В прошлом году у наблюдателей и аналитиков появились сомнения относительно того, насколько далеко Россия может зайти в своих международных отношениях с Африкой. Продолжающаяся агрессия против Украины, низкие показатели торговли, гибель Евгения Пригожина и низкая явка на саммит Россия-Африка 2023 года привели многих к заключению, что в итоге Москва решит сократить свои отношения со странами африканского континента, чтобы сосредоточиться на войне против Украины.
Однако 2024 год показал, что некоторые из этих выводов были преждевременными. Российское правительство стремилось утвердить свое присутствие на всем континенте, используя политику неприсоединения к блокам, которую африканские правительства исповедуют по отношению к российско-украинской войне, и обращая в свою пользу серьезные ошибки и относительное бездействие западных правительств. Хотя существуют серьезные сомнения относительно устойчивости присутствия Москвы на континенте, Кремль продемонстрировал предельную решимость в осуществлении своей африканской экспансии.
Цифры говорят сами за себя: РФ открыла два новых посольства и объявила о грядущем открытии еще трех; уже открыто шесть новых культурных центров «Русский дом» по франшизе и в планах запуск еще нескольких. В конце 2024 года объем торговли достиг рекордных $ 24 млрд, а российские и африканские компании подписали десятки меморандумов о взаимопонимании. Пусть дипломатических турне стало меньше, но количество встреч на высшем уровне не уменьшилось (вспомним тот же Первый министерский саммит Россия-Африка). Части «Вагнера» и его преемника, «Африканского корпуса», появились в двух новых дислокациях (Нигер и Экваториальная Гвинея), да и в целом можно говорить о расширении российского военного присутствия на континенте. По самым высоким оценкам, общая численность российских военных в Африке составляет около 6 тысяч человек.
Какие факторы способствовали расширению присутствия России в Африке? Что может остановить рост связей России с континентом?
Заявленная цель этого продвижения или экспансии в Африке — представить Россию как жизнеспособного партнера во всех сферах, от культуры до обороны, дипломатии, науки и торговли. Россия спекулирует тем, что у нее якобы нет никакой запятнавшей ее колониальной истории. Она играет на представлении о том, что именно Москва в свое время помогла странам Африки обрести независимость (что не соответствует действительности), а также выступает в оппозиции к Западу. Как показывает Максим Одине, начиная с 2022 года термин «неоколониализм» стал неотъемлемой частью российской дипломатической и политической речи. Этот «нео (анти)колониальный» нарратив, призванный вызвать симпатию к внешней политике Москвы, объединяет современные претензии и обиды Африки в международных отношениях (например, затрудненный доступ к международным финансам, низкий уровень финансирования мер по охране климата и инвестиций в развитие) с претензиями России к Украине и Западу.
Внешние факторы и внутренние драйверы
Вот уже несколько лет как позиции Европейского союза на африканском континенте нельзя назвать крепкими. Во-первых, возглавляемый Францией комплекс стабилизации в Сахеле обернулся откровенным стратегическим провалом: три государственных переворота привели к закрытию миссий Европы и США в Буркина-Фасо, Мали и Нигере (и наблюдатели предсказывают, что следует ожидать новых закрытий). Во-вторых, инициативе ЕС под названием «Глобальные ворота» пока не удается конвертировать большое экономическое влияние блока, который остается главным торговым партнером Африки с оборотом $ 288 млрд, в дополнительное влияние на континенте. В-третьих, во многих странах Африки у Европы плохое реноме — широко распространенные антифранцузские настроения влияют на восприятие ЕС в целом. При этом Россию в Африке стабильно видят в более положительном свете, чем в других регионах мира.
В то же время популярность США на континенте не снижается. По разным оценкам США либо возглавляют рейтинг самых любимых африканцами стран, либо уступают в нем первенство лишь Китаю. Администрация президента Джо Байдена активизировала взаимодействие Вашингтона с Африкой: в 2022 году Байден принял на саммите лидеров США и Африки 49 высокопоставленных делегаций, представлявших страны африканского континента. В то же время Байден посетил Африку в качестве президента всего один раз, а среди высказываний об этом континенте следующего американского президента, Трампа, — печально известное замечание о «странах-задницах». Таким образом, можно ожидать, что Вашингтон останется безучастным или даже будет конфронтационно настроен по отношению к африканской политике неприсоединения.
Считается, что бенефициаром ограниченного присутствия западных стран в Африке является Китай, но и его роль на континенте также меняется. На протяжении многих лет в Африке видели в Китае растущую державу — даже потенциального лидера, страну-гегемон. Но сейчас Пекин переходит от «дипломатии чековой книжки» к расширяющемуся военному участию. Действительно, в течение многих лет китайское финансирование и инвестиции в Африку сокращались: с $ 30 млрд в 2016 году на пике инвестиций до $ 4,6 млрд в 2023 году. Параллельно Китай стал экспортером оружия на континент и партнером по оборонному сотрудничеству. Кроме того, в регионе работает все больше китайских охранных компаний.
