Генеральный прокурор Игорь Краснов подал заявление на пост главы Верховного суда, освободившийся после смерти Ирины Подносовой, одноклассницы Владимира Путина, которой в 2025 году исполнилось бы 72 года. Подносова занимала должность всего 15 месяцев. Ее предшественник, Вячеслав Лебедев, скончавшийся в 80 лет, возглавлял Верховный суд России с момента его создания в 1991 году. 50-летний Игорь Краснов, который явно станет главой ВС (не зря же он сдал экзамен на судью), выделяется на этом фоне: для российской властной вертикали он относительно молод. Это назначение выглядит повышением для генпрокурора, который считается одним из фаворитов Владимира Путина, ранее отменившего возрастные ограничения для этой должности.
До подачи заявки генпрокурора появилась информация, что на должность руководителя Верховного суда могут назначить 71-летнего главу Следственного комитета (СК) Александра Бастрыкина. На фоне кадрового застоя выбор в пользу Краснова сигнализирует о стремлении мотивировать бюрократию и силовиков, показывая, что молодым и амбициозным открыты карьерные перспективы. Кроме того, СМИ анонсировали более масштабные перестановки: уже упомянутый Бастрыкин должен был покинуть пост и перейти на место руководителя полпредства в Северно-Западном округе, действующий полпред — занять кресло Генпрокурора, а министр юстиции Константин Чуйченко — возглавить Следственный комитет. Эти слухи создавали впечатление, что кадровый застой в России заканчивается, а Путин отходит от принципов кадрового консерватизма.
Однако система не спешит меняться. Владимир Путин продлил полномочия Александра Бастрыкина на посту руководителя СК. Давний и предсказуемый соратник президента оказался предпочтительнее, чем человек из другой сферы, пусть и известный Путину (Чуйченко работал главой контрольного управления Кремля и при президенте Медведеве, и при президенте Путине). Вероятно, слухи о возможном назначении Бастрыкина на пост главы Верховного суда имели под собой основания: такое предложение главе СК могло быть сделано, но он от него отказался. Конечно, отказы в российской вертикали не приветствуются, но для путинского близкого круга они возможны — например, Евгений Зиничев, бывший охранник президента, отказался от должности губернатора Калининградской области. Бастрыкин, опытный силовик, вероятно, решил, что его текущая должность с реальными рычагами власти, десятками тысяч подчиненных и медийными возможностями (которые он ценит) предпочтительнее формально высокого поста председателя Верховного суда.
В этом контексте назначение Игоря Краснова на пост главы Верховного суда вызывает вопросы. Генеральный прокурор, как и руководитель СК, обладает реальными рычагами влияния и управляет тысячами подчиненных. Генпрокуратура активно участвует в переделе собственности и борьбе с «враждебным внешним влиянием». Место в Верховном Суде таких возможностей не дает. Российские суды, как правило, поддерживают позицию обвинения, особенно в вопросах, принципиальных для власти. Таким образом, решения о виновности фактически предопределены на этапе возбуждения уголовного дела. Сама судебная ветвь власти давно не конфликтует с исполнительной властью, поэтому говорить о какой-то миссии, которая может быть поручена Краснову президентом, достаточно странно. Верховный суд — это скорее «тихая гавань», подходящая для почетной пенсии или синекуры для статусного, но попавшего в опалу члена властной вертикали. Однако ни то, ни другое к Игорю Краснову не применимо. Поэтому его формальное повышение можно считать временным ограничением его амбиций. Ещё при назначении Краснова генпрокурором СМИ писали о возможном слиянии Генпрокуратуры и Следственного комитета, что значительно усилило бы его позиции. Этот сценарий казался реалистичным, особенно учитывая, что полномочия главы СК Бастрыкина уже дважды продлевались указами Путина. Уход Бастрыкина мог бы открыть Краснову путь к объединению ведомств, но пока этот процесс явно приостановлен.
Вероятно, Владимир Путин не стремился сознательно ограничить амбиции своего фаворита. Если бы Ирина Подносова была жива, перестановок могло бы не быть. Генпрокурор продолжал бы наращивать влияние и медийную активность, а в перспективе ближайших лет мог бы добиться слияния Генпрокуратуры и Следственного комитета. Однако смерть Подносовой создала кадровую брешь, и Краснов оказался подходящей кандидатурой для ее заполнения. Возможно, этот ход президенту подсказали недоброжелатели Краснова, например Бастрыкин, который мог почувствовать угрозу со стороны бывшего подчиненного (Краснов до назначения в прокуратуру был заместителем Бастрыкина). Теперь выбраться из этой «золотой клетки» Краснову будет крайне сложно: он получил формально высокую должность, но с ограниченными реальными полномочиями.
Переход Игоря Краснова в Верховный суд подтверждает общее правило. Во-первых, само кадровое решение состоялось не потому, что Путину резко захотелось обновить состав суда, а из-за смерти Ирины Подносовой. Во-вторых, повышение Краснова, которое фактически является понижением, демонстрирует, что система плохо терпит амбициозных игроков. Даже у фаворитов Путина и представителей влиятельных кланов есть карьерный «стеклянный потолок». Им достаются либо статусные, но «пенсионные» посты, как Краснову или Борису Ковальчуку в Счетной палате, либо специально созданные должности, которые по реальному влиянию не соответствуют их амбициям, как в случае с Алексеем Дюминым и Максимом Орешкиным.
Искусственный интеллект для искусственных выборов
Избирательные штабы кандидатов в губернаторы от власти начали активно использовать искусственный интеллект (ИИ) в предвыборной агитации. Это понятный прием: ИИ позволяет дешево генерировать видеоролики, а использование «персонажей, похожих на врио губернаторов» помогает обходить ограничения законодательства об агитации. Однако, несмотря на возможности ИИ, пиарщики кремлевских кандидатов нередко прибегают к сомнительному креативу. Например, персонажа с лицом врио губернатора Свердловской области Дениса Паслера нарядили в медицинский халат и вручили дефибриллятор, а «двойника» главы Коми Ростислава Гольдштейна заставили гулять по морозу в компании бурого медведя. Самыми абсурдными оказались ролики губернатора Краснодарского края Вениамина Кондратьева. В одном из них утверждается, что при поддержке краевого правительства построена межконтинентальная скоростная железная дорога Геленджик-Нью-Йорк, благодаря чему американцы теперь ездят отдыхать на черноморские курорты, полюбили чебуреки и сменили ковбойские шляпы на казачьи папахи. В другом ролике сообщается, что на Кубани придумали игрушку «Любобу» (по аналогии с «Лабубу»), за которой приезжают миллионы людей со всего мира.
Никакого отношения к реальной повестке и проблемам регионов эти ролики не имеют, в них нет близких людям популистских обещаний. Губернаторские кампании практически лишены конкуренции из-за муниципального фильтра, а кандидаты от власти опираются на административный ресурс и возможности фальсификаций. Тем не менее политтехнологи вынуждены создавать видимость борьбы и агитации. Использование модного ИИ позволяет выделиться среди коллег, еще не освоивших современные технологии, и развлечь заказчика. Сомнительная креативность ИИ-роликов хорошо отражает суть губернаторских выборов в России: кандидаты от власти могут обещать что угодно — хоть межгалактическую магистраль, — поскольку итоги голосования предопределены и от эффекта воздействия на умы избирателей почти никак не зависят.
