Один из принципов международного законодательства в области прав человека заключается в том, что обращение с заключенными должно оставаться политически нейтральным. Однако в ходе военного конфликта государство готово переложить часть военного бремени на тюрьмы: это может выражаться в переориентации тюремной промышленности на военные нужды, пополнении контингента заключенных лицами, арестованными за отказ от военной службы из-за собственных убеждений, или в размещении в освобожденных от узников тюрьмах призывников на время их обучения военному делу. Российский случай куда более спорный, потому что после полномасштабного вторжения России в Украину бывшие заключенные с неотбытыми сроками массово призывались в вооруженные силы. Во время войны государство должно относиться к заключенным как к любым другим уязвимым гражданам, принимая меры по их защите от последствий войны, особенно в тюрьмах на поле боя или рядом с ним. При этом абсолютно недопустимо вербовать заключенных для участия в боевых действиях на фронте.
В этом смысле в европейском контексте XX века печально известен опыт нацистской Германии с ее т.н. бригадой Дирлевангера (36-ой добровольной пехотной дивизией СС), состоявшей из заключенных нацистских концлагерей и тюрем. СССР пошел еще дальше и после 1941 года призвал в армию 1,2 млн узников ГУЛАГа. То же самое происходит и в ходе российской агрессии против Украины. Я хочу сразу же опровергнуть идею о том, что вербовка заключенных для участия в войне когда-либо бывает добровольной. Как было установлено на Нюрнбергском процессе применительно к медицинским экспериментам над заключенными, человек, дающий согласие, должен находиться в таком положении, чтобы иметь возможность осуществлять свободное право выбора без вмешательства какого-либо элемента силы, мошенничества, обмана, принуждения, нажима или любой другой скрытой формы ограничения или принуждения. Чтобы иметь возможность принять осознанное решение, человек также должен обладать достаточными знаниями и пониманием того, что его ожидает. По поводу этого последнего пункта Евгений Пригожин вполне может возразить, что он предупреждает собранных на плацу заключенных исправительных колоний, что их со всей вероятностью ждет смерть на поле боя или казнь за дезертирство, однако вряд ли такие доводы произведут сильное впечатление на судей военного трибунала в Гааге. Я не собираюсь снова описывать здесь те злодеяния, которые творят в Украине бойцы ЧВК «Вагнер», об этом достаточно написано в социальных сетях и Telegram-каналах. Вопрос, на котором я хочу сосредоточиться сегодня, касается непреднамеренных «фейковых новостей» о масштабах вербовки российских заключенных для войны против Украины.
Что утверждают СМИ
Вагнеровцы участвовали в развязанной Путиным войне с самого начала, однако предположения о том, что среди них есть заключенные, завербованные из российских тюрем, появились лишь летом 2022 года после распространения в сети видеозаписи, на которой Пригожин предлагает заключенным свободу в обмен на шестимесячную службу в качестве пехотинцев в составе ЧВК «Вагнер». В последующие недели точное число завербованных заключенных стало предметом интенсивных спекуляций в СМИ.
Первые оценки их численности сильно расходились. Один «американский чиновник», не раскрывая своего источника, утверждал, что «Вагнер» ставит перед собой довольно скромную цель: рекрутировать полторы тысячи человек. «Важные истории» приводили точную цифру — 5 786 завербованных заключенных, а Ольга Романова к середине сентября 2022 года говорила об 11 тысячах заключенных, вступивших в «Вагнер». Но именно обнародованные российской Федеральной службой исполнения наказаний (ФСИН) данные о численности заключенных на 1 ноября 2022 года, а затем еще раз на 1 января 2023 года, позволили сформировать консенсус относительно количества заключенных, предположительно завербованных Вагнером.
Я пишу «предположительно», потому что эти оценки основаны на ошибочной методологии, первоначально использованной в статье Натальи Таубиной, директора «Общественного вердикта», которая приняла снижение общего числа заключенных за октябрь 2022 года (на 13 735 человек) за число заключенных, освобожденных в течение месяца, и сделала вывод, что «значительная часть этого оттока связана с вербовкой вагнеровцев в колониях». Ошибка Таубиной должна была быть замечена другими комментаторами, однако вместо этого она была подхвачена и широко растиражирована Telegram-каналами, воспроизведена в зарубежных СМИ и, что особенно поразительно, прокралась даже в твиты Министерства обороны Великобритании. К тому времени, когда 9 февраля 2023 года Пригожин объявил, что он завершил «процесс вербовки заключенных», в медийном пространстве сложилось консенсусное представление о том, что в период с августа 2022 года по 1 января 2023 года было завербовано в общей сложности 40−50 тысяч заключенных, что пик вербовки пришелся на осень 2022 года, когда вербовалось около 10 000 заключенных в месяц, и что в последние два месяца 2022 года наблюдался спад числа завербованных на фронт. Характерен анализ данных, который привело в своем сообщении Свободное радио Сибири по случаю публикации ФСИН данных об общей численности заключенных на 1 января 2023 года: «Из обновленных данных следует, что с ноября по январь в колониях стало на 6 тысяч заключенных меньше — примерно такими же темпами они выходили на свободу ранее [до войны]. Для сравнения, за сентябрь и октябрь в колониях стало на 23 тысячи меньше заключенных, что объяснялось активной вербовкой заключенных для участия в войне в Украине».
