Телефонный звонок между Трампом и Путиным, планы встретиться в Саудовской Аравии и намерение начать переговоры по Украине привели российский рынок в состояние предвкушения скорых изменений — вот теперь-то Киеву удастся навязать если и не мирное соглашение, то перемирие. Отбросив в сторону непостоянство Трампа и приоритетность для него Индо-Тихоокеанского региона и собственной обороны (что, безусловно, может повлиять на исход нынешнего переговорного цикла), следует заметить, что крупный бизнес в России не осознает, что означает для него перемирие (или мир), учитывая переориентацию всей экономики страны на национальные проекты и войну.
Результаты опроса, проведенного во время Недели российского бизнеса, свидетельствуют о том, что треть присутствующих на мероприятии членов Российского союза промышленников и предпринимателей (РСПП) не понимает целей национальных проектов и своей возможной роли в их реализации. Промышленники все еще не могут сказать в чем разница между программами в сфере «импортозамещения», «технологической независимости» и «технологического лидерства». Глава РСПП Александр Шохин отметил, что «полные паспорта» (документы, четко описывающие программы и условия участия в них) еще не опубликованы, хотя усилия по улучшению эффективности национальных проектов предпринимаются с 2020 года.
Несмотря на ажиотаж, вызванный уступками Трампа по поводу членства Украины в НАТО, гарантий безопасности со стороны НАТО и возврата Украине всех захваченных территорий, реакция Дмитрия Пескова и Администрации президента остается сдержанной. Ничего конкретного не согласовано, а это, учитывая хаос первого срока Трампа, предвещает еще большую волатильность в будущем. Надзор за исполнением энергетических санкций США усиливается, и происходит это на фоне наращивания Украиной атак беспилотников на нефтехранилища и нефтеперерабатывающие заводы. Вкупе эти действия, вероятно, заставят нефтяной сектор сократить производство в ближайшие месяцы. Акции Газпрома выросли более чем на 22% с момента телефонного разговора между Путиным и Трампом, что фактически нивелировало большую часть убытков компании за прошлый год. Но перемирие вовсе не обязательно обернется для российского бизнеса финансовыми выгодами.
Фрустрация бизнеса по поводу национальных проектов отражает более глубокую проблему. С момента полномасштабного вторжения в Украину военные и околовоенные расходы стимулировали спрос на товары и услуги, в то время как официальная статистика все больше и больше скрывала реальные показатели состояния экономики. Председатель Совета Федерации Валентина Матвиенко считает, что «многие экономические теории, которые прописаны в учебниках, будут корректироваться с учетом опыта Российской Федерации» под санкциями. Однако бизнес видит это иначе.
Доля российских компаний, считающих себя пострадавшими от санкций, к концу 2024 года выросла до 69,3%, следует из результатов исследования Института народнохозяйственного прогнозирования (ИНП), в ходе которого было опрошено 150 предприятий в 43 регионах. При этом более 85% российского бизнеса выступает либо за повышение, либо за сохранение текущего обменного курса рубля. Ответы респондентов указывают на то, что более высокие темпы роста в 2023—2024 гг. в значительной степени были наверстыванием упущенного в 2020-м и 2022 году. Другими словами, экономика работает на полной скорости, чтобы просто оставаться на месте, а высокие процентные ставки вредят способности предприятий работать или инвестировать. Отмена санкций могла бы снизить издержки для многих компаний, но не решила бы актуальную и до 2022 года проблему низкого роста и чрезмерной осторожности предприятий в плане инвестирования. Чтобы скорректировать эти слабые места российской экономики, властям придется продолжать тратить на том же уровне и улучшать деловой климат. Сложно представить, что этого можно будет добиться в условиях действительно демилитаризованной экономики.
Проблемный рост
Нигде пустота государственной риторики об экономических успехах не очевидна так, как на рынке труда. Согласно анализу данных Росстата, проведенному Raffeisenbank, реальные заработные платы и денежные переводы обычно следовали темпам роста обязательных государственных выплат домохозяйствам. Но эта связь нарушилась во второй половине 2024 года, когда месячный рост реальных зарплат к декабрю упал ниже 1%. В четвертом квартале 2024 года впервые за полтора года произошло сокращение реальных располагаемых доходов и значительное замедление годовой динамики. Официальные отчеты стоит воспринимать с определенной долей скепсиса, но данные о значительном снижении темпов роста зарплат показательны здесь сами по себе, поскольку значительный вклад в этот рост вносят внушительные бонусы и зарплаты, выплачиваемые контрактникам. Хотя опросы Банка России показывают, что к концу 2024 года ситуация на рынке труда стабилизировалась, 69% предприятий по-прежнему сталкиваются с дефицитом.