В то время как Запад и Китай пересматривают свои обязательства в Африке, многие новые игроки, включая Турцию и Индию, вступают в игру, в том числе в сфере обороны и безопасности. Как показывают эти примеры взаимодействия, Африка открыта для бизнеса. Действительно, за редким исключением, африканские страны приняли в своей внешней политике формулу, которую Хорхе Хайне называет «активным неприсоединением». Столкнувшись с экономическими последствиями пандемии COVID19, российско-украинской войны, войны между Хамасом и Израилем и грядущим возобновлением торговой войны между Китаем и США, многие страны «Глобального Юга» предпочитают не ввязываться в более крупные конфликты. Речь не просто о нейтралитете, а о проактивной политике и стремлении к безопасности. В этом контексте взаимодействие с Москвой для этих стран в меньшей степени связано с лояльностью к России или Советскому Союзу, а в большей — с потенциальными возможностями, которые оно открывает.
В России многие видят эти возможности. Для Кремля разные области взаимодействия с африканскими странами — это способ избежать дипломатической изоляции и сохранить претензии на статус крупной державы. Кроме того, эти отношения с континентом являются частью более широкого нарратива, который я определяю как «мессианская многополярность», или идея о том, что у России есть особая миссия в мире, а именно — создание многополярного глобального порядка. Эта тема оставалась неотъемлемой и неизменной частью кремлевского нарратива на таких мероприятиях, как саммит БРИКС 2024 года и Первая министерская конференция саммита Россия-Африка. Для Кремля Африка — это потенциальный полюс силы, который можно назвать особой «цивилизацией», определяемый недовольством европейским колониализмом и западным неоколониализмом. Оборонное сотрудничество, продажа оружия, развертывание «Вагнера» и «Африканского корпуса» отчасти направлены на реализацию этой доктрины под предлогом «диверсификации» партнерства африканских государств в сфере безопасности.
В этом смысле укрепление Альянса государств Сахеля (организация известная под своей французской аббревиатурой AES) способствовало продвижению программы многополярности Кремля в Африке и продемонстрировало экспедиционные возможности России на континенте. Символично, что в апреле 2024 года российские военнослужащие начали использовать американские объекты инфраструктуры в Нигере, откуда за несколько недель до этого Вашингтон эвакуировал американские части. В этом смысле военное сотрудничество с AES подтверждает (по крайней мере, на риторическом уровне) претензии России на статус крупной державы и на построение многополярного мирового порядка за счет Запада. Альянс государств Сахеля также усиливает региональное влияние Москвы. К концу 2024 года другие страны Западной Африки стали рассматривать Москву как неизбежный фактор в региональной политике, а некоторые правительства (например, Того) обхаживают Россию отчасти именно по этой причине.
Помимо великодержавных устремлений, Россия добивается успехов в Африке за счет Запада и Украины. В 2024 году в Африке продолжала активно действовать российская дезинформация, направленная против Запада и продвигающая кремлевскую военную повестку. Что касается последнего пункта, то российские СМИ и дипломатия пытались усилить негативную мировую реакцию на предположительное участие Украины в событиях в Мали (которое сам Киев отрицает), бездоказательно настаивая на причастности Украины к терроризму по всей Африке. Кроме того, Кремль расширил свои медиа-операции в Африке: дезинформационные агентства «Африканская инициатива» и African Stream расширяют свою деятельность, а контролируемое российским государством издание RT экспортирует на континент свою RT Academy.
Испытывая постоянный дефицит военных кадров и рабочей силы, российские военные обманным путем, а то и силой заставили африканских студентов в России «добровольно» участвовать в войне против Украины. Кроме того, людей со всей Африки и Азии — особенно молодых женщин, иногда даже взятых из детских домов, — обманом заставляли работать в рабских условиях на российско-иранском заводе по производству беспилотников в Алабуге.
Африканские заказчики не раз выручали российские компании, связанные с государством и контролируемые им, в том числе и в тяжелые 1990-е гг. Сегодня, благодаря африканской дипломатии Кремля, российские компании снова рвутся в Африку. Так, в 2024 году «Лукойл» подписал новый меморандум о взаимопонимании с Республикой Конго, хунта Нигера предложила России заняться добычей урана в стране, а со Сьерра-Леоне начались переговоры о развитии добычи бокситов. В 2024 году российские компании приняли участие в общеконтинентальных бизнес-конференциях, таких как Африканская энергетическая неделя, NewSpace Africa, Food Africa 2024, а также в региональных мероприятиях, в том числе в Эфиопии и Танзании. По сообщениям, российская сельскохозяйственная продукция полностью вытеснила некоторые европейские экспортные товары на Ближнем Востоке и в Северной Африке: экспорт европейской пшеницы в эти регионы упал на 30% по сравнению с прошлым годом. Кроме того, сообщается, что российский государственный бюджет выделяет 500 млн рублей (менее 50 миллионов евро) на африканские проекты, хотя в эту цифру не входят инвестиции российских госкомпаний.