Этот печальный эпизод в истории журналистики свидетельствует о сложившейся за время войны фрустрации от невозможности доподлинно установить «неопровержимые факты». Однако не верится, что никто не задался вопросом о точности этих цифр и о том, как именно они были получены. Вместо этого маловероятные оценки численности завербованных заключенных легли в основу спекуляций как о дальнейшем ходе войны, так и об изменении тактики российских войск на поле боя. В треде Твиттера, за которым, по всей видимости, стоит Министерство обороны Великобритании, было высказано мнение, что спад в вербовке после ноября 2022 года означает конец тактики «наступлений в стиле живой волны» на ключевых участках фронта и ставит российскую армию перед выбором: сократить число своих военных целей или развернуть новую кампанию мобилизации.
Журналисты CNN тоже пришли к выводу, что цифры показывают, что «кампания больше не приносит результатов». Как российские, так и западные СМИ объяснили замедление темпов роста сообщениями о большом количестве смертей среди осужденных, просачивающимися обратно в колонии (хотя, на мой взгляд, это объяснение показывает слабое понимание того, как устроены властные отношения в российских тюрьмах), конкуренцией между лагерями в российской элите и тем, что Пригожин потерял расположение Путина.
Эти далеко идущие выводы о военных планах России в очередной раз доказывают, насколько важно разделять факты и фантазии. Мы действительно знаем, что заключенные были завербованы прямо из тюрем, чтобы воевать в составе ЧВК «Вагнер», и что они были тесно вовлечены в боевые действия в районе Бахмута и Соледара. Но мы даже приблизительно не узнаем их точное количество, если будем опираться на цифры, которые ФСИН выкладывает в открытый доступ. Ниже я объясню почему.
«Запасы» и «потоки»
Изменение общего числа заключенных является распространенным показателем эффективности работы пенитенциарной системы. Как правило, снижение числа заключенных воспринимается как свидетельство того, что система уголовного правосудия движется в направлении большего гуманизма, в то время как рост числа заключенных говорит об обратном. Причины тенденций роста и падения сложны; общее число людей, находящихся в тюрьмах в любой момент времени, является результатом большого количества переменных, усиливающих или, наоборот, отменяющих друг друга. Нужно принимать во внимание, например, какие правонарушения криминализированы, как часто предварительное заключение используется в качестве меры пресечения, какова практика вынесения приговоров судами, насколько доступны альтернативы лишению свободы, какова средняя продолжительность тюремного заключения и уровень условно-досрочного освобождения. Имеют значение и различные внешние события, влияющие на число заключенных, вроде массовых амнистий, войн, революций, репрессий, экологических катастроф и эпидемий. Россия гордится тем, что за последние два десятилетия численность заключенных в стране сократилась вдвое — с более чем миллиона человек на рубеже веков до 433 006 человек на 1 января 2023 года. Статистические данные о численности заключенных, дающие представление об общей численности заключенных на определенный момент времени, на языке демографов называются «запасами» (stocks).
В то время как «запасы» населения измеряют накопленную сумму всех прибытий и убытий заключенных в пенитенциарной системе к моменту переписи населения, фактическое число прибывших и убывших за любой определенный период времени называется «потоками». В России, как и в других странах, заключенные поступают в тюрьмы и выбывают из них на различных этапах процесса уголовного правосудия. «Приток» состоит из лиц, заключенных под стражу до суда, а также тех, кто имеет неотбытый срок наказания, но возвращен в места лишения свободы за нарушение условий освобождения.
«Отток» — это комбинация заключенных, переведенных на иные меры пресечения, не связанные с лишением свободы, такие как домашний арест или освобождение под залог, а также заключенных, которые в ходе судебного разбирательства получили наказание, не связанное с лишением свободы, условный срок или были признаны невиновными; осужденных, освобожденных по истечении срока наказания, условно-досрочно освобожденных или переведенных на наказание, не связанное с лишением свободы; заключенных, освобожденных в связи с пересмотром дела, отменой приговора или по состоянию здоровья (т.н. «актированных»), а также совершивших побег или умерших в заключении. В показатели «потока» включаются лица, которые в течение определенного периода времени циркулируют между тюрьмой и свободой, иногда более одного раза за отчетный период. «Запасы» и «потоки» — это разные единицы измерения: первые статичны, а вторые динамичны, и они несопоставимы, хотя и связаны между собой. Именно цифры оттока необходимы для оценки масштаба вербовки в «Вагнер».
