В конце марта российская армия объявила, что отводит войска из северной Украины после месяца неудачных попыток взять украинскую столицу. В оставленных российскими войсками районах обнаружились мрачные свидетельства военных преступлений. В Буче, зеленом пригороде Киева, в результате раскопок были обнаружены останки как минимум 300 убитых мирных жителей, в основном мужчин призывного возраста — некоторые тела были сброшены в братские могилы, другие остались лежать на улицах. В Ирпене, Бородянке и Гостомеле были зафиксированы случаи убийств, мародерства, изнасилований и сексуализированного абьюза.
Трудно отрицать чудовищность этих преступлений. Владимир Путин как Верховный главнокомандующий в конечном итоге несет основную ответственность за поведение своих военных. Однако каждый, кто не понаслышке знаком с тем, что на самом деле представляет собой российская армия, вряд ли удивится этим ужасающим, неоправданным зверствам. Российская армия известна долгой историей злоупотреблений и на протяжении своего существования последовательно отказывалась воспринять внутреннюю культуру, которая могла бы предотвратить подобное поведение и снизить побочный ущерб от военных действий.
Переломная точка: Тбилиси
Более тридцати лет назад, в апреле 1989 года, мировое сообщество с ужасом наблюдало разгон мирной демонстрации: солдаты врывались в толпу, избивая протестующих, и бросали в нее светошумовые гранаты. Место действия — Тбилиси, Грузия. Солдаты в форме принадлежали местному советскому гарнизону, откуда их перебросили для разгона демонстраций. В прежние времена подобная жестокость, вероятно, осталась бы незамеченной внутри страны, хотя и вызвала бы осуждение на международном уровне. Но 1989 год стал поворотным моментом для горбачевской политики гласности и перестройки. Впервые в истории советские военные были призваны к ответу за свои действия и осуждены представителями гражданского общества внутри страны.
«Работа над ошибками», которая была проведена после тбилисской трагедии, назревала давно. Проявления жестокости, подобные тем, что случились в Грузии, были расхожим, обыденным явлением в истории современной советских, а позднее и российских вооруженных сил. Война в Афганистане (1979−1989 гг.) велась абсолютно безжалостно. Советские войска использовали кассетные бомбы, бомбили деревни и казнили мирных жителей. После Тбилиси советская армия применяла боевые патроны и оружие смертельного поражения против мирных граждан в Баку и Вильнюсе в 1989—1991 гг. После каждого из этих случаев звучали призывы расследовать произошедшие преступления и возбудить уголовные дела: очевидно, что солдаты, брошенные на разгон митингов, не проводили различий между мирным гражданским населением и комбатантами. В результате армейская верхушка начала чувствовать, что политическое руководство делает из нее козла отпущения, что определило поведение армии во время августовского путча 1991 года.
Однако вместо того, чтобы способствовать полномасштабным изменениям, так называемый Тбилисский синдром привел лишь к тому, что солдаты на всех уровнях начали подстраховываться. Например, командующему московскими воздушно-десантными войсками Павлу Грачеву было приказано окружить здание Белого дома, в котором размещался парламент, ставший центром гражданского противостояния путчу. Грачев формально подчинился приказу, но его солдаты остались в своих танках, направив орудия в противоположную от здания сторону, спровоцировав сообщения о том, что его части дезертировали. Правда куда более туманна и сложна, но исторические исследования, проведенные Брайаном Тейлором, Владиславом Зубком, Сергием Плохием и другими историками, показывают, что армия готова была технически подчиняться приказам, но не проявляла особенного рвения и энтузиазма, опасаясь будущей политической реакции и судебного преследования. Например, Грачев настаивал на том, чтобы приказ о штурме Белого дома был отдан ему в письменной форме, вероятно, чтобы лишить власть возможности возложить на него ответственность за произошедшее. Советская и российская армия как институт всегда были вне политики, оставаясь при этом чрезвычайно автономными. Вооруженные силы подчинялись гражданским властям, но обладали достаточным пространством для маневра в принятии решений относительно стратегии внутреннего управления. В скобках заметим, что в постсоветской России эта автономия постепенно размывалась усилиями путинской политической машины, хотя армия и сейчас является ключевым игроком в его системе и главным ее бенефициаром. Гласность привлекла пристальное общественное внимание к безнаказанности и неподотчетности военных. Прежде табуированные темы стали предметом обсуждения и общественного возмущения. Одной из таких тем была дедовщина, жестокая и унижающая человеческое достоинство практика «неуставных отношений», а попросту — издевательств, которым подвергались новобранцы после начала службы в армии. Дедовщина часто выходила за рамки хейзинга и быстро превращалась в сексуализированное и физическое насилие.
В некоторых случаях призывники убивали сослуживцев в Афганистане в отместку за подобное бесчеловечное отношение. Дегуманизация дедовщины объяснялась необходимостью «выдрессировать, укротить» новобранцев и привить им образ мысли, подходящий для армейской жизни. Все мировые армии в той или иной форме и степени практикуют подобного рода инициации, потому что необходимо натренировать человека, чтобы он был психологически способен убить другое человеческое существо. Однако в российской практике дедовщины отсутствуют какие бы то ни было сдерживающие механизмы и представление об ответственности и наказуемости, которые стремятся внедрить западные армии. Цель дедовщины — не просто добиться дисциплины, но абсолютного подчинения. Практики дедовщины, ставшие достоянием публики в конце 1980-х гг., существенно подорвали имидж армии в глазах общества и вызвали резкий рост числа уклонистов от призыва. В последние годы существования СССР до 90% юношей, подлежащих призыву в армию, просто не являлись в военкоматы. Советские, а позднее и российские парламентарии лоббировали внедрение более жесткого контроля и надзора за армией. Анатолий Собчак, ставший затем мэром Санкт-Петербурга и политическим наставником Путина и Медведева, возглавлял следственную комиссию по расследованию тбилисских событий, которая признала командира виновным в случившемся, однако никто так и не предстал перед судом.
