Уже почти год российская дипломатия ждет прорыва в отношениях с США, надеясь, что Дональд Трамп второго срока все-таки окажется удобным для России президентом. За это время Путин и Трамп восемь раз говорили по телефону и один раз встретились лично — на Аляске в августе 2025 года. Глава российского МИД Сергей Лавров и госсекретарь США Марко Рубио провели двенадцать раундов переговоров: четыре очных и восемь по телефону. Для сравнения: за весь президентский срок Джо Байдена Путин общался с ним лишь шесть раз.
Казалось бы, такая интенсивность нынешнего диалога должна была дать какой-то результат. Однако все вернулось к нулевой точке: Рубио заявляет, что Москва не хочет мира, а Песков, озвучивая позицию Путина, пытается убедить его в обратном.
Ожидания Москвы от российско-американских отношений при новой администрации Трампа весь 2025 год скакали, как синусоида: от эйфории до полного разочарования. Сейчас, похоже, уже никто не испытывает никаких оптимистических иллюзий в отношении потенциала этих переговоров. Трамп разрешает продажу американского оружия Украине за счет стран ЕС, вводит санкции против «Роснефти» и «Лукойла», а Москва заявляет: если предметного разговора о мире не получится, она будет воевать до полного достижения целей т.н. «СВО».
Тем не менее полностью списывать со счетов переговоры пока рано. Учитывая непредсказуемость Трампа и возможные резкие изменения ситуации на фронте, тема может неожиданно вернуться. Чтобы понять была и есть ли хоть какая-то возможность для сделки, полезно зафиксировать и оценить ключевые предложения и требования сторон.
Позиция России
Самое часто звучащее требование российских официальных лиц — это отказ Украины от членства в НАТО. Оно прозвучало не менее 16 раз из уст Путина, Лаврова, Захаровой и Пескова. От Киева Москва требует закрепления нейтралитета в Конституции, а от США — как от «главного в НАТО» — юридически обязывающего соглашения, что Альянс никогда не будет рассматривать членство Украины. Трамп публично уже заявлял, что Украина не вступит в НАТО, но вербального обещания Москве недостаточно: она настаивает на официальном отзыве решения Бухарестского саммита 2008 года.
Второе ключевое условие Москвы — это признание российских территориальных приобретений: не только аннексированного в 2014 году Крыма, но и всей территории Донецкой, Луганской, Херсонской и Запорожской областей. При этом из заявлений официальных лиц следует, что признание должно распространяться даже на те районы этих областей, которые Россия фактически не контролирует. Трамп в свое время осторожно зондировал тему юридического признания Крыма российским, но, не встретив поддержки ни в ЕС, ни в Украине, полностью убрал эту риторику из своих заявлений о возможном мирном соглашении.
Третье требование — полное прекращение поставок вооружений Украине. Причем распространяется оно на любое финансирование, обучение личного состава ВСУ и передачу разведданных. Особенно жестко это условие звучало в дискуссиях о возможном прекращении огня: Москва настаивала, что прекращение военной помощи Украине должно стать первым шагом к любому перемирию. Номинально Трамп уже пошел навстречу этому требованию — теперь поставки американского оружия Киеву оплачивают страны Евросоюза.
Четвертое условие — поэтапная отмена санкций против российской финансовой системы, энергетики, других секторов экономики и отдельных чиновников. В качестве встречного «бонуса» Москва предлагает подумать о существенном наращивании торговли и инвестиций. Отдельные точечные послабления действительно происходят (например, для структур «Ростеха», который тратит миллионы долларов на лоббизм в США), но новые санкции против «Роснефти» и «Лукойла» показывают, что в целом ситуация развивается в векторе, противоположном желаниям Москвы.
Чуть менее приоритетным, но все же важным является требование Москвы достичь формальных договоренностей, которые полностью остановят расширение НАТО на восток и исключат возможность вступления в Альянс любых постсоветских государств. По сути, Россия добивается от США гарантий признания ее исключительной сферы влияния на постсоветском пространстве — в Восточной Европе и шире, в Северной Евразии. В российской интерпретации это своего рода исправление «обмана Горбачева», которому, как считается в Москве, обещали не продвигать НАТО на восток, но это обязательство нарушили.
