Наблюдатели и комментаторы, следившие за встречей Трампа и Путина на Аляске, опасались, что в Анкоридже происходит что-то зловещее. Трамп окончательно перестал притворяться, что уважает переговорную позицию Киева и, по-видимому, отказался от требований перемирия, исключил возможность вступления Украины в НАТО и стремится организовать принудительный обмен территориями, включая земли, на которые Россия еще даже не предъявила претензий. На протяжении недели будут появляться новые подробности о том, на какие именно условия европейские лидеры и Зеленский смогли склонить Трампа. Время и «соотношение экономических сил», играющие против Москвы, объясняют стремление Путина к личной встрече с Трампом и его попытку «взломать» и дестабилизировать переговорный процесс.
Август — месяц затишья на рынках, особенно в Европе, где многие в это время берут длительный отпуск. В этом аналитическом обзоре мы уделим основное внимание не столько подробностям деловой или экономической жизни, сколько основным векторам развития ситуации и набирающим силу дестабилизирующим факторам, с которыми вынуждены считаться власти. За три дня до отъезда на Аляску Путин инициировал официальный процесс переговоров и подготовки к принятию следующего трехлетнего бюджета России. Говоря бюрократическим языком, министр финансов Антон Силуанов заявил, что важными статьями будущего бюджета наряду с военными расходами станут социальная поддержка населения и цели экономического развития. Абсурдность этого утверждения абсолютно очевидна. С упорством, достойным лучшего применения, Министерство финансов продолжает заниматься софистикой, составляя проекты бюджетов, предполагающих будущее сокращение военных расходов в результате победы в Украине. Дефицит бюджета за январь-июль достиг 2,2% ВВП, и на фоне снижения цен на нефть и укрепления рубля эта цифра почти наверняка вырастет во второй половине года.
Растущая обеспокоенность по поводу бюджетных дефицитов сейчас гораздо более обоснована, чем до начала полномасштабного вторжения. Дефициты становятся значительно более инфляционными из-за нехватки рабочей силы, искажений нормального функционирования экономики, вызванных военными расходами, и продолжающегося воздействия санкций. В этом контексте особенно примечательно, что переговоры на Аляске было решено провести именно сейчас. Кремль явно недоволен замедлением экономического роста, но не вполне осознает, насколько разрушительно продолжающаяся война влияет на экономическую жизнь страны. Рост ВВП на 1,1% во втором квартале сам по себе еще не свидетельствует о скором наступлении рецессии, однако тезис о «движении вперед рывками» не выглядит убедительным, учитывая то, как рост военных расходов и повышения процентных ставок сказывается на структуре спроса в экономике.
Предстоящие сокращения бюджета создают препятствия и осложнения для потребительской активности. При текущих условиях ожидаемые потери доходов от энергетики оцениваются примерно в 2,6 трлн рублей, тогда как у Фонда национального благосостояния остается лишь 4,1 трлн рублей ликвидных резервов. Сокращение экономических программ уже начались, и более серьезных проблем удалось избежать только потому, что эти программы изначально были крайне недостаточными. Еще более весомым индикатором намерений потребителей в отношении расходов служит сокращение инвестиций в коммерческую недвижимость почти на 40%. Если невоенное производство стагнирует и постепенно сползает в фазу медленного спада, то потребители, по определению, либо обращаются к импорту для поддержания существующего уровня потребления, либо полностью урезают расходы.
В условиях высоких процентных ставок и удорожания жизни потребители откладывают покупку жилья и автомобилей, тогда как относительная слабость других секторов вызывает сильное беспокойство. Центр макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦМАКП) уже рисует тревожную картину возможной рецессии в 2026 году, с нарастающими признаками напряженности, при которой пресловутое «движение рывками» может обернуться чем-то куда более серьезным. Ползущее распространение четырехдневной рабочей недели в промышленности, производстве стройматериалов, таких как цемент, и в других секторах экономики сигнализирует о возможной цепной реакции: снижаются зарплаты, сокращаются заказы, мелкие поставщики сворачивают производство, нарушаются взаимосвязанные потоки заработной платы и платежей, создавая масштабную финансовую проблему. Признание Путиным роста «скрытой безработицы» — свидетельство хрупкости, а не уверенности, даже если правительство сможет преодолеть эту ситуацию. С 2020-го по 2024 год инвестиции в основные фонды выросли на 36,5%, в то время как ВВП увеличился лишь на 10,1%, что стало самым большим разрывом за последние пятнадцать лет. Это свидетельствует о серьезном кризисе военной экономики: инвестиции оказались крайне неэффективными для обеспечения устойчивого роста.
Замедление инвестиций в этом году не сразу проявится в виде рецессии, но именно инвестиции стимулируют спрос на товары, услуги и рабочую силу. С сокращением инвестиций падает и заработная плата. Экономики с более развитым сектором услуг могут легче пережить подобный период без непосредственного влияния на рост, но в воюющей России именно инвестиции и закупки обеспечивали циркуляцию денег в экономике. Кроме того, происходит приватизация сферы общественных нужд. В медицинском секторе не хватает более 23 тысяч врачей и почти 64 тысяч медсестер. Санатории часто работают с нехваткой 30−40% персонала. В связи с ухудшением медицинского обслуживания люди вынуждены лечиться самостоятельно или сталкиваться с задержками в прохождении обследований и получении другой необходимой помощи. Снижение уровня инвестиций в сочетании с сокращением бюджетных расходов, не связанных с военными нужами, создает идеальные условия для роста расходов домохозяйств на фоне стагнации номинальной заработной платы. Реальный рост заработной платы всегда был под вопросом, учитывая отсутствие доказательств значительного увеличения импорта.
Все эти факторы подчеркивают важность присутствия Путина на Аляске. Сейчас критически важно начать переговорный процесс, пока рецессия не начала существенно влиять на ведение войны. С ухудшением экономической ситуации в стране найти людей, готовых уйти на фронт, пожалуй, будет легче. Однако поддержание промышленного производства — это задача совсем другого уровня сложности, ведь возможности легко срезать углы за счет работы сверхурочно или привлечения большего числа людей из неформального сектора экономики, уже исчерпаны. По мере ухудшения собственного финансового положения люди готовы будут хвататься за любые появляющиеся рабочие места на заводах, но их качество жизни при этом неизбежно ухудшится. Никакие манипуляции с данными о заработной плате не могут изменить эту данность. Результаты опросов общественного мнения, пытающихся нащупать уровень удовлетворенности россиян своей жизнью, показывают абсурдные показатели, оторванные от реальности, поскольку людьми руководит страх политических репрессий или осознание, что положение пока еще максимально стабильно при существующих обстоятельствах.
Путин пока что переиграл и Трампа, и Зеленского, но у него нет ресурсов, чтобы долго удерживать это преимущество. Американская политика переменчива, а с охлаждением симпатий республиканских избирателей к России переговоры больше не дают политических дивидендов. Еще более показательно то, что этот фарс под вывеской переговоров вообще начался. Если российская экономика и дальше будет пробуксовывать, вполне возможно, что через несколько месяцев дискуссии войдут в режим, куда более приближенный к жесткой реальности.
