После начала войны с Украиной имитационная модель российской публичной политики — в основном, политики партийной — фактически встала на паузу. У системных партий было два пути: либо всецело поддержать войну и сделать это более радикально, чем Кремль (так поступили «Справедливая Россия», КПРФ и ЛДПР), либо делать вид, что в «новой реальности» происходят «экономические трудности», с которыми и надо бороться, стараясь не замечать войну (по этому пути пошли «Новые люди»). Резко против вторжения в Украину выступила только партия «Яблоко», однако она не представлена в парламенте.
О новых планах, стратегиях, персонах никто не говорил — какая политика, когда говорят пушки? Однако к концу года количество политических новостей и слухов начало просто зашкаливать. Появляется информация о планах Кремля по созданию новых партий, старые партии зазывают к себе на съезды и слеты новых в публичной политике персонажей, неприличные персоны начинают постоянно генерировать инфоповоды. Создается ощущение, что воюющей России предстоят какие-то важные выборы, к которым готовятся и администрация президента, и партии, хотя следующие выборы в Госдуму пройдут только через пять лет, а до президентских выборов больше года. Если подробно и вдумчиво вслушаться в этот белый шум, то окажется, что политическая ценность и вес этих новостей невелик, но желание их генерировать и обсуждать говорит о том, что политизированная часть общества устала от военной неопределенности и ищет выходы из нее.
Анонсы на волне слухов
С начала декабря интерес к себе и своему «слету» подогревала ЛДПР. Партия пригласила на мероприятие основателя ЧВК «Вагнер» Евгения Пригожина, который, однако, от предложения отказался. ЛДПР не отчаялась и зазвала на слет другого «бизнесмена» — недавно обменянного на баскетболистку Бриттни Грайнер Виктора Бута, осужденного в США за торговлю оружием. Бут стал главным публичным персонажем мероприятия, вступил в ряды «соколов Жириновского», а близкие к власти эксперты всерьез стали рассуждать об усилении партии за счет нового персонажа. В Telegram-каналах стали появляться инсайды о выдвижении Виктора Бута в Госдуму по одному из одномандатных округов. ЛДПР продолжила генерировать слухи: вслед за Бутом к ней якобы должна присоединиться федеральный депутат от «Единой России» Мария Бутина. Она тоже была осуждена в США, но уже за нарушение закона об иноагентстве. Ее также подозревали в лоббизме российских структур. После освобождения Бутина была известна в основном яростной антиоппозиционной риторикой. ЛДПР попыталась похайповать на новых (Бут) и относительно новых (Пригожин) в актуальной новостной повестке персонажах и в моменте у нее это действительно получилось.
Лидер другой партии — Алексей Нечаев из «Новых людей» — оседлал волну других слухов. Он объявил, что партия пригласит на свой съезд бывшего министра финансов, экс-главу Счетной палаты и будущего главу «Яндекса» Алексея Кудрина. Нечаев даже допустил, что его структура выдвинет Кудрина кандидатом в президенты в 2024 году. «Новые люди» тоже попытались затащить к себе фигуру, затянутую в новостную повестку карьерным перемещением, и умеренно в этом преуспели.
Параллельно в лояльных власти популярных Telegram-каналах начали раскручиваться слухи о создании «партии военкоров» или «ветеранов войны» с Украиной. Якобы Кремль решил поработать с мнением провоенной аудитории и создать для нее нишевую партию. Для знакомых с политическим стилем первого замглавы АП Сергея Кириенко и его команды читателей этот слух мог показаться вполне правдоподобным. Незадолго до выборов в Госдуму 2021 года администрация президента действительно создала несколько нишевых партий: «Новые люди» для городской аудитории, «Зеленая альтернатива» для людей, увлеченных экоповесткой, «Партия прямой демократии» (она же «Партия танков») для компьютерных игроков. Кроме того, к кампании Кремль реанимировал уже существующую, но такую же нишевую «Партию пенсионеров». «Новые люди» прошли в парламент, а «Пенсионеры» получили неплохой результат. Поэтому слух о «партии военкоров» выглядит логичным — после начала войны появилась ниша ее ультрапатриотичных сторонников, а Кириенко не любит держать ниши пустыми. К тому же военкоров привечает сам Владимир Путин — совсем недавно президент включил их в состав рабочей группы по мобилизации.
Наконец, в публичную повестку ворвался и не собирается ее покидать уже упомянутый Евгений Пригожин. Сам он отрицает, что является публичным политиком. При этом бизнесмен комментирует актуальные события, критикует врагов и хвалит союзников, то есть по факту этим публичным политиком Пригожин уже достаточно давно стал. Основатель Вагнера транслирует четкую антиэлитную повестку, не боится провоцировать аудиторию, чтобы гарантированно зацепить ее внимание. Например, Пригожин начал уважительно отзываться об украинских военных и президенте Владимире Зеленском, чего никто из заметных российских политиков до него не делал и не делает.