Эта исключительная зона влияния должна распространяться и на Украину: Россия настаивает на том, чтобы стать одним из ключевых гарантов ее послевоенной безопасности с фактическим правом вето по всем вопросам в этой сфере. При этом Москва не исключала участия США в системе гарантий, но только при условии закрепления за Россией права вето. Дополнительно Украина должна закрепить свой безъядерный статус.
Следующие требования не связаны напрямую с Украиной, но очевидно не могут рассматриваться в полном отрыве от состояния диалога о войне. Во-первых, Россия навязывает Вашингтону переговоры о продлении Договора СНВ-III, срок действия которого истекает в феврале 2026 года. В московском понимании такой диалог мог бы открыть дверь к обсуждению и других вопросов о стратегической безопасности и ограничении вооружений. Во-вторых, как базовый шаг Москва предлагает вернуть отношения хотя бы к уровню 2021 года: восстановить нормальную работу дипломатических миссий и, по мере снятия санкций, постепенно наращивать торговлю и другие гражданские аспекты двустороннего взаимодействия. Именно по этому пункту велись наиболее предметные обсуждения и техническая проработка, однако процесс застопорился на фоне общего провала переговоров. В-третьих, Россия активно продвигает широкий набор потенциальных тем для сотрудничества — от Арктики и космоса до Ближнего Востока. Судя по всему, в ходе переговоров упоминались и другие направления потенциального взаимодействия. Путин, Лавров и другие официальные лица последовательно доносили до Трампа и его команды одну мысль: решим главные проблемы по Украине и стратегической безопасности — и Россия будет готова «дружить» и конструктивно работать с США там, где интересы совпадают.
Позиция США
Диалог с США для России значительно важнее, чем диалог с Россией для США. Для Москвы Вашингтон — главный внешнеполитический партнер и одновременно главный противник, тогда как Россия для Вашингтона — лишь одна из важных, но далеко не центральных тем.
Первое требование администрации Трампа — прекращение огня в Украине. Долгое время американская дипломатия стремилась остановить боевые действия практически любой ценой и без предварительных условий, чтобы на фоне временного затишья запустить переговоры об условиях мира. Последняя формулировка подобного требования базировалась на предложении остановить военные действия по линии боевого соприкосновения.
Второе условие — возврат оккупированных территорий Украине. При этом Трамп и другие американские представители часто прибегали к размытым формулировкам, которые оставляли пространство для признания — если не де-юре, то хотя бы де-факто — части российских завоеваний. Судя по всему, США были готовы пойти на заморозку конфликта, фактически смирившись с контролем России над значительными частями Донецкой, Луганской, Херсонской и Запорожской областей. Напомним, ранее Трамп предлагал подумать об обмене территориями, но эта идея не вызвала почти никакого интереса ни в Киеве, ни в Москве.
Третье требование — гарантии безопасности для Украины с приоритетом европейской роли в послевоенном урегулировании. Спецпосланник США Стив Уиткофф уже как минимум один раз неверно истолковал слова Путина, запустив дискуссию об отправке европейских войск в Украину, что вызвало недоумение в Москве. На этом фоне не до конца понятно, какую именно роль в этом процессе согласился бы взять на себя Трамп. Скорее всего, он был бы готов принять практически любую конфигурацию, на которую одновременно согласились бы страны ЕС и Россия.
Четвертое требование — организация прямых переговоров между Москвой и Киевом (предпочтительно лично между Путиным и Зеленским) при посредничестве Трампа или в любом другом формате, который обеспечит реальный прямой контакт. Трамп неоднократно упрекал обоих лидеров в нежелании встречаться лицом к лицу без предварительно согласованных деталей мирного процесса.
