В последние месяцы российский политический дискурс опять концентрировался вокруг проблем Украины. Интересного в нем было немного, но одно обстоятельство выпячивалось настолько явно, что мимо него сложно было пройти. Комментируя происходящее, подавляющее большинство отечественных политиков и экспертов задавались вопросом о том, какой путь развития соседней страны в наибольшей мере «соответствует интересам России». Ответы на него были диаметрально противоположны и зависели от того, какой политической позиции придерживался тот или иной комментатор. При этом практически никто не сомневался, что именно он понимает, в чем эти российские интересы состоят. Это примечательный момент, который отражает причину всех проблем, с которыми сталкиваются жители России.
Эта причина состоит в том, что все россияне — вне зависимости от их политических взглядов — убеждены в том, что Россия как нечто целое обладает субъектностью и имеет собственные интересы. Одни считают, что она должна «обратиться к своим историческим ценностям», другие — что «Россия не может обойтись без модернизации». Некоторые убеждены, что в ее интересах объединиться с Западом, другие — что с Китаем. Практически все соглашаются с тем, что «Россия присоединила Крым» — только одни говорят об аннексии в нарушение норм международного права, а другие — о якобы исполнении чаяний местного населения, выразившего свою волю на референдуме. Встречаются и совершенно особенные перлы, в основном принадлежащие перу философов, считающих, например, что «Россия представляет себя высокоразвитой промышленной державой, которая переживает временные трудности» (Яковенко, Игорь. Познание России: цивилизационный анализ, Москва, 2017, с. 468).
Даже лишенная ленинско-сталинской формы марксистская теория призывала выявлять интересы отдельных групп и сил, стоящих за теми или иными социальными процессами, — и в этом была не так уж и неправа. Сегодня, мы все серьезно проигрываем от того, что данный подход де-факто предан забвению.
Может ли Россия «представлять себя» чем-то или быть в чем-то «заинтересована»? Однозначно, нет. Рефлексировать способен лишь индивид, а не сообщество. Идеи могут становиться материальной силой, когда они овладевают (иногда в довольно грубой форме) массами, но самими массами они не генерируются. При этом даже «массы», которые в некоторых случаях могут расширяться до «народа», все равно не становятся эквивалентны стране. В истории каждого народа бывают моменты, когда его основным интересом является выживание — и без особого преувеличения можно сказать, что советский народ был заинтересован в обеспечении любой ценой Победы 1945 года. Однако идентифицировать этот интерес с «интересом Советского Союза» как авторитарной державы, управлявшейся одним из величайших палачей ХХ века, будет неправильно. Иначе говоря, в подавляющем большинстве случаев отдельные лица, группы, кланы, классы
Успешность современного западного общества — и это никакое не открытие — была заложена в тот момент, когда «я» начало превалировать над «оно». Когда английские бароны осознали собственные интересы и поставили на место короля, привыкшего говорить от имени «государства». Когда само это государство стало вполне персонифицировано, когда решения стали приниматься конкретными людьми, которые несли за них ответственность. Наблюдая, например, за обсуждением обострения отношений между США и Китаем, сложно встретить апелляцию к «американским интересам»: комментаторы тщательно анализируют, кто выигрывает, а кто проигрывает от того или иного сценария развития событий. При этом все четко отмечают, что инициатором конфликта была не «Америка», а администрация президента Трампа и ее отдельные функционеры. Нынешний президент имеет иные представления о выгодах для страны, чем предыдущий, — но и те, и другие были и остаются их личными суждениями, а не «американскими интересами». В этом отделении реальных интересов человека от воображаемых «интересов государства» и состоит основа подлинно современного общества, которого не было и нет в России.