Если бы дефицит рабочей силы действительно стабилизировался, то теоретически стабилизировался бы и баланс между спросом и предложением по другим позициям в экономике. Когда заработная плата быстро растет, как это было в России, можно ожидать, что значительно увеличится и производительность труда — стоимость, которую каждый работник создает за рабочий день. Но с 2018-го по 2024 год производительность труда выросла всего на 8%. Это сильно расходится с почти двукратным увеличением экономики в рублевом выражении между 2020-м и 2024 годом (до предполагаемых 200 трлн рублей). Мишустин и кабинет министров поставили цель потратить внушительную сумму в 31,5 млрд рублей на создание федеральной программы по повышению производительности труда на более чем 20% к 2030 году. Проект должен охватить 40% средних и крупных предприятий базовых и несырьевых отраслей. Региональные правительства будут обязаны выявлять барьеры, препятствующие росту бизнеса, и реализовывать программу на местах. Едва ли в российском контексте это можно назвать легкой задачей.
Российский бизнес не верит, что впереди его ждет светлое будущее. Специалисты консалтинговой компании Nikolier прогнозируют, что рынок коммерческой недвижимости может сократиться на 34−46% в этом году — до 500−600 млрд рублей, что резко контрастирует с происходившим на протяжении последних двух лет бумом в отрасли, обусловленным спешным строительством новых заводов и других объектов компаний, зарабатывающих на войне. После окончания войны, помимо кирпичей и бетона, экономика потребует долгосрочных инвестиций в транспорт, жилье, коммунальные услуги и другие общественные блага. В РЖД ожидают, что 2025 год будет еще одним годом снижения погрузок, которые уже находятся на уровнях ниже фиксируемого в 2020 году. В прошлом году РЖД инвестировали рекордную сумму в 1,5 трлн рублей, но в этом году запланировано инвестировать только 900 млрд рублей, из которых только около 300 млрд пойдут на модернизацию инфраструктуры.
Сфера гостеприимства стала одним из главных выгодополучателей от режима западных санкций. Домохозяйства, которые не могут позволить себе добраться до Европы или других стран, путешествуют по России. Доходы отелей выросли на 30% по сравнению с 2023 годом, но прибыльность сектора снизилась. Это отличный пример парадоксов успеха жизни под санкциями. Цены на номера продолжают стабильно расти из-за увеличивающегося спроса, что говорит о том, что сектор не может обеспечить новые отели или расшириться достаточно быстро, чтобы удовлетворить спрос. Наибольшие доходы от гостиничного бизнеса в прошлом году зафиксированы в Краснодарском крае, за ним следуют Москва и Санкт-Петербург. Это подразумевает, что спрос на гостиничные номера стимулируют в первую очередь именно логистические центры, связанные с военной инфраструктурой. На бумаге военные расходы стимулируют туризм, но снижение прибыльности указывает на то, что затраты сектора (на рабочую силу, электроэнергию или строительство) растут быстрее, чем цены на гостиничные номера.
Международное внимание сегодня справедливо сосредоточено на переговорах между Трампом и Путиным и их возможным последствиям для политики США. Но не стоит ожидать, что снятие санкций «нормализует» российскую экономику. Мишустин, Белоусов и другие чиновники это прекрасно понимают. До полномасштабного вторжения рост ВВП России ограничивался 1−2% в год — исключением стал только 2021 год из-за резкого роста цен на сырьевые товары, дефицита энергоносителей в Китае и сокращения поставок Газпрома в Европу. Если государственные расходы упадут, рост замедлится. Минфин уже рассматривает возможность увеличения доходов, не связанных с нефтью и газом, цель, которая становится более актуальной по мере усиления энергетических санкций и давления со стороны китайских импортеров, которые уже используют приход Трампа, чтобы добиться скидок на закупки российской смеси нефти ESPO. Впереди нас ждут бурные и богатые на события месяцы, но никакого чудодейственного средства для спасения российской экономики они не принесут — ее проблемы глубже и их решение не может быть простым и мгновенным.
