Путинская пропаганда бьет рекорды по своей эффективности. Чудовищные вещи — нападение на другую страну, убийства, пытки, аресты за слова (иногда даже за одно слово — война) и нагнетание ненависти в обществе — удается представить как спасение России, да и вообще всего «Русского мира». И люди, к сожалению, этому верят.
Все речи Путина представляют собой набор риторических и дискурсивных приемов, уже опробованных другими диктаторами (от Гитлера до Каддафи, Мубарака, Саддама Хусейна и др.). При всем кажущемся разнообразии, их язык сводится к нескольким повторяющимся довольно простым приемам.
Ценностный абсолютизм
Одним из первых сигналов, что режим стремится к диктаторскому, является формирование «ценностного дискурса» на официальном государственном уровне.
Безусловно, многие лидеры демократических государств тоже говорят о ценностях, поскольку это чувствительная тема для любого общества. Но в диктатурах этот дискурс призван в первую очередь подготовить население к жертвам и лишениям на благо своей страны и своего лидера (символически лидер, страна и государство отождествляются). Поэтому о ценностях говорится исключительно в патриотическом ключе. В сущности, патриотизм и объявляется главной ценностью. И интерпретируется он как лояльность и преданность родине, как готовность защищать страну (читай — ее лидера) ценой своей жизни.
Для диктаторского дискурса характерен ценностный абсолютизм. Народ провозглашается единственным носителем неких уникальных и при этом единственно правильных ценностей. «Правильность» их обосновывается либо «историческими корнями», либо тем, что они угодны Богу. Или тем и другим. Например, каждая речь Саддама Хусейна была наполнена отсылками к «великим ценностям славного прошлого», которые «угодны Аллаху».
Путин тоже обосновывает провозглашаемые им ценности их длительной историей: «Мы должны всецело поддержать институты, которые являются носителями традиционных ценностей, исторически доказали свою способность передавать их из поколения в поколение».
При этом ценности «Другого» предстают вредными и опасными. Или, как например, заметил Путин, говоря о западных ценностях 24 февраля 2022 г., они «ведут к деградации и вырождению, поскольку противоречат самой природе человека». Вместе с тем диктаторский дискурс в целом строится на противопоставлении себя и врага, поэтому и ценности репрезентируются в риторике угроз. Они предстают как основной объект атаки со стороны врага, а лидер выступает их главным защитником. И речь идет о защите не только внутри страны, но и на мировом уровне. Путин еще в 2013 году определил Россию как «государство, которое последовательно отстаивает свои ценностные подходы. В том числе в международных отношениях».
Следует добавить, что по мере развития режима в сторону диктатуры, ценностный дискурс становится все более радикальным. В дискурсе Путина тема ценностей, нравственности и морали ярко проявляется с 2005 года. Чаще всего ценности репрезентируются им через слова «патриотизм», «самобытность», «ответственность перед страной» и «нравственность». В июле 2021 года происходит окончательная институционализация ценностного дискурса, основные положения которого закрепляются в Стратегии национальной безопасности РФ. Традиционные ценности были включены в число объектов угрозы национальной безопасности, а их защита стала зоной ответственности не только Министерства культуры, но и ФСБ, СК, Прокуратуры и СВР.
Зацикленность на истории
Еще один явный признак того, что режим скатывается в диктатуру, -внезапный «глубокий» интерес главы государства к истории и, как следствие, ее переписывание. Все диктаторы стремятся монополизировать историю и сформировать свой исторический нарратив. Некоторые не просто отдают эту задачу на откуп пропагандистской машине, но лично берутся за дело: публикуют исторические статьи и выступают с лекциями.
Один из ярких примеров — Саддам Хусейн, который, предвосхищая Путина, тесно связывал существование нации и сохранение истории: «История для нашей нации и народа не просто перечисление каких-то контекстуальных действий. Это запись жертв на крови, совершенных ради того, чтобы сохранить нацию, ее национальные черты и ее роль, и для того, чтобы сохранить наш народ». Хусейн выступал с лекциями о роли иракских вооруженных сил в арабо-израильском конфликте (например, в университете Al-Bakr).
