В российской политической системе, на первый взгляд, есть парадокс: консолидированный авторитарный режим оказывается жизнеспособным при неэффективных или вовсе недееспособных легальных институтах. Да, есть всесильная администрация президента и многочисленные спецслужбы (тоже погрязшие в неэффективности и коррупции), однако не совсем ясно, на что же эта власть опирается.
Эта проблема особенно видна на уровне регионального и локального управления: в России деградировали губернаторский корпус и система полномочных представителей президента, формальное местное самоуправление переживает трансформацию сложившейся в 1990—2000 гг. структуры, но при этом полностью зависит от губернаторов.
Тем не менее у российской власти есть мощная институциональная опора — это система государственных и формально частных крупных компаний, играющих ключевую роль в стабилизации этой власти. Более того, система корпораций также во многом определяет и возможные сценарии дальнейшего существования и/или трансформации авторитаризма в России.
Корпорации как ресурс легитимности российской власти
В России свыше 2 млн государственных и муниципальных служащих. К ним можно прибавить формально 1 млн военнослужащих и 1 млн гражданских сотрудников вооруженных сил, около 1 млн полицейских и сотрудников органов внутренних дел, а также до 1 млн сотрудников других спецслужб. Институциональная неэффективность российской системы власти компенсируется ее масштабом. Еще стоит учесть 5,8 млн человек, получающих зарплату за счет консолидированного бюджета России. Это учителя, врачи, работники социальной сферы и др. Если считать это ядром социальной базы российского авторитаризма, то оно составляет 11−12 млн при населении свыше 140 млн, из которых число людей трудоспособного возраста превышает 82 млн.
Однако чиновничество, силовики и тем более бюджетники — это далеко не монолитные группы. К тому же контроль над ними и обеспечение их лояльности — проблема для самой власти. В противном случае у нее не было бы необходимости множить регулирующее законодательство в этих сферах, многочисленные формы отчетности и проводить кампании уголовного преследования региональных чиновников или тех же врачей. Также стоит понимать, что сделать всех их бенефициарами существующего в стране политического порядка у Кремля не получается. Повысив доходы федеральных чиновников и силовиков, российская власть не может обеспечить высокий уровень жизни всем региональным и муниципальным служащим, а также всем бюджетникам. Более того, руками губернаторов Кремлю приходится сокращать, например, количество школ и больниц, что неизбежно ударяет по тем же бюджетникам, снижая их уверенность в стабильности своего уровня жизни и, соответственно, лояльность. Таким образом, опираться на эти группы можно лишь частично.
Однако у Кремля есть еще одна, гораздо более многочисленная группа бенефициаров авторитарного правления — это сотрудники государственных компаний и предприятий, а также сотрудники крупных формально частных корпораций. Если взять только 25 крупнейших российских государственных компаний (Газпром, Ростех, Роснефть, Роскосмос, Почта России, Ростелеком, РЖД
Помимо государственных, в эту систему включены и формально частные компании (АФК Система, Лукойл, Металлоинвест, НЛМК, Норильский Никель, Сибур, Сургутнефтегаз, Трансмашхолдинг, УГМК
Уровень доходов в корпорациях выше, чем уровень доходов большинства бюджетников и многих чиновников. Вместе с механизмом корпоративного управления это эффективно обеспечивает контроль над сотрудниками и их политическую благонадежность для российской власти. При этом от них никто не требует реальной поддержки Кремля, хотя попытки провести ограниченную политическую мобилизацию корпоративных сотрудников были. Главное, что от них требуется, это согласие жить по существующим правилам и неучастие в оппозиционной деятельности.
Корпорации как стабилизаторы регионального управления
Весь этот конгломерат корпораций не только обеспечивает легитимность действующей авторитарной власти, но и фактически гарантирует стабильность регионального управления. Социально-экономическое и политическое существование каждого российского региона из топ-20 по размеру валового регионального продукта (эти регионы дают 2/3 от суммы ВРП всех 83 регионов) жестко определяется присутствующими там корпорациями.
Понятно, что это наиболее ярко выражено в малонаселенных регионах, где добываются природные ресурсы (Ханты-Мансийский и Ямало-Ненецкий автономные округа, Ненецкий автономный округ, Якутия и другие). Однако и крупные промышленные регионы можно описать через ключевые корпорации. Например, Пермский край — это Ростех, Лукойл, Уралкалий и Газпром, а Свердловская область — это Ростех, УГМК, Евраз, Алмаз-Антей, Трубная Металлургическая Компания, Росатом. Интересно, что развитие Санкт-Петербурга в последние годы в значительной степени определяется Газпромом, но свою роль также играют Объединенная Судостроительная Корпорация, морской порт, стивидоры которого принадлежат главным промышленным и сырьевым компаниям, и Росатом. И такую картину мы увидим практически в любом крупном регионе. Это своего рода «федерация корпораций».
