не возбуждали социальную, расовую, национальную или религиозную рознь и не пропагандировали групповую исключительность в той или иной форме. ФБК и его преемник, ФЗПГ, всегда концентрировались на антикоррупционных расследованиях, а штабы Навального принимали непрямое участие в избирательных кампаниях.
Что касается идеологии, то даже Прокуратура Москвы, ссылаясь на «либеральные лозунги», косвенно признает, что идейные установки организаций Навального не имеют никакого отношения к экстремизму в предусмотренном законом понимании этого слова. К сожалению, отсутствие веских содержательных оснований для отнесения структур Навального к числу экстремистских не дает повода для оптимизма по поводу возможного судебного решения по этому вопросу. Понятно, что мотивация запроса Прокуратуры — преимущественно политическая, и именно она будет иметь решающее значение для суда.
Между тем, применение вышеуказанного закона и связанных с ним статей УК к участникам организаций Навального колоссально расширяет возможности преследования за политические взгляды. Потенциально эта практика может затронуть значительное число оппонентов российских властей. Прежде всего, это касается штабов Навального.
Установить штатных сотрудников ФБК и ФЗПГ довольно легко именно по той причине, что эти организации признаны российским законом в качестве НКО. Эти люди уже подвергаются преследованиям и ограничениям на политическую активность, а некоторые находятся за рубежом и ведут свою деятельность, оставаясь за пределами прямого воздействия российских властей. Даже в этом случае, однако, отнесение организаций к числу экстремистских чревато последствиями для более широкого круга людей. Можно предположить, например, что распространение антикоррупционных материалов ФБК (и, тем более, оказание ему материальной поддержки) будет рассматриваться судами как участие в его деятельности, что поставит под угрозу уголовного преследования значительную массу пользователей интернета.
В работе штабов Навального напрямую участвуют тысячи людей по всей России. Идентифицировать наиболее активных не составляет труда, и многих из них уже преследуют. Конечно, то, что теперь основанием для ограничений в правах станут уже не конкретные действия, а просто принадлежность к организации, колоссально облегчит репрессивные действия по отношению к ним. Однако основная опасность состоит даже не в этом, а в том, что за участие в деятельности Штабов Навального можно будет предъявить обвинение любому гражданину, так или иначе выразившему свое сочувствие сторонникам Навального. Именно по той причине, что штабы Навального никогда ранее не признавались российским государством в качестве организации, круг участников их деятельности может трактоваться предельно широко, так что, в конечном счете, любое выражение сочувствия находящемуся в заключении политику будет трактоваться как экстремистская деятельность.
Отнесение организаций Навального к числу экстремистских создает почву для беспрецедентного расширения политических репрессий в России. Принимая во внимание, что сегодня эти структуры включают в себя заметную часть оппозиционного политического актива, особенно на региональном уровне, масштабы угрозы для политических прав и свобод граждан могут быть значительными.
Кроме того, предлагаемая мера меняет структуру взаимоотношений российских властей с теми официально признанными организациями, которые пытаются отстаивать демократическую повестку дня вне созданных Навальным структур и не признают его лидерства в оппозиционном лагере. Уже сейчас публичное открещивание от Навального фактически является условием продолжения их существования в качестве организаций, допущенных к участию в выборах. Это ясно показали соответствующие заявления руководства старейшей и наиболее важной из таких организаций — партии «Яблоко». Но если ранее власти для достижения таких результатов могли полагаться лишь на политическое давление, то теперь под это давление подводится правовой базис.
Таким образом, запрос о признании организаций Навального экстремистскими, будучи событием, не вызвавшим в России широкого общественного резонанса, в действительности может иметь ключевое значение в развитии российского электорального авторитаризма. Являясь по своей природе персоналистской, а не идеологической диктатурой, режим Путина ранее воздерживался от прямых запретов на оппозиционную деятельность, если она не осуществлялась на основе радикальных националистических взглядов. В этом отношении Россия отличалась, например, от Узбекистана, где все легальные политические партии должны придерживаться общих идеологических позиций. Дрейф в направлении этой модели очевиден, а она, разумеется, чревата массовыми репрессиями и загоняет оппозицию в подполье. Разница лишь в том, что, из-за персоналистского характера российского режима политическое исключение осуществляется не по идеологическим, а по персональным основаниям.