Путин в последние годы тоже проявил чрезвычайный интерес к истории. В июле 2021 года на сайте Кремля появилась его статья «Об историческом единстве русских и украинцев», основную мысль которой он повторил в печально известном обращении к россиянам 21 февраля 2022 года.
Манипулирование историей позволяет сформулировать оправдание чему угодно. Такой дискурсивный прием пользуется доверием среди населения, поскольку высказываемые аргументы опираются на устоявшийся стереотип о важности следования за историей. И мало кто задумывается, соответствуют ли заявленные тезисы реальным историческим данным. Частично это происходит в силу незнания, частично в связи с тем, что конструируемые спикером исторические нарративы подпитывают чувство национальной гордости и принадлежности к чему-то великому.
Риторика угроз
Обязательной и самой яркой чертой любого диктаторского дискурса является риторика угроз и доминирование темы внешнего врага. Диктаторский режим во всем видит угрозу со стороны, а любые свои действия, даже агрессию в отношении других стран, представляет как защитные действия.
Гитлер, например, «боролся со всемирным злом» — капитализмом и большевизмом, которые в его интерпретации олицетворяли евреи. У Каддафи в первые десятилетия у власти врагом выступал империализм в лице США и СССР. Однако позднее это не помешало ему начать сотрудничество с США, Британией и ЕС, несмотря на сохранение антизападной риторики. Мубарак тоже боролся против Запада, «распространяющего хаос и насилие, конфронтацию и насильственно нарушающего конституционную легитимность и атакуя ее».
Саддам Хусейн обосновывал вторжения в Иран в 1980 году и в Кувейт в 1990-м тем, что эти страны фактически выражают интересы США. А США якобы стремятся уничтожить Ирак. Он отмечал, что нет разницы между тем, как ведет себя Иран, и как ведут себя США. Соответственно, это война против враждебно настроенных к Ираку США. И если не атаковать первыми, то США в лице Ирана нападут на Ирак.
Читая речи Хусейна, трудно отделаться от мысли, что, возможно, Путин черпал вдохновение именно у иракского лидера. Сравните: «Сегодняшние события связаны не с желанием ущемить интересы Украины и украинского народа. Они связаны с защитой самой России от тех, кто взял Украину в заложники [подразумеваются США] и пытается использовать ее против нашей страны и ее народа. Повторю, наши действия — это самозащита от создаваемых нам угроз и от еще большей беды, чем та, что происходит сегодня».
Синдром величия
Все диктаторы претендуют на высокую миссию и величие своей страны. Но под страной они подразумевают себя, полностью отождествляясь с нею. Отставим в стороне Гитлера с его идеей превосходства арийской расы и посмотрим на тех, кто ближе по времени к нам.
Каддафи претендовал на мировое величие, называя Ливию матерью всех народов, и провозглашал, что поведет за собой сначала арабский, а позднее и весь африканский мир, а его режим станет моделью для остальных стран. Саддам Хусейн «спасал» не только Ирак, но и «все человечество», а Мубарак «бился» за свободу и достоинство человека, справедливость, равенство и, конечно же, за ценности семьи (как и Хусейн).
Путин еще в 2013 году провозгласил Россию практически последним оплотом традиционных ценностей, которые, как позже пояснил председатель КС Валерий Зорькин, являются настоящими европейскими ценностями. Таким образом, согласно представлениям Путина, он спасает не только Россию, но и всю европейскую цивилизацию, и весь мир от «мирового господства» Запада, который «практически везде, во многих регионах мира, куда приходит устанавливать свой порядок», оставляет «кровавые, незаживающие раны, язвы международного терроризма и экстремизма».