Общим правилом здесь является то, что корпорации не только дают крупные налоговые поступления в региональные бюджеты, обеспечивают рабочие места и стараются избегать их сокращения даже в случае собственных высоких издержек, но также по умолчанию привлекаются к разнообразной «благотворительности» в пользу региона — от покупки автомобилей скорой помощи и ремонта школ до поддержки местных спортивных команд, театров и прочего. Взамен они получают долю в политической власти.
Губернаторы в такой системе нивелируются до персонала за стойкой ресепшен. Они помогают решать основным экономическим игрокам возникающие проблемы. Они посредничают в отношениях между ними и локальными группами интересов. Они же лоббируют выделение и перераспределение бюджетных потоков в рамках многочисленных федеральных и региональных программ, пытаясь создать благоприятные условия для деятельности тех же корпораций. Именно поэтому политические способности губернаторов в России перестали быть важными — ими могут быть даже охранники Владимира Путина. В свою очередь, представители корпораций заседают в региональных парламентах и в тех муниципалитетах, где непосредственно располагаются важные корпоративные активы.
Круг замыкается тем, что это участие корпораций в поддержании социально-экономического и политического порядка в российских регионах позволяет им конвертировать свое политическое влияние обратно в богатство. Они получают от Кремля крупные контракты, льготные кредиты в государственных банках и особые условия существования, защищающие их от конкуренции внутри России и позволяющие компенсировать издержки за общественный счет. А в случае действительно серьезных проблем компании обращаются к Кремлю за прямой помощью и ее получают, поскольку российскому руководству нужно сохранять ядро бенефициаров нынешней системы. Поэтому вовлеченность корпораций в российскую властную систему будет играть одну из главных ролей в ее долгосрочной эволюции.
Возможности и риски
Опора на крупные корпорации позволяет Кремлю сохранять устойчивость и необходимые рычаги влияния на политическую и социально-экономическую ситуацию в стране даже в условиях ослабления легальных политических институтов. Последние неизбежно слабеют, поскольку Москва на протяжении многих лет не соблюдает установленные Конституцией рамки. В этой ситуации транзит власти в России в любом случае будет иметь мало шансов на то, чтобы сформировать демократическое правление с опорой на свободу предпринимательства. Даже при самом благоприятном развитии событий будущей российской власти придется выбирать между двумя вариантами.
Первый вариант — это попытка демократизации при сохранении опоры на существующие государственные и квази-частные корпорации, чтобы избежать социально-экономического шока, способного привести к потере этой самой власти. А это значит, что любые реформистские начинания неизбежно и очень быстро захлебнутся. Альтернативный вариант — это ставка на глубокие рыночные реформы с опорой на реальную частную собственность и равные для всех и привлекательные правила экономической игры. Такой сценарий неизбежно приведет к краху многих нынешних крупных российских компаний и к шоковым последствиями для тех миллионов граждан и целых регионов, кто сегодня чувствует себя сравнительно неплохо даже в условиях стагнации. Как следствие, чтобы удержаться и реализовать подобные реформы, власть будет вынуждена оставаться авторитарной. Хотя характеристики обновленного авторитарного режима будут отличаться от нынешнего.
Однако наиболее вероятной представляется попытка управляемого транзита, которую в будущем десятилетии должен предпринять сам Кремль. Дело в том, что Россия корпораций хотя и сохраняет видимую стабильность, требует от власти все новых льгот и мер поддержки. Более того, политическая роль крупных компаний приводит к тому, что неэффективные не исчезают, а подвергаются огосударствлению или присоединению к тем, кто чувствует себя лучше. Это значит, что у такой сложноподчиненной системы неизбежно растет риск потери управляемости, и нынешняя российская элита должна задумываться о собственных перспективах.
И если в этом контексте как один из возможных рассматривать сценарий с преемником Владимира Путина, то им будет вовсе не кто-то из его бывших охранников, вдруг ставших губернаторами. Если, конечно, российская элита что-то извлекла из опыта Венесуэлы и не утратила инстинкт самосохранения. С большой долей вероятности это будет человек именно из корпоративного сектора, без проблем с репутацией, но с опытом государственной службы и работы в кризисных ситуациях.
