Россия претендует на первенство в деле создания гиперзвуковых вооружений. К таким вооружениям относятся ракеты и планирующие боевые блоки ракет, способные развивать скорость свыше 5 М (свыше пяти скоростей звука, если предельно упростить). И сегодня у Москвы на вооружении стоят как минимум два планирующих боевых блока «Авангард», установленные на МБР УР-100Н (SS-19). Также сейчас проходят испытания противокорабельной крылатой ракеты «Циркон», на которую в Кремле возлагают особые надежды. Помимо России, разработками этих вооружений занимаются США, Китай, Индия, Япония и ряд других стран.
У каждой из стран это является производной от их военно-политических мотивов. Для Китая такой мотив — его собственные глобальные экономические и политические амбиции, натыкающиеся на американское военно-техническое превосходство. Для Индии и Японии таким мотивом является угроза со стороны китайских вооруженных сил. Что касается США, то их программа НИОКР на этом направлении была вызвана появлением концепции быстрого глобального удара в 2000-х гг. И хотя за два десятилетия она не привела к созданию этого типа вооружений, сегодня она получила дополнительный стимул в виде необходимости сдерживать Китай и Россию.
В данном контексте многолетняя российская программа по созданию гиперзвукового оружия развивается исключительно в парадигме военного противостояния с США. В сфере обычных вооружений эти разработки призваны выполнить политико-психологическую функцию и лишь частично сократить объективное отставание России. В области же ядерного оружия их цель — поддержать видимость паритета, а в удобное время послужить разменной монетой в торге с американцами по проблемам контроля вооружений.
Парадокс догоняющего
Создание гиперзвукового оружия Россией закономерно восходит к советской эпохе. СССР многие годы развивал противокорабельные крылатые ракеты с прямоточными воздушно-реактивными двигателями (ПВРД), которые были сверхзвуковыми и предполагали потенциал для дальнейшего развития в сторону гиперзвуковой скорости. Однако преимущества скорости и относительная простота производства ПВРД (что, однако, не означало дешевизну самих ракет) компенсировались серьезными проблемами. Например, такие ракеты были трудно управляемыми и не обладали высокой точностью, что обусловило их оснащение не только обычными, но и нестратегическими ядерными боеголовками. Лучшие из них обеспечивали дальность в 500−600 км, но только если полет проходил на больших высотах, что делало их уязвимыми для противника. На малых высотах дальность была кратно меньше. Также они были крупногабаритными и с топливом весили до нескольких тонн.
Причина многолетней ставки на развитие крылатых ракет с ПВРД была проста: уже в 1970-е гг. советская промышленность не успевала за развитием авиационных двигателей и электроники. В то время США приступили к созданию новых крылатых ракет с турбореактивными двигателями, которые были гораздо меньше в размерах при сопоставимой или большей дальности и аналогичной массе боевой части. Они были точнее, дешевле в производстве и проще в эксплуатации. А их дозвуковая скорость компенсировалась большим количеством ракет, которые можно было произвести и применить уже не только против морских, но и против наземных целей.
У СССР, а затем и России уходили многие годы, чтобы создать и запустить в производство свои аналоги американских ракетных вооружений. Поэтому Москва продолжала тратить свои силы сразу на два направления — совершенствование крылатых ракет с ПВРД и создание ракет с турбореактивными двигателями. В итоге вокруг каждой из этих программ сложилась своя промышленная инфраструктура, ради сохранения и развития которой Москва продолжала тратить деньги на обе программы даже в период экономического упадка 1990-х гг. и потепления отношений с США.
Поскольку эти программы были материальным воплощением той же самой парадигмы противостояния и гонки вооружений с американцами, то уже с 2000-х гг. эта парадигма вновь взяла в России верх. Тем более, что сами американцы тогда же начали серию НИОКР в области гиперзвукового движения. И хотя эти исследования и разработки до сих пор не привели к созданию нового оружия, у российской власти не осталось никаких сдерживающих факторов.
В 2012 году российское руководство дало старт созданию гиперзвуковой крылатой ракеты «Циркон», а также реанимировало старую идею планирующей боеголовки для МБР. Последняя, к слову, как и любая другая межконтинентальная боеголовка, после отделения от ракеты летит со скоростью, кратно превышающей 5 М, но только делает это не по баллистической траектории. Ответственность за эти программы легла на государственную корпорацию «Тактическое Ракетное Вооружение» (КТРВ), которая к тому времени включила в себя все предприятия, производящие ракеты с ПВРД: в первую очередь, ГосМКБ «Радуга» и «НПО Машиностроения».