Годятся все
Постоянно появляющиеся новости и слухи о происходящем в публичном политическом поле создают впечатление оживления политической жизни в России. Однако если разбирать каждый кейс по отдельности (кроме, пожалуй, случая Евгения Пригожина), то быстро становится ясно, что это всего лишь белый шум, который в созданной войной политической пустоте отзывается громким эхо.
Начнем с того же Виктора Бута. Сам обмен заключенными с США не делает из оружейного барона популярного политического персонажа. Бут — герой новостей по понятным причинам, но не более того. Скорее всего, большинству россиян фамилия Бута действительно известна, но это совсем не означает, что они побегут голосовать за него и за партию, в которой он состоит (тем более, что голосовать им негде — выборов в ближайшее время не планируется). Люди могут поддерживать политика за принципиальную позицию, за свежие идеи, за планы конкретных реформ, в конце концов, за яркую харизму. Ничего этого у Бута нет. Пропаганда может представить Бута несправедливо обиженным «врагами» персонажем и вызвать к нему сочувствие, но она не даст мотивации за него голосовать. Кремль может сделать Бута депутатом — так произошло с сотрудником спецслужб Андреем Луговым, которого называют причастным к отравлению бывшего работника ФСБ Александра Литвиненко. Луговой в 2007 году был выдвинут под вторым номером в списке ЛДПР и до сих пор заседает в парламенте, внося на рассмотрение депутатов спущенные из Кремля законопроекты. В хоть сколько-нибудь популярного политика Луговой за эти годы так и не превратился. Похожая судьба будет ждать и Бута — Кремль может расплатиться с исполнителем деликатных поручений мандатом, только и всего. Для этого администрации президента придется приложить усилия, расчищая под оружейного барона подходящий одномандатный округ либо пряча его фамилию в проходной группе по списку в парламент. Так было с Луговым, так было и с Марией Бутиной, которая шла вторым номером по списку ЕР вслед за губернатором Кировской области, от мандата, естественного, отказавшимся. Сотворение из Бута депутата не будет рождением новой звезды на политическом небосклоне, но часть аудитории, читающая новости и слухи о начале политической карьеры оружейного барона, воспринимает происходящее именно так.
«Выдвижение» Алексея Кудрина от «Новых людей» в президенты, вступление бывшего министра финансов в эту партию, или создание Кудриным новой политической структуры можно рассматривать в том же контексте. Экс-чиновник попал в топы новостей в связи с определенным событием — своим увольнением из Счетной палаты и переходом в «Яндекс». Никаких заявлений об участии в выборах или переходе в партию Алексей Кудрин не делал. Слухи о нем мы подробно разбирали в тексте о переходе Кудрина в «Яндекс». Сам экс-министр финансов отказывался от участия в партийной политике и в более свободные времена, вряд ли сейчас он захочет стать спойлером на президентских выборах, эта роль просто не соответствует масштабу Кудрина. Наконец, для Кремля сильный кандидат-спойлер — это лишняя проблема. Конечно, административная мобилизация и коррекция итогов голосования в избиркомах дает российской власти возможность выдать любые цифры. Но само выдвижение более-менее серьезного кандидата заставит АП предпринимать серьезные усилия: так было в 2018 году, когда от КПРФ баллотировался бизнесмен Павел Грудинин, которого в Кремле серьезным противником Путина не считали. В итоге новичок начал набирать рейтинг и его подвергли тотальной атаке черного пиара по всем телеканалам. Президентская кампания прошла грязно, что в планы АП вряд ли входило. Кроме того, коррекция итогов может вызвать недовольство электората, всерьез голосовавшего за своего кандидата. Зачем это делать, если для Путина можно подобрать удобных спарринг-партнеров? Но тем не менее слухи о Кудрине обсуждаются как нечто реальное, а партия «Новые люди» эти обсуждения подогревает.
«Партия военкоров» может быть логична в контексте политики Кириенко, который строит нишевые проекты, но она, скорее всего, не будет создана по нескольким причинам — а даже если и будет, то станет проектом по освоению средств. Аудитория топовых военкоров составляет около 1,3 млн человек, но складывать аудитории разных каналов бессмысленно — их мониторят одни и те же люди. И среди них есть не только сторонники эскалации и битв до победы, но и просто российские интернет-пользователи, которые хотят получать хоть какую-то альтернативную информацию о ходе боевых действий (пропаганда ограничивается победными реляциями), и противники войны. Допустим, что провоенная аудитория всех z-каналов составляет 1−1,5 млн человек. Это процент-полтора от общего количества избирателей в России. Соответственно, даже полностью мобилизовавшись этот электорат не обеспечит «своей» партии прохождение в Госдуму. И далеко не факт, что провоенная аудитория признает в «военкорах» политиков, ведь простой известности для электоральной популярности недостаточно. К тому же до федеральных выборов в парламент еще очень далеко, поэтому заниматься строительством нишевого и основанного на ситуативной повестке проекта сейчас просто нерационально. Вполне вероятно, что в 2026 году актуальными будут совсем другие вопросы, а канализировать настроения меньшинств в Кремле умеют и другими способами. Например, включением заметных персонажей из определенной ниши в Совет по правам человека или Общественную палату — что с военкорами уже, собственно, и произошло.