По остальным вопросам, которые активно обсуждаются в Европе (репарации, выдача военных преступников
Точки соприкосновения
Все вышесказанное указывает на крайне жесткую и неизменную позицию Москвы, а также на вполне очевидное стремление команды Трампа все-таки нащупать компромисс с учетом реального положения дел на фронте в Украине. Сразу оговоримся: каждый раз, когда публичная риторика Трампа смещалась в пользу России, она не находила поддержки ни в ЕС, ни тем более в Киеве. Тем не менее нельзя отрицать, что Трамп хотя бы на словах демонстрировал готовность пойти навстречу Путину и обеспечить частичное удовлетворение его требований.
Но в чем же заключались российские уступки Вашингтону (если они вообще были)?
Во-первых, заявление о готовности еще год придерживаться количественных ограничений СНВ-III следует расценивать как жест доброй воли и попытку снизить напряженность. Напомним: еще в начале 2022 года именно Москва последовательно сворачивала свои обязательства по договору, ссылаясь на недружественные действия администрации Байдена. Нынешнее предложение возобновить диалог по контролю над вооружениями — явная попытка сделать шаг навстречу Трампу. По крайней мере, именно так это видят в Москве. На сегодняшний день никакой публичной реакции с однозначным ответом от администрации Трампа не последовало. Более того, заявления Трампа о желании возобновить ядерные испытания резко повышают риск эскалации — и не только между США и Россией, но и для всех ядерных держав.
Во-вторых, готовность Москвы включить США в систему гарантий безопасности Украины следует расценивать как признание Вашингтона незаменимым игроком в любой серьезной архитектуре безопасности. В Кремле прекрасно понимают: без американского участия никто этим гарантиям просто не поверит. Да, Россия при этом настаивает на собственном праве вето, что делает всю конструкцию неприемлемой для Киева. Тем не менее, с точки зрения Москвы, допуск США в такую систему — это все равно шаг навстречу Трампу.
В-третьих, Россия неоднократно давала понять, что готова обсуждать и даже реализовывать отдельные виды прекращения огня — например, на море или в воздухе. Как именно это выглядело бы на практике, остается неясным, но в московском восприятии подобные сигналы однозначно демонстрируют готовность к компромиссам. Правда, в каждом случае Москва выдвигала свои особые условия, которые оказывались неприемлемыми для Украины и/или Европейского Союза.
Кроме того, в качестве примирительного жеста следует рассматривать предложения России по энергетическому сотрудничеству и совместным проектам в Арктике. Последнее фактически означало осторожное заигрывание с китайскими интересами в регионе. Разумеется, снятие санкций (или хотя бы их частичное ослабление) оставалось базовым условием для развития всех этих тем. Москва явно старалась угадать, что может заинтересовать Трампа, и предлагала особые условия для американского бизнеса, что шло вразрез с логикой российской политики последнего десятилетия.
Наконец, сохранялась возможность сотрудничества или хотя бы координации действий по Сирии, Ирану и Ближнему Востоку в целом. Как бы странно это ни выглядело со стороны, Кремль по сути предлагал полноценное партнерство — при условии, конечно, что удастся разрешить «украинский вопрос».
Финал без финала
Трамп, в отличие от Байдена и лидеров ЕС, изначально не считал войну в Украине принципиальной угрозой ни для безопасности США, ни для трансатлантического единства, ни для «миропорядка, основанного на правилах». После разговоров Трампа с Путиным неоднократно возникало ощущение, что он готов принудить Киев принять российские условия полностью или почти полностью. Однако каждый раз это наталкивалось на жесткое сопротивление в Киеве, европейских столицах и, возможно, внутри собственной администрации.
Москва расценивала любое сближение Трампа со своей позицией как сигнал, что можно двигаться дальше, не предлагая реальных уступок по «целям» в Украине, а лишь очерчивая и расширяя список потенциальных сфер двустороннего сотрудничества.
На сегодня ситуация выглядит так, что Трамп перенес всю ответственность за Украину на ЕС, введя почти последние из возможных санкций. Теперь глава США будет ждать, когда изменится позиция одной из сторон. При этом Путин продолжит искать поводы и темы для диалога с Трампом, но вероятность смягчения российской позиции по Украине остается нулевой.