Вся эта пафосная риторика о борьбе за выживание народа, приправленная громкими и такими притягательными для людей словами о мужестве и героизме, позволяет прикрыть реальную картину событий. Эти слова вытесняют из поля зрения обывателей убийства, пытки и изнасилования мирных жителей, а репрессивная машина режима не дает закрепиться конкурирующим дискурсам.
В своем поздравлении женщин с 8 марта Путин обратился «к матерям, женам, сестрам, невестам и подругам солдат и офицеров, которые сейчас в бою, защищают Россию»: «Вы можете гордиться ими так же, как вместе с вами ими гордится и переживает за них вся страна». За словом «гордиться» скрываются похоронки, горе, слезы и трупы этих солдат.
Единство и враги народа
Диктатор обязательно повторяет, что народ един и поддерживает его власть и проводимую политику. Каддафи, например, неустанно твердил, что его поддерживают миллионы людей как внутри страны, так и за рубежом. И миллионы якобы пойдут за ним.
В послании Федеральному собранию 2014 года Путин отметил «сплоченность нации» и сказал, что Россия смогла защитить своих соотечественников только благодаря гражданам России: «благодаря вашему труду и тем результатам, которых мы добились вместе, благодаря вашему глубокому пониманию смысла и значимости общенациональных интересов. Мы осознали неразрывность, цельность тысячелетнего пути нашего Отечества. И мы верим в себя, в то, что многое можем и всего добьемся». Этот нарратив о глубоком понимании народом смысла и значимости общенациональных интересов (в том виде, как их понимает Путин) и единстве с курсом президента регулярно воспроизводится в его выступлениях.
Однако на деле диктаторы делают все для поддержания разобщенности и дезинтеграции общества. Каддафи, например, играл на племенных противоречиях и поддерживал трайбализм. Сталин ввел известную формулу «врага народа». В путинской России уже давно идет внутреннее разделение общества: пятая колонна, иностранные агенты, национал-предатели
«Это не их воля. Им дали таблетки»
Диктаторы всячески насаждают мысль, что народ по собственной воле ни за что не выйдет на протестные акции, а те, которые все-таки случаются, спровоцированы исключительно врагом, Западом. При этом действия протестующих якобы разрушают страну изнутри.
Каддафи говорил о протестующих: «Это не их воля. Им дали таблетки». В российском дискурсе «таблетки» заменены на «печеньки Госдепа», но в остальном все то же. Мубарак утверждал, что молодежь, которая вышла на уличные протесты, требуя его ухода, «эксплуатируется теми, кто стремится посеять хаос, насилие и конфронтацию, и намерен нарушить конституционную легитимность». В 2020 году Лукашенко почти один в один повторил слова египетского лидера, утверждая, что Запад манипулирует протестующей молодежью, чтобы уничтожить Беларусь.
Путин в ответ на протесты в поддержку Навального в январе 2021 года заявил, что «все, что выходит за рамки закона, не просто контрпродуктивно, а опасно. У нас в истории нашей страны неоднократно мы сталкивались с ситуациями, когда ситуация (…) приводила к такой раскачке общества и государства, от которой страдали не только те, кто раскачивали государство и общество, но и те люди, которые не имели к этому отношения».
Этот парад идентичных по смыслу цитат можно продолжать бесконечно. Все диктаторы используют однотипные схемы аргументации. Можно выделить еще много характерных признаков, но если политики начали использовать какие-то из описанных выше приемов, то пора бить тревогу.
В демократических государствах тоже могут появиться политики, использующие элементы языка диктатора. Но открытое информационное пространство не дает подобной риторике установить гегемонию. В свою очередь диктаторские режимы перекрывают почти все каналы формирования конкурирующих дискурсов, которые могли бы разоблачить манипуляции. И хотя иногда даже в самых жестких диктатурах находятся те, кто готов открыто выступить против автократа, их голоса тонут в потоках официальной пропаганды. Кроме того, эти люди или группы уже помечены режимом как «предатели», то есть являются маргиналами с точки зрения общества, что лишает их авторитета перед соотечественниками.