Упущенная Ельциным возможность и чеченский прецедент
На фоне политических потрясений, последовавших за провалом августовского путча, (который в значительной степени стал результатом того, что Министр обороны СССР потерял самообладание и приказал частям вернуться в казармы), призывы к усилению контроля над армией перестали быть самым актуальным пунктом общественно-политической повестки. СССР распался, а армия отказалась выйти из казарм, чтобы его спасти. Если бы Россия пошла по пути своих западных соседей, таких как Польша, ГДР или Румыния, возможно, новому правительству удалось бы сломать многолетнюю традицию использования авторитарных инструментов для установления контроля над государством. Но этого не произошло. Например, Ельцин реформировал и переименовал КГБ, но не распустил его. Советская армия также была формально преобразована в Вооруженные силы РФ в мае 1992 года.
В 1993 году армия вновь была призвана для урегулирования политической конфронтации. Несмотря на все свои усилия оставаться в стороне от повседневной политики, Павел Грачев, теперь уже в роли Министра обороны России, получил приказ от Бориса Ельцина применить военную силу для роспуска парламента, угрожавшего Ельцину импичментом. Грачев согласился, но только после того, как Ельцин дал ему четкое письменное распоряжение. Военные раздавили парламент с изяществом кувалды. Были убиты 150 человек, более 500 получили ранения — среди них американский морской пехотинец, охранявший посольство США. Международное сообщество, включая США, приветствовало действия Ельцина.
Вскоре после описанных событий, в 1994 году, Россия ввязалась в первую кровавую Чеченскую войну. Хроническое недофинансирование и отсутствие должной военной подготовки привели к тому, что в попытке захватить Грозный и другие чеченские города «федералы» прибегали к ковровым бомбардировкам, уничтожавшим целые жилые кварталы. Грачев был снят со своего поста. Общественное давление на Ельцина в связи с растущими потерями вынудило «федералов» прекратить огонь. Но изменения в вооруженных силах были — как и прежде — чисто косметическими: никакой серьезной попытки разобраться с внутренней армейской культурой, породившей эти военные преступления, сделано не было. Последующие асимметричные террористические акты чеченских боевиков, направленные против мирных российских граждан, привели к возобновлению конфликта в Чечне и новым ужасам. Но на этот раз работая с местными лояльными Москве ополченцами Кремль смог объявить о своей победе в чеченских войнах, хотя на практике Чечня превратилась в личные владения семьи Кадыровых.
Торжествующая армия Путина
Поскольку путинский режим был построен на фундаменте, заложенном Ельциным, вооруженные силы стали превозносится как один из столпов российской идентичности. Российские солдаты, совершившие военные преступления в Грузии, Сирии и на Донбассе (до начала текущей фазы войны), так никогда и не подвергались дисциплинарным взысканиям и не понесли никакой ответственности за свои действия. Вооруженные силы в целом до сих пор не выработали никакой институциональной культуры, которая способствовала бы минимизации потерь среди мирного населения. В этом смысле западные армии все больше движутся в противоположном направлении, даже если это означает потерю операционного темпа. Но у российской армии не существует никаких предохранителей от неоправданного, произвольного насилия. И даже предполагаемая профессионализация никак не повлияла на распространенность подобного поведения.
Все это исчерпывающе иллюстрируют трагические кадры, приходящие из Украины. Офицеры по всей цепочке командования отдают приказы о подавляющей огневой атаке против любой цели, чтобы заставить противника покориться — все это сильно напоминает modus operandi «федералов» в Чечне. Солдаты всех частей и рангов оказались на враждебной территории, окруженные гражданским населением, которое, по словам их командования и госпропаганды, ненавидит их лютой ненавистью. Эти солдаты вооружены и их ничего не останавливает: нет никаких правил и ограничений. Это готовый рецепт для систематических зверств, совершаемых российской армией. Подобные зверства будут происходить и дальше, пока продолжается российская военная агрессия против Украины.
У России была возможность заставить армию изменить внутреннюю культуру и практики и перевести ее под более строгий надзор и контроль со стороны общества и государства. Но эти возможности, как и многие другие, были упущены. Реформы, последовавшие за российским нападением на Грузию в 2008 году, были призваны увеличить боеспособность российских частей и смертоносность вооружений, одновременно поддерживая сплоченность и единство перед лицом неприятеля. Представления о том, что солдаты и офицеры должны проходить обучение правилам и более гуманным практикам ведения войны, оговоренным Женевским протоколом, были просто отброшены в сторону. В результате российская армия восстановила внутреннюю дисциплину и сплоченность в небольших операциях, но совершенно не раскаялась в своих прошлых преступлениях. Это резко контрастирует с западными армиями, для которых императив предотвращения военных преступлений на всех уровнях, стал краеугольным камнем военной культуры. Сегодняшние зверства российской армии порождены ее органической неспособностью изжить наследие своей советской предшественницы. Смертоносность и победа любой ценой остаются для российских военных главными приоритетами. Военные институты не чураются насилия и жестокости и совершенно не ценят человеческие жизни. Это открывает дорогу новым зверствам, которые также останутся безнаказанными.
