Весна и начало лета в России неожиданно для всех, включая и власть, прошли под знаком протестов. Мартовские антикоррупционные митинги, акции против сноса хрущевок, и в июне, в День России, опять протесты против коррупции. Интернет-пространство заполнили кадры уводимых омоновцами молодых девушек и юношей с вывернутыми кверху руками.
На фоне вышеописанных событий особо символично прозвучало выступление председателя Конституционного
«Защита прав человека не должна подрывать нравственные устои общества и разрушать его религиозную идентичность. Обеспечение прав граждан не должно создавать угрозу государственному суверенитету. Наконец, защита достоинства человека не должна вести к отказу от тех моральных универсалий, на которых сформировалось когда-то человечество и которые до сих пор позволяли ему сохранять себя от саморазрушения».
Данное высказывание достойно серьезного внимания не только в силу своего содержания, но и в силу того, кто явился ее автором, — председатель Конституционного
Данную идею Валерий Зорькин подробно развил в лекции, представленной им на Международном юридическом форуме в Санкт-Петербурге 19 мая 2017 года. Безусловно, озвученная им «альтернативная» концепция прав человека не нова, и является продолжением темы, которая постепенно вбрасывалась в официальный публичный дискурс последние несколько лет.
Основное сообщение, которое Зорькин пытается донести до аудитории, состоит в том, что права человека — это идея, таящая в себе угрозу, от которой в современной ситуации, когда «авторитет права утрачен», гораздо больше опасности, чем пользы. Не случайно семантическое поле, в рамках которого репрезентируются права человека, состоит исключительно из негативных по звучанию слов, таких как нарушение, слом, шок, ломка, обрушение, угроза, катастрофа, самоубийство, похороны
Председатель КС РФ не отрицает данный концепт как таковой, говоря, что «из того мира, в котором мы живем, не могут быть изъяты права человека». А «конкретизация этих прав в законах образует текст собственно правовой жизни». Но в то же время подчеркивает: «Нынешняя эпоха перемен несет с собой риск того, что под руководством определенным образом настроенных „дирижеров“ „светлая музыка“ правовых текстов прозвучит траурным маршем». Из контекста выступления ни у кого, безусловно, не остается сомнений, кого он имеет в виду под «дирижерами»: противопоставление «разрушительного» Запада и «спасительной» России является основным лейтмотивом российского публичного дискурса. Он добавляет: «Пакты о правах человека были приняты не для того, чтобы с их помощью человечество совершило самоубийство». «Во имя права ныне живущих и будущих поколений мы обязаны сделать все, чтобы светлая музыка „правовых сфер“ не обернулась похоронным звоном». Под «мы», конечно, подразумевается Россия.
Выраженная Зорькиным мысль нашла и законодательное закрепление. В п. 45 Концепции внешней политики РФ, принятой в ноябре 2016 года, предусмотрено, что «Россия, приверженная универсальным демократическим ценностям, включая обеспечение прав и свобод человека, видит свои задачи в том, чтобы противодействовать попыткам использования правозащитных концепций в качестве инструмента политического давления и вмешательства во внутренние дела государств, в том числе в целях их дестабилизации и смены законных правительств».
Таким образом, объявление прав человека опасным инструментом Запада, используемым для дестабилизации российского общества, носит официальный статус, а Зорькин взялся за толкование и публичное обоснование «новой» правозащитной идеологии.
В качестве альтернативы правам человека и праву (которое не является подлинным) в целом Зорькин предлагает традицию и нравственность.
В этом свете он с особой критикой обрушивается на права, вторгающиеся в семейные и гендерные вопросы, такие как, например, разрешение однополых браков. Такие права репрезентируются в упомянутой лекции как «прямое нарушение фундаментальных религиозных заповедей» для религиозных людей, и «болезненный слом традиционных нравственных принципов», «социально-психологический шок» и «ломка глобальной социальности» для светских людей. А в глобальном масштабе все это предстает «нравственной катастрофой» (данное словосочетание повторяется Зорькиным трижды почти подряд), в которую Запад ввергает мир. Это приводит «к обрушению всего нравственного закона», подрывает традиции, а значит, создает угрозу воспроизводству человеческого рода в целом.
Немного позднее, 06 июня 2017 года, в Российской газете публикуется еще одно выступление Зорькина, длинное, витиеватое, наполненное цитатами из русской поэзии, философских и религиозных текстов. В нем он обращает критику на один из основных принципов европейской правовой культуры, который во многом и позволил создать действующую сейчас демократическую систему — отделение права от морали и религии. В его выступлении права человека — это производное «„голого“ рационализма», не связанного какими-либо этическими рамками", который «стихиен и слеп» и «таит в себе опасность апокалиптического „сна“». Вокабуляр, используемый Зорькиным для репрезентации прав человека, еще более мрачен, чем в предыдущем выступлении: опасность, угрозы, «чудовище разума», катастрофа, хаос, страх. Он добавляет: «когда рассудок эмансипируется от эмоционально-нравственной составляющей разума … он становится разрушительным». В связи с этим председатель КС РФ напрямую ставит вопрос «не пора ли всерьез задуматься о новом „издании“ концепции естественных прав»?
Предлагаемая Зорькиным концепция включает в себя три элемента:
— признание каких-либо интересов правами человека должно осуществляться «с учетом значимости национальных и региональных особенностей»;
— формирование каталога прав человека невозможно без признания его естественных обязанностей (и Зорькин даже формирует такой список естественных обязанностей, среди которых обязанность поддерживать и сохранять суверенитет страны и ее целостность);
— правами человека следует признавать только те права, которые являются «постоянными ценностями, неприкосновенными для всех».
Институтом, который способен определить, что считать постоянными ценностями, Зорькин называет Конституционный
Причины того, почему председатель КС РФ, заслуженный юрист РФ, который должен помнить один из основных юридических принципов разграничения права и морали, религии, вдруг стал много говорить о нравственности и этических основах, понятны. Верховенство права (the rule of law) и права человека, даже если они существуют в редуцированной форме (как это наблюдается сейчас в России), ставят вопрос о легитимности власти через юридические механизмы. При всех ограничениях, которые существуют в нынешнем режиме, официальное закрепление прав человека позволяет населению хотя бы изредка находить лазейки воздействия на власть (пусть точечного и спорадического). И власти приходится что-то объяснять. Попытки заместить право нравственностью и религией, представив это как некую самобытную черту России, в лучшую сторону отличающую ее от Запада, направлены на смену типа легитимности — безусловной преданности как проявления нравственности. Неслучайно в публичном дискурсе появились разговоры о том, хотят ли россияне видеть путина царем.
С другой стороны, постановка вопроса об этичности/неэтичности прав человека уводит дискуссию об обязанностях государства перед своими гражданами из юридической сферы, четкой и ясной, с прописанными механизмами ответственности, в морально-нравственную, границы которой всегда неопределенны и подвижны. Это позволяет власти лишать юридической силы те права, которые им неудобны, просто объявив их неэтичными.
