Павел Лузин о
Применение технологий искусственного интеллекта (ИИ) расширяется сегодня как в коммерческой и научной деятельности, так и в военном деле. Эти технологии включают анализ больших объемов разнородных данных, в том числе визуальных и речевых, машинное обучение и автономную работу беспилотных летательных аппаратов и наземных роботов
Правда, здесь стоит избегать как избыточного оптимизма, так и чрезмерного страха относительно перспектив этих технологий — они не являются ни панацеей, ни волшебной палочкой.
Российские вооруженные силы на протяжении десятилетия решают задачи догоняющей модернизации и потому вслед за американскими и китайскими военными проявляют большой интерес к технологиям ИИ, пытаясь использовать их в системах военной связи и управления. Под влиянием как общих проблем, так и особенностей политэкономической системы России, уровня ее научно-технического развития, состояния промышленности и образования российский подход в этой области является консервативным. В рамках такого подхода важна не только модернизация в условиях ограниченных ресурсов, но и сохранение порядка, существующего в армии и стране в целом. Это позволяет определить основные направления использования технологий ИИ в российской армии и обозначить долгосрочные риски такого использования.
Истоки и главное противоречие российского подхода
Разработка и применение автоматизированных систем управления (АСУ) для решения военных задач начались еще в 1950-е гг. параллельно с развитием советской ракетной программы. В 1960−80-е гг. стали появляться АСУ для авиации, флота и сухопутных войск. Однако ограниченное число этих систем в советской армии, как и дефицит средств связи, разведки, навигации и высокоточных вооружений привели к тому, что в течение двух десятилетий после распада СССР российская армия не полагалась на АСУ в своих военных кампаниях.
И хотя развитие таких систем в ограниченных масштабах продолжалось, сформулированную в начале 1990-х гг. концепцию сетецентричной
К началу 2020-х гг. в России создан весь спектр военных систем управления, от индивидуальных и тактических для разных видов и родов войск до АСУ военного округа и Национального центра обороны. Совершенствование космических, воздушных и наземных средств радиоэлектронной и оптической разведки, пусть и в рамках догоняющего развития и с большими технологическими и экономическими трудностями, ставит вопрос об анализе получаемых с них данных. Также для авиации, флота и техники сухопутных войск создаются системы распознавания и классификации целей с опцией их автоматического поражения (особенно для морских средств противовоздушной и противоракетной обороны и беспилотной авиации).
Казалось бы, основа для расширения использования технологий ИИ создана как минимум для решения конкретных задач, поскольку автоматизация целых процессов военного управления прорабатывается пока исключительно на теоретическом уровне. Однако связь и управление все еще остаются «ахиллесовой пятой» российских ВС. Самими военными эта проблема описывается как «глубокое несоответствие между организационными и техническими направлениями» информационного обеспечения боевых действий. Проще говоря, эффективность использования даже тех систем связи и управления, которые были поставлены в армию в прошлом десятилетии, ограничена недостаточной подготовкой офицеров и младших командиров и самой системой принятия решений. Технологии искусственного интеллекта не только не смогут купировать это противоречия, но могут его даже усугубить.
Организационная и техническая специфика
Любая страна, собирающаяся применять технологии ИИ в военном деле, сталкивается с одинаковыми проблемами. В первую очередь речь идет о создании инфраструктуры для сбора исходных данных — от положения своих войск и состояния военной техники на поле боя и работы тыловых служб до разведки и классификации целей и общей информации о действиях противника в реальном времени. Также необходимо учитывать неизбежные погрешности из-за технического несовершенства такой инфраструктуры, ошибки в самом машинном обучении
Однако подходы к решению этих проблем зависят от системы отношений внутри ВС, от сложившейся в обществе политической и военной культуры в той же мере, в какой они зависят от качества вооружений и состояния экономики и образовательной системы. Как следствие, одним из ключевых факторов, влияющим на перспективы использования технологий ИИ в российской армии, является, например, описанная ранее проблема недоверия политического руководства к ВС в целом и недоверие внутри военной иерархии в частности. Технические и юридические трудности также играют серьезную роль. Например, имеющиеся военные средства автоматизации все еще плохо совместимы друг с другом, а невозможность отказаться от бумажного документооборота ограничивает скорость передачи и обработки секретной информации. При этом сама организация научно-исследовательских работ при создании военных АСУ с использованием технологий ИИ, равно как и их производство, также является проблемой. С одной стороны, в России этим занимаются центральные научно-исследовательские институты Министерства обороны, из которых основным является 27-й ЦНИИ. Его реальный научный потенциал характеризует один простой факт: на момент написания текста институт искал научного сотрудника в сфере прикладной математики и АСУ с зарплатой в диапазоне 30000−40000 рублей ($ 404−538). Неизбежный при таком подходе дефицит военных математиков и разработчиков, судя по всему, частично компенсируется созданной в 2013 году системой армейских научных рот. В эти роты специально отбираю подлежащих призыву выпускников университетов, чья специальность соответствует профилю той или иной научной роты.