Конечно, части самих военкоров и политтехнологов такие разговоры выгодны — одобрение проекта Кремлем означает его финансирование. Навяжешь политизированной части общества слухи о «партии военкоров», а там и в политблоке о ней задумаются. Но воспринимать эти игры в борьбе за кремлевские бюджеты в контексте большой политики точно не стоит.
Немного особняком в этом ряду стоит Евгений Пригожин. Он действует как публичный политик — критикует врагов, старается выделиться из мейнстрима нехарактерными уважительными высказываниями об украинцах, при этом радикально настроен воевать до последнего. Вполне возможно, все это он заявляет не вполне искренне, строя свой образ, но в политику Пригожин играет всерьез. У него есть финансовый, силовой и политтехнологический ресурс для таких игр, и вполне вероятно, что какого-то результата он добиться может, тем более что основатель «Вагнера» считается человеком из круга братьев Ковальчуков — давних конфидентов Путина.
Но и здесь нужна важная оговорка — Пригожин может создать политический проект, если его одобрят в Кремле. В недавнем прошлом ему не удалось получить контроль над партией «Родина» накануне выборов в Госдуму и даже выдвинуть от нее кандидатов в заксобрание в родном для Пригожина Санкт-Петербурге. Бизнесмену не удается сместить петербургского губернатора Александра Беглова, с которым основатель «Вагнера» давно конфликтует (при этом Беглова отнести к политическим тяжеловесам никак нельзя). Будущее пригожинского проекта зависит от высшего руководства страны и далеко не факт, что оно одобрит участие бизнесмена в политике — слишком Пригожин прямой и непредсказуемый.
Сны усталого общества
Несмотря на все перечисленное, политизированная аудитория цепляется за Бута, Кудрина, военкоров, Пригожина и пытается затащить их в большую политику. Если завтра случатся какие-то перемещения в правительстве, губернаторском корпусе, отметится ярким заявлением крупный бизнесмен, фигурантам новостей почти гарантировано припишут политические амбиции и свяжут с ними какие-нибудь сценарии будущего. Почему так происходит? Россияне устали от новостей о войне и самой войны, они ждут от властей начала переговоров и все больше граждан считают начало войны ошибкой. Телеканалы вынуждены возвращать в эфир развлекательные программы, потому что геополитические шоу стремительно теряют зрителей.
Общество хочет вернуться в довоенную нормальность, а пусть даже и имитационная и полностью управляемая Кремлем политика — тоже часть этой нормальности. Именно поэтому политизированная часть этого общества делегирует в политику героев актуальной новостной повестки, набрасывая на них сетку уже знакомых по прошлым годам сценариев. Кудрин приходит в «Яндекс»? А давайте примерим на него еще партийной лидерство и кандидатство в президенты. Чем он хуже Михаила Прохорова образца 2011−2012 гг. Пригожин активничает в публичном поле? Вот это вообще здорово — тут даже примерять ничего не надо, он сам начал. Обменяли Бута? Давайте сюда и Бута. В этой логике начинают действовать даже лидеры системных партий. Постепенно из грез о политике начинает образовываться альтернативная политическая реальность, в которой оружейный барон в одночасье становится тяжеловесом, способным усилить ЛДПР, а «военкоры» превращаются в перспективных лидеров. В любом кадровом движении или награде (как гипотетическое депутатство Бута) увлеченные политикой люди начинают искать тайные знаки, сильные жесты и варианты устройства будущего.
Уставшее от войны общество погружается в летаргический сон, его политизированная часть — не исключение, его политические грезы рождают чудовищ. На эти странные мечтания людей наталкивают события, к внутренней политике отношения не имеющие. Зампред Совбеза Дмитрий Медведев отправляется в Китай в качестве лидера правящей партии «Единая Россия» и там встречается с главой компартии Китая и по совместительству руководителем этой страны Си Цзиньпином. Популярные политические Telegram-каналы тут же начинают обсуждать неожиданное возвышение Медведева и возвращают ему статус преемника номер один. В мечтаниях о политике все гиперболизировано — Бут вдруг становится политическим тяжеловесом, Кудрин — уже без пяти минут президент, а военкоры почти прорвались в Госдуму.
Эти грезы кажутся даже правдивыми, поскольку авторы используют реальную логику политического блока АП, связывая ее с военными буднями. Однако Кремлю в военное время политика не нужна, и у него достаточно репрессивных механизмов, чтобы блокировать любые ее нежелательные проявления. После войны политика может возродиться — либо в свободном в случае падения или трансформации режима, либо в подконтрольном в случае сохранения Путина у власти виде. Но на грезы и кошмары военных лет и их героев-чудовищ она вряд ли будет хоть чем-то похожа.