Каковы пределы роста?
Разумеется, задача России в Африке — соотнести слова и дела. Доля Африки в общем объеме российской торговли по-прежнему составляет около 5%, причем большая ее часть сосредоточена в Северной Африке (в основном — Египет). Кроме того, с 1991 года Россия не является крупным инвестором в Африку, а помощь на цели развития так и не достигла и малой доли от объема помощи, которую СССР оказывал континенту во времена Холодной войны. Эти факторы превращают Россию в то, что Самуэль Рамани называет «виртуальной великой державой» в Африке, и Москве с трудом удается преодолевать этот статус.
В 2024 году были видны многие пределы роста, в том числе в оборонном секторе. На данный момент на повестке стоит вопрос о возможной потере российских баз в Сирии — военно-морской базы в Тартусе и военно-воздушной базы Хмеймим. Эти две базы служили важнейшими пунктами материально-технического снабжения для воздушных и морских грузов, доставлявших личный состав и материальные средства для всех африканских подразделений «Вагнера» и «Африканского корпуса». После падения бывшего «союзника» Башара Асада Москва через своих дипломатов пытается договориться с новым руководством Сирии по поводу баз, а российские государственные СМИ публикуют материалы, критикующие Асада. Альтернативных мест размещения баз не так много, а Ливия и Судан — довольно неопределенные опции в этом смысле.
Июльское сражение в Тинзаватене, когда российские и малийские военнослужащие были разбиты повстанцами-туарегами, подорвало распространенное в Африке представление о непобедимости российских войск. Последующие месяцы также были наполнены постоянными трудностями: хунте до сих пор не удалось вернуть себе инициативу на севере Мали. В 2024 году роль России как поставщика оружия на континент также продолжала снижаться, и Москве пришлось опираться на своих партнеров по хунте в центральном Сахеле и Судане, чтобы поддерживать свой африканский экспорт на плаву.
Экономическая картина также полна нюансов. Растущие экономические трудности в России неизбежно ограничат любую инвестиционную программу Кремля и государственных компаний. На всех российских торговых и инвестиционных мероприятиях отсутствовали представители крупнейших африканских компаний, а торговля, хотя и растет, по-прежнему сильно перекошена в пользу России. Более того, угроза введения дополнительных санкций помешала заключению нескольких сделок. Например, по этой причине может прекратиться участие Газпромбанка в реконструкции южноафриканского нефтеперерабатывающего завода в Мосселбай. Аналогичным образом, в 2024 году алмазодобывающий гигант «Алроса» продал из-за санкций свои доли в ангольской добыче.
Это перенапряжение российской экономики отчасти является следствием войны с Украиной. В то время как Россия была признана относительно популярной в ходе опроса африканской молодежи 2024 года, только 19% респондентов считают американское влияние на континент негативным, тогда как о пагубности российского влияния высказались 30% опрошенных. Из последней группы 46% считают «участие России в конфликтах» (в том числе в Украине) пагубным для Африки. Аналогичным образом, согласно опросу IPSOS, проведенному в 2023 году, большинство респондентов по всей Африке поддерживают Украину в войне: более 50% выражают активную поддержку Киеву, а Москве — более 20%. Опрос экспертов 2024 года показал, что лишь незначительное (меньше 10%) меньшинство южноафриканских экспертов готовы поддержать Россию в ее агрессии против Украины, а большинство выступает за нейтралитет.
Заключение
На конец 2024 года Россия остается «виртуальной великой державой» в Африке, способной найти точки соприкосновения с каждой страной континента. Однако низкие показатели торговли и неравномерная популярность подрывают способность Москвы создать влиятельную пророссийскую коалицию африканских правительств вне рамок AES и других клиентов. Более того, в Африке нарратив многополярности интерпретируется через призму активного неприсоединения, а не через мессианскую интерпретацию Москвы.
При сохранении нынешней траектории войны картина останется такой же и в 2025 году, причем трудности будут нарастать из-за растущего экономического напряжения в России и падения режима Асада, так как многие африканские миссии России зависели от логистики, которую обеспечивали военно-воздушная база Хмеймим и военно-морская база Тартус. Для западной и украинской дипломатии предотвращение дальнейших российских завоеваний и побед на континенте должно быть интегрировано в стратегию поддержки оборонительной войны Украины, поскольку Москва считает европейский фронт связанным с Африкой и Украиной.