Россия — это страна, в которой сегодня делается очень много для того, чтобы народ забыл об интересах реальных акторов и предался анализу бредней об «интересах государства». Ведь в этом случае ответственность распыляется или исчезает вовсе: кажется, что правители могут ошибаться в точном определении интересов страны, но они все же руководствуются ими, а не стремлением к собственному обогащению, карьере или иным выгодам — хотя на деле все обстоит ровно наоборот. Только в такой стране могло появиться понятие «власти» (которые что-то предполагают, что-то решают и что-то делают, но при этом остаются обезличенными). В большинстве других стран решения и действия вполне персонифицированы. Суды в той же Америке не выносят решения «Именем Соединенных Штатов»; тексты таких решений начинаются с перечисления фамилий принявших их судей (и содержат упоминания о тех, кто высказал мнение меньшинства). Там, где нет «властей», а есть политики, они уходят в отставку, если их действия так или иначе нанесли ущерб гражданам, вышестоящим чиновникам или партии, к которой они принадлежат. Там, где нет масс, а есть граждане, налоги платятся этими гражданами с полученных ими доходов или прописываются в каждом ценнике, приплюсовываясь к цене каждой вещи, а не удерживаются автоматически с зарплаты или незаметно «встраиваются» в стоимость товаров и услуг. В России же даже мужем и женой людей объявляют «Именем Российской Федерации». Агрессии здесь оправдываются «интересами России»; президент в своих выступлениях не употребляет слово «я», предпочитая высказываться безличными предложениями; а у каждой программы, помимо исполнителей, появляются «кураторы», имеющие больше власти и меньше ответственности, чем исполнители, и так далее. Корпоративность элиты эпохи Путина — это идеальный прием, позволяющий убедить население не только в тождестве правящего клана и государства, но и в идентичности интересов первого с интересами «страны».
Чтобы Россия начала меняться к лучшему и становиться более современной, россиянам нужно воспитать в себе критическое мышление, которое воспринимало бы любые слова об «интересах России» как мощнейший аллерген. Заявления, в которых звучат такие формулировки, следует считать лживыми, а задачи, которые при этом ставятся, или решения, которые такие апелляции призваны оправдать, необходимо предельно тщательно рассматривать на предмет их реальных бенефициаров. «Россия» не принимает ни одного решения, касающегося внутренней и даже внешней политики. За любым социальным действием стоят люди. И если мы определим их, то сможем понять, что ими двигало и на что они рассчитывали в итоге.
Завершившийся ХХ век стал самым примечательным в истории с точки зрения противопоставления личного и «государственного» интересов. Общества, в которых власти удавалось убедить народ в «естественности» примата «государственного» над частным, на непродолжительное время достигали, казалось бы, фантастических успехов, но затем неминуемо переживали эпические катастрофы. Через это прошли Италия и Германия, Россия/СССР, Япония и Китай — причем некоторым история преподала уроки, а некоторые практически ничему не научились. Однако вне зависимости от степени, в какой тем или иным странам в результате удалось стать лучше, стоит признать, что заплаченная их народами цена была огромной.
Но даже в этом списке стран Россия занимает особое место. Ее народ понес, пожалуй, самые большие в истории человечества жертвы во имя «государства», которое дважды на протяжении одного столетия не смогло даже сохранить себя, разрушившись под тяжестью собственных амбиций и притязаний. Категорическим императивом россиян должен стать отказ в доверии государству во всех его проявлениях. Богатства России должны принадлежать ее народу. Ее жители должны располагать всеми правами и свободами, которые они способны использовать себе на благо. Интерес общества должен заключаться не более чем в максимально обеспеченной и достойной жизни предельно возможного числа граждан. Основная задача каждого ответственного гражданина должна состоять в эффективном ограничении излишних притязаний власти на его собственность, права и свободы. Чем скорее все это будет осознано большинством россиян, тем меньше будет принесено жертв во имя абстрактного «государства», за которым скрываются вполне конкретные узурпаторы, казнокрады и временщики.
Все сказанное не означает, что сама идея государства порочна и несостоятельна. Государство еще долго будет оставаться формой самоорганизации национальных сообществ. Проблема заключается лишь в осознании того, что государство не имеет субъектности и интересов, отличных от субъектности и интересов живущих в нем людей. Что эти люди наделяют своих руководителей властью, а не власть определяет степень их свободы. Что государство должно строиться снизу, через демократические выборы и возможность эффективного контроля за правительством через реальные местное самоуправление и федерализм, через гибкую систему налогообложения, не напоминающую «продразверстку».
Все эти вещи очевидны настолько, что их не следовало бы даже повторять. Если бы все происходящее сегодня не указывало на то, что Россия уверенно заходит на третий круг в своей недавней истории, двигаясь по пути отрицания субъектности людей и утверждения субъектности государства — пути, который неизбежно ведет к унижению нации и распаду ее государственной формы.