С другой стороны, технологиями ИИ занимается российская оборонная промышленность: компании Ростеха (Концерн Созвездие, НИИЭИСУ), Концерн Моринформсистема-Агат, НИИССУ и некоторые другие. Помимо дефицита кадров, с которым эти компании также сталкиваются, на них накладывает ограничения институциональная среда. Высокий уровень бюрократического регулирования всех аспектов их деятельности делает невозможным творческий подход, сопряженный с риском. А дефицит электронных компонентов собственной разработки и производства вкупе с особыми техническими стандартами (сказывается изоляция от международной промышленной кооперации) дополнительно ограничивают возможности. Другими словами, импортную электронику, получаемую из разных источников, сложно интегрировать с российскими компонентами, а сами цепочки поставок приходится часто менять из-за санкций. И здесь важно принимать во внимание не только препятствия в создании самих АСУ, но и тех систем (датчиков), которые призваны собирать для их работы первичные данные в реальном времени.
Ключевые риски
Такой «консервативный» подход, при котором важны не только системы управления с использованием ИИ, но и сохранение существующей организации ВС и экономических отношений в стране, сопряжен с серьезными долгосрочными рисками. Во-первых, это риск чрезмерной и даже ложной формализации военного управления на всех уровнях во имя автоматизации. Под ложной формализацией имеется в виду желание превратить в алгоритм то, что в принципе не может быть формализовано — мышление, деятельность в условиях неопределенности, индивидуальная инициатива
Во-вторых, это риск информационной перегрузки центрального командования и центральных АСУ, поскольку в рамках единой системы информация вместе с ответственностью за боевые решения будет постоянно делегироваться от нижестоящих офицеров к вышестоящим. Например, движением российских миротворцев с их базы в Поволжье на аэродром для последующей переброски в Нагорный Карабах осенью 2020 года управляли непосредственно из Национального Центра Управления Обороной в Москве.
В-третьих, это риск того, что офицеры будут формалистским образом исполнять рекомендации военных систем управления, построенных с использованием технологий ИИ, снимая с себя ответственность за решение и «делегируя» ее машине (российские военные теоретики осознают этот риск). Обратной стороной этой проблемы является полное игнорирование таких систем на поле боя как созданных в отрыве от реальности, которой присуща все та же неопределенность, и от потребностей военных в свободе решений и в реализации человеческой воли.
Перспективы применения
Становятся понятны основные векторы использования технологий ИИ российской армией в обозримой перспективе. Одним из них является совершенствование бортовых АСУ, позволяющее повысить эффективность применения авиации и артиллерии в условиях сохраняющегося дефицита высокоточных боеприпасов. Это призвано по приемлемой цене и при ограниченных возможностях обеспечить превосходство российских военных над противником в локальных конфликтах. При этом единое информационное пространство для действующих войск пока будет формироваться в рамках отдельных операций, нежели военной кампании в целом.
Автономные ударные беспилотники и беспилотные ведомые, скорее всего, еще долгое время останутся штучной экзотикой. Что же касается наземных роботов, то они будут пригодны не столько для ведения боевых действий в силу крайней сложности их разработки, сколько для снабжения войск на поле боя и эвакуации раненых по проложенным этими войсками маршрутам.
Другим вектором является расширение практики компьютерного моделирования кампаний при их подготовке. По крайней мере, создание машинных алгоритмов для расчета базовых параметров таких кампаний представляется сегодня решаемой задачей.
Еще один вектор — использование технологий ИИ в оптимизации снабжения войск в мирное время и в ходе подготовки к военным действиям. Дело в том, что ставка Министерства обороны на крупные логистические комплексы двойного назначения вместо сотен традиционных военных складов, предполагает повышение качества автоматизации логистики в ВС. При этом, вероятно, будет учтен негативный американский опыт с интеллектуальной системой ALIS. Эта система была призвана оптимизировать снабжение запчастями истребителей F-35, но ее побочным следствием стала низкая боеготовность самолетов.
Если говорить о крупномасштабном конфликте, в котором Россия может столкнуться с превосходящим противником, то основная цель заключается не в достижении качественного паритета или превосходства над ним (это просто не по силам). Цель в сохранении управляемости и дееспособности российских войск до тех пор, пока информационная сеть такого противника не будет дезорганизована средствами радиоэлектронной борьбы.
