«Они [российское руководство] сначала отказывались [забирать трупы российских солдат], потом там еще что-то. Потом какие-то мешки нам предлагали. Слушайте, ну это все выглядит, ну… Я даже не знаю… Знаете, у нас у всех, наверное, что-то в жизни было, когда уходили люди — даже не близкие люди, не родные… Слушайте, даже когда собака или кошка умирает, так не поступают. Это в общем как… Это мусорные пакеты». В эксклюзивном интервью российским журналистам Владимир Зеленский подробно остановился на одном из самых противоречивых аспектов российско-украинской войны — обращении с погибшими российскими солдатами. Предложенная им формулировка проблемы выводит на передний план один ее аспект: российское правительство не совершает никаких активных шагов для возвращения тел своих погибших военнослужащих. Сотни трупов российских солдат остаются в моргах Украины и Беларуси.
Украинское правительство взяло на себя труд опознать погибших. Иногда используется программное обеспечение для распознавания лиц, чтобы уведомить о гибели военнослужащих их ближайших родственников в России. Но когда дело доходит до обращения с мертвыми, мораль не так однозначна. Важно помнить, что даже существующие правовые рамки и закрепленные законодательно права умерших не гарантируют того, что можно посчитать достаточно уважительным обращением с телами погибших. С появлением новых технологий в 21-м веке эта проблема стала особенно актуальной. В этой статье мы поговорим о том, что происходит с телами российских солдат, погибших в Украине, и исследуем правовые и моральные вопросы, которые ставит перед нами нынешняя ситуация.
Международное право и тела погибших
Если взглянуть на проблему через призму международного права, то необходимо подчеркнуть, что в Женевской конвенции и последующих поправках к ней закреплено несколько важных положений. Женевская конвенция как часть международного гуманитарного права (МГП) направлена на ограничение последствий вооруженного конфликта. Она предписывает не допускать жестокого обращения с умершими (норма 113), призывает обе стороны к сотрудничеству в целях идентификации и возвращения родным останков солдат (норма 114) и обеспечивает достойное захоронение погибших (норма 115). Согласно внутреннему российскому законодательству, за погребение военнослужащих отвечает Министерство обороны РФ. Политика России в отношении погибших в Украине солдат нарушает как международное, так и внутреннее право.
Норма 114 Международного гуманитарного права предписывает «стороне, контролирующей территорию» обязанность идентифицировать останки погибших и вернуть их родным. Действия Украины в этом смысле вполне отвечают требованиям МГП. Однако война демонстрирует, что существующие правовые рамки не всегда помогают решать проблемы морального свойства. Например, используя технологию распознавания лиц, предоставленную компанией Clearview, украинские официальные лица попытались идентифицировать останки нескольких сотен российских военнослужащих, а затем связались с семьями погибших, прикрепив к электронному письму фотографии трупа.
Украинское руководство пытается информировать ближайших родственниками погибших или захваченных в плен российских солдат через вебсайт и Telegram-канал Ищи своих. Эти усилия, как может показаться, тоже призваны выполнить требования нормы 114 Международного гуманитарного права, только в данном случае вместо того, чтобы посылать фотографии родственникам без запроса с их стороны, МВД Украины размещает фото- и видеосъемки погибших и взятых в плен солдат на своих онлайн-платформах.
Первоначально считалось, что это способ борьбы с российской дезинформацией, то есть демонстрация того, что в Украине действительно идет война и что российских солдат берут в плен или убивают. Эта практика соответствовала международному праву, согласно которому Украина была обязана оповестить ближайших родственников о смерти солдата и вернуть семье его останки. Правительство Украины действительно предлагает эту услугу по запросу.
Ограниченность правовой базы
Несмотря на то, что вышеупомянутые каналы информирования родственников технически соответствуют нормам международного права и уже успели заслужить хвалебные отзывы, у этой инициативы нашлись и свои критики. Они ставят вопрос о том, какие именно изображения и видео размещаются в сети и насколько оправдана их шокирующая натуралистичность. В начале войны на сайте и в Telegram-канале Ищи своих появились ужасные фотографии лиц убитых солдат. Публикация, по-видимому, была призвана помочь семьям опознать погибших, хотя в нескольких случаях трупы были обезображены настолько, что явно не подлежали идентификации. Однако по мере продолжения войны стали раздаваться голоса противников этой практики. К концу марта администраторы сайта стали размещать гораздо меньше подобных шокирующих фотографий. Вместо этого публиковались снимки документов, найденных у убитых, или недавние изображения со страниц в их социальных сетях. К середине апреля лица погибших на снимках начали «заблеривать». Сейчас канал главным образом сосредоточен на публикации новостей о ходе войны, капитализируя солидное количество своих подписчиков (почти 1 млн), следивших за каналом в поисках информации о своих близких.