В течение нескольких лет ФСИН РФ публикует в Интернете данные о «запасе» с разбивкой по типам мест заключения и месяцам. Данные же о «потоках» ФСИН обычно не обнародует. Однако эти данные доступны за 2020 год, поскольку именно в том году Совет Европы провел сравнительное исследование потоков в пенитенциарных системах всех стран-членов, включая Россию. Исследование показало, что в 2020 году приток заключенных в учреждения ФСИН всех типов составил 376 144 человека, а отток — 234 745 человек. Это дает коэффициент оборота заключенных 28,7%, и это низкий показатель по сравнению со среднеевропейским. Он также объясняет, почему приток заключенных в российские тюрьмы в этом году был больше, чем отток, в то время как численность заключенных сократилась на 8,6%.
Данные за 2020 год дают среднемесячный показатель числа освобожденных заключенных из всех пенитенциарных учреждений — эта цифра чуть ниже 20 тысяч и именно с ней следует сравнивать любое увеличение оттока из-за постороннего события в каком-либо месяце, например, освобождения для вступления в ЧВК «Вагнер». Но даже если бы ФСИН внезапно начала публиковать данные об оттоке, мы бы все равно не до конца понимали, насколько можно доверять любым цифрам, которые ФСИН выкладывает в открытый доступ.
Можно ли все равно доверять статистике ФСИН?
Принимая во внимание невероятное количество фальсификаций в СМИ о войне России против Украины, да и саму историю фальсификации тюремной статистики, уходящую своими корнями в эпоху ГУЛАГа, просто удивительно, насколько охотно комментаторы верят в подлинность тех цифр, которые были недавно опубликованы на сайте ФСИН. Даже если предположить, что обнародованная ФСИН статистика «настоящая», нужно помнить, что в распоряжении ведомства есть огромное количество способов манипулирования данными, чтобы нарисовать картину, отвечающую требованиям дня. Наиболее очевидным и эффективным приемом является простое сокрытие неудобных данных — примером этого приема, который давно и успешно используется, является отказ раскрыть информацию о числе освобождаемых из мест лишения свободы. Начиная с 24 февраля 2022 года данные на сайте ФСИН стали размещаться более нерегулярно и стали менее подробными. Если раньше ФСИН обнародовала статистику общего числа заключенных, содержащихся в различных типах учреждений досудебного и послесудебного содержания, то теперь эта информация исчезла из последних данных.
В условиях сложившейся напряженности перед тюремной службой стоит дилемма: показывать ли слишком большое или слишком скромное снижение численности заключенных. ФСИН имеет в своем арсенале различные дополнительные средства для подделывания отчетности. Одним из наиболее испытанных и проверенных является «переклассификация» групп правонарушителей, чтобы поощрить интерпретацию статистики предпочтительным для себя образом. Например, мы не знаем, какую классификационную схему использует ФСИН для военнопленных и других пленных, содержащихся на объектах ФСИН в Российской Федерации. Мы также не знаем, все ли люди, содержащиеся в учреждениях на оккупированных Россией территориях, ныне включенных в состав Российской Федерации, были добавлены в данные ФСИН. Также остается под вопросом классификационный статус лиц, переведенных на наказание в виде «принудительных работ как альтернативы лишению свободы». Они должны быть исключены из общего числа заключенных, но, что интересно, в «обновленной статистике» ФСИН от 1 января 2023 года «исправительные центры» включены в список объектов для содержания заключенных. Кроме того, существует средство умеренного регулирования численности заключенных путем манипулирования техникой «актировки» — освобождения заключенных по состоянию здоровья, к которой еще во времена ГУЛАГа прибегали начальники лагерей для искусственного занижения и сокрытия подлинной статистики смертности.
Очевидно, что многое в своей нынешней деятельности ФСИН хочет сохранить в тайне: это и вербовка заключенных в ЧВК «Вагнер», и воздействие COVID-19 на тюрьмы, и судьба военнопленных и гражданских лиц, захваченных в местах проведения военных действий, и масштаб репрессий, и отсутствие службы пробации, и неспособность применять альтернативные формы наказаний. Все это повлияло на «запасы» и «потоки» в тюремной системе. С одной стороны, мы ощущаем последствия всех вышеперечисленных проблем, а с другой — ФСИН всячески стремится поддерживать миф о том, что выход РФ из Совета Европы не подорвал ее усилия по строительству более гуманной пенитенциарной системы. Это означает, что ФСИН приходится особенно тщательно следить за данными, которые она публикует.
Я подозреваю, что ФСИН была застигнута врасплох тем, как оппозиционные СМИ интерпретировали изменения в «запасах» заключенных осенью 2022 года, и нет ничего удивительного в том, что система не могла этого ожидать. Вместо фурора по поводу вербовки в «Вагнер» ФСИН, видимо, ожидала произвести хорошее впечатление публикацией статистики сокращения числа заключенных в доказательство того, насколько успешно она гуманизирует тюремную систему. Что касается вопроса о том, сколько заключенных на самом деле было завербовано в ЧВК «Вагнер», ответ на него до сих пор неизвестен и останется неизвестен по крайней мере в ближайшие 75 лет, пока для историков российской войны против Украины не будут открыты архивы. Или, в лучшем случае, пока в Москве не будет установлено либеральное правительство, а в Страсбурге или Гааге не начнут судить виновных в преступлении насильственной вербовки заключенных для участия в путинской войне.