Гиперзвуковые ракеты: демонстрация vs. реальные возможности
К тому моменту, как российская власть сделала гиперзвуковое оружие предметом интереса своих самых высокопоставленных лиц, российская промышленность вместе с российскими военными все еще пыталась совершенствовать советские противокорабельные ракеты.
Воплощением этих усилий стала сверхзвуковая ракета «Оникс», принятая на вооружение флота в 2002 году. Главным ее достоинством стало уменьшение габаритов, что позволило создать для флота универсальную пусковую установку, пригодную для запуска как этих ракет, так и дозвуковых крылатых ракет «Калибр», оснащенных турбореактивным двигателем. Проще говоря, после нескольких десятилетий параллельного развития двух типов крылатых ракет у России наконец-то появилась возможность размещать их на одних носителях и в одних и тех же пусковых установках. Также появилась перспектива отказа от несовершенных ракет с ПВРД, созданных в 1970—1980 гг.
И хотя темпы модернизации кораблей и подводных лодок для их перевооружения на новые ракеты, как и темпы строительства новых, сильно отстают от планов Москва, очевидно, что в обозримом будущем основу их вооружения составят именно «Ониксы» и «Калибры», а вовсе не «Цирконы». Об этом говорит тот факт, что работы по совершенствованию «Оникса» продолжаются и сегодня. Кроме того, ключевую роль играют производственные возможности самой КТРВ — так, за весь 2019 год компания поставила флоту 55 ракет «Оникс». И судя по данным поставок предыдущих лет, включая их экспорт в модификации «Яхонт», это пока самое большое количество ракет, которое компания сумела изготовить в течение года со времени принятия «Оникса» на вооружение.
Гораздо более сложная ракета «Циркон», которая должна лететь минимум в два раза быстрее «Оникса» ради достижения гиперзвуковой скорости и при этом вписываться в габариты универсальных пусковых установок, в ближайшее десятилетие в лучшем случае сможет выпускаться в единичных экземплярах. Если, конечно, планируемое принятие гиперзвуковой ракеты на вооружение не позднее 2022 года вообще состоится. В этом пока есть сомнения, учитывая неясность со сроками испытательных пусков «Циркона» с борта подводной лодки. Правда, ради политического эффекта принять ракету на вооружение можно формально, а затем уже доводить ее до ума и налаживать мелкосерийное производство.
«Авангард»: паритет через непредсказуемость и возможность торга с США
Другая ситуация складывается с планирующим боевым блоком «Авангард» для МБР, которая также разработана предприятиями КТРВ. Его производство началось в 2019 году и в конце года две ракеты УР-100Н УТТХ (SS-19), оснащенные этим боевым блоком, встали на боевое дежурство. Понятно, что производство «Авангарда» является штучным, и он установлен на ракетах, чей срок службы сейчас продлевают почти до 40 лет, чтобы сохранить их в арсенале хотя бы до середины 2020-х гг. Однако главные проблемы этого проекта в другом.
Во-первых, скорость «Авангарда» соответствует скорости обычных боеголовок МБР — отличается траектория полета, что требует наличия гораздо более сложной системы управления, снижающей общую надежность и точность, а также сложных процедур технического обслуживания. Во-вторых, использование старых советских ракет на жидком топливе означает, что новым российским МБР «Ярс» (RS-24) не хватает мощности, чтобы запускать «Авангард». Мощность ракет Р-36М2 «Воевода» (SS-18), как и создаваемых им на замену МБР «Сармат», избыточна, чтобы ради гиперзвуковой экзотики отказываться от десяток боеголовок индивидуального наведения. В-третьих, описанная ситуация свидетельствует о том, что главная задача, которую сейчас, вероятно, пытается решать российская промышленность в рамках этого проекта — это снижение массы и габаритов планирующего боевого блока.
«Авангард» объективно никак не влияет на систему ядерного сдерживания. Однако в своем нынешнем виде он призван поддерживать крайне важный для Кремля ядерный паритет с США хотя бы в политико-психологическом, а не в количественном аспекте. Тем не менее, военная бессмысленность «Авангарда» может сделать его прекрасной разменной монетой в торге с Вашингтоном по поводу перспектив контроля вооружений в случае все более вероятного окончательного коллапса нынешней договорной системы. И израсходованные на программу ресурсы российская власть не будет считать потраченными впустую: стоимость «Авангарда» является каплей в море на фоне сотен миллиардов, расходуемых на поддержание на плаву неэффективной военной индустрии.