Размещение изображений мертвых или пленных российских военнослужащих в Telegram-канале и отправка их непосредственно ближайшим родственникам преследует, скорее, стратегические цели. Инструментализация горя — превращение его в инструмент воздействия на общественное мнение — призвана настроить российских матерей против своего правительства, как это произошло в 1995 году, когда солдатские матери активно и слаженно выступили против войны в Чечне. С точки зрения закона подобная практика представляет собой настоящую «серую зону». Потенциально такое использование фотографий погибших и пленных может быть объяснено ссылкой на обязанности правительства оповещать о судьбе солдат их семьи. И можно поспорить, является ли оно примером «неподобающего обращения с мертвыми». Но с точки зрения морали это совсем другая история. Многие видят в этой стратегии образчик «классической психологической войны». Обнародование изображений мертвых, а особенно отправка их ближайшим родственникам — обычная практика во всем мире, которая повсеместно считается продолжением насилия. Наказывая семьи за преступления их детей, те, кто обнародует и рассылает родным фотографии убитых и пленных, также нарушает принципы позитивного права, согласно которым ответственность за преступление должна лежать на отдельном человеке.
Многие утверждают, что бросая тела своих погибших солдат на чужой территории, Россия преследует исключительно стратегические цели. Считается, что оставляя трупы военнослужащих в Украине, тайно переправляя их домой через Беларусь и вынуждая семьи погибших хранить молчание о произошедшем, российское руководство стремится скрыть настоящий масштаб военных потерь. Делая акцент на том, как халатно Россия относится к своим погибшим солдатам, украинские официальные лица и западные СМИ конструируют образ России как варварской страны. С другой стороны, пророссийские голоса обвиняют Украину в том, что размещая изображения погибших солдат в сети и рассылая их родным, украинская сторона терроризирует семьи российских солдат.
В этих взаимных обвинениях обе стороны упускают из вида как права погибших, так и права их семей. Чисто технически украинское руководство следует букве международного права, но то, как именно происходит идентификация погибших и информирование семей, ставит перед нами важные этические вопросы с точки зрения международного права, являющегося частью обновления Женевской конвенции 1977 года, а именно в той его части, которая кодифицирует недопустимость превращения трупов в предмет «общественного любопытства». Публикация крупных планов мертвых тел, выставленных в социальных сетях на всеобщее обозрение, действительно может квалифицироваться как нарушение этой нормы международного права. Но проблема в том, что системе международного права по-прежнему не хватает концептуальной рамки для правовой оценки использования новых технологий распознавания лиц с точки зрения этического обращения с погибшими военнослужащими.
Будущая роль технологий распознавания лиц
Появление определенных новых технологий, таких как программное обеспечение для идентификации Clearview, которые в ходе этой войны используются при опознании трупов убитых солдат, ставит перед нами этические вопросы о надлежащем обращении с мертвыми (с обеих сторон), как того требует Женевская конвенция. Нам следует задуматься о том, как эти новые технологии, например те, что предназначены для распознавания лиц, должны интерпретироваться в рамках существующего международного права, поскольку они одновременно являются продолжением насилия и ключевым инструментом опознания мертвых. В ходе российско-украинской войны и после нее все больше и больше семей будут искать информацию о том, что именно случилось с их близкими. То, как та или иная сторона обращается с трупами вражеских солдат, красноречиво расскажет не только о конкретной стране, но и о международном сообществе в целом.
Неотложная задача международного сообщества состоит в том, чтобы усовершенствовать и актуализировать свои принципы в отношении применения новых технологий для идентификации погибших и информирования ближайших родственников, чтобы гарантировать этичное обращения с мертвыми. Допустимо обнародовать имена и номера документов, удостоверяющих личность, однако нам кажется бессмысленной и неэтичной публикация изображений изуродованных тел (особенно тех, что уже невозможно опознать) в социальных сетях или в личной рассылке для семей, друзей и просто праздных любопытствующих. Это должно быть закреплено в международном праве.
