На прошлой неделе председателем Верховного суда (ВС) была назначена Ирина Подносова. До недавних месяцев фамилия Подносовой была более-менее известна только в судейском сообществе, а политизированная публика ее не знала. Подносова четыре года была заместителем покойного главы ВС Вячеслава Лебедева, а еще в 2013 году она работала замглавы суда Ленинградской области. За последние десять лет карьера Ирины Подносовой в буквальном смысле взлетела — возможно, благодаря профессионализму, но, скорее всего, благодаря личным связям. Подносова училась на одном курсе с Владимиром Путиным. Именно в этом контексте чаще всего обсуждается ее назначение. Место руководителя Верховного суда в российской вертикали власти достаточно статусное — по сути, это главный российский судья. Предыдущий председатель — Вячеслав Лебедев — возглавил ВС еще в советское время, а если быть точным, то он был последним руководителем Верховного суда РСФСР. Он проработал в этой должности до смерти. Если учитывать, что российский суд фактически превратился в часть неоднородной корпорации силовиков со множеством внутренних конфликтов, то главный российский судья — это один из статусных членов этой корпорации. Слухи об отставке Лебедева ходили несколько лет — в первую очередь в силу его возраста и состояния здоровья. В качестве его возможных преемников назывались статусные персонажи вертикали власти — либо бывший президент и премьер, а ныне зампред Совбеза Дмитрий Медведев, либо глава Следственного комитета Александр Бастрыкин. Оба давно и хорошо знакомы с Путиным, а масштаб этих фигур в рамках вертикали многое говорит и о масштабе должности председателя ВС. Медведеву перейти на этот пост было не стыдно и вполне почетно.
Однако кресло в итоге досталось однокурснице Путина. Судя по ее предыдущей карьере, каких-то особенных дружеских связей с президентом у нее не было. Подносова работала на второстепенных и третьестепенных должностях во время построения вертикали. Ее не тянули наверх, хотя и не топили. Ее нынешнее назначение главой ВС многое говорит о состоянии вертикали власти и траекториях движения внутри нее. Владимир Путин то ли из-за войны, то ли из-за привычек теперь крайне неохотно идет на кадровые перемещения. Понятно, что решение по фигурам Медведева или Бастрыкина должен был принимать лично президент. И он такого решения не принял, хотя и Дмитрию Медведеву и Александру Бастрыкину по разным причинам было бы почетно и комфортно работать в этой должности. Причины сохранения зампреда Совбеза и главы СК в своих должностях разные. Вполне вероятно, что у Путина еще есть определенные виды на Дмитрия Медведева и его дальнейшую карьеру. Есть у президента виды на то, кто будет руководить Следственным комитетом — Александр Бастрыкин человек в возрасте и его замена даже в силу этого не за горами. Проживи Лебедев дольше, то вполне вероятно, что его кресло и занял бы Медведев или Бастрыкин, но история не знает сослагательных наклонений.
Реальность заставила высшее руководство России принимать важное решение и принято оно было явно консенсусным образом. Вероятно, на консультациях с президентом по новой кандидатуре главы ВС члены ближнего круга главы России сами предлагали кандидатуру его однокурсницы. Верхушка вертикали демонстрировала Путину свою предельную лояльность и продвигала хоть как-то лично знакомого президенту человека.
Путину такая угодливость и льстивость давно приходится по душе. И «фактор Подносовой» надо учитывать при будущих кадровых назначениях, особенно это касается замещений вакансий по естественным причинам — из-за смерти или болезни действующего носителя должности. Таких персонажей в вертикали власти немало — высшее чиновничество и руководство других ветвей власти стареет. Пока Путин перебирает в голове будущие кадровые комбинации из хорошо знакомых ему (и нам) персоналий, реальность начинает вносить в эти планы коррективы. Стоит ожидать, что близкий круг президента продолжит угождать ему и предлагать на значимые посты каких-то путинских знакомых, пусть даже и дальних. В какой-то момент может оказаться, что высокие посты в государстве будут занимать достаточно случайные в вертикали люди, которые не будут ориентированы ни на влиятельные группы, ни даже на самого Путина — мало ли что значит случайное полузабытое знакомство. Случай Подносовой — парадоксальный фаворитизм, где фаворита определяет не сам правитель, а его ближний круг, пытаясь понравиться государю. Нельзя исключать, что в кризисный для вертикали момент случайные люди, оказавшиеся на ее вершине, перестанут ей служить и будут вести собственные игры.
Партийный каннибализм
Сразу две системные парламентские партии — ЛДПР и «Новые люди» — ведут объединительные процессы с более мелкими игроками системного политического рынка — «Партией дела» бизнесмена Константина Бабкина и «Партией Роста» бизнесомбудсмена Бориса Титова. На «Партию дела» претендуют либерал-демократы, на «Партию Роста» — «Новые люди». Слияние «Новых людей» и «Роста» — дело фактически определенное: в конце апреля это решение будет проведено на съезде. С объединением ЛДПР и «Партии дела» ситуация сложнее: Минюст хочет приостановить ее регистрацию, так что может оказаться, что сливаться либерал-демократам будет не с чем.
Причины поглощений на партийном уровне понятны. ЛДПР теряет электорат и хочет хоть как-то увеличить его за счет маленькой партии, у которой есть какой-никакой актив в некоторых российских регионах. «Новые люди» явно хотят стать третьей или даже второй партией в стране по итогам выборов в Госдуму 2026 года. 0,5%, которые получила «Партия Роста» на прошлых парламентских выборах, вполне могут сыграть решающую роль в этой гонке. Отрыв у системных партий по рейтингам сейчас минимальный. Тем более, что у «ростовцев» есть вполне активные отделения во главе с известными и статусными политиками — например, петербургская ячейка, которой руководит депутат Госдумы Оксана Дмитриева. Каннибализм мелких партийных структур — очередное свидетельство кризиса на рынке системной оппозиции в России. Наиболее крупные игроки борются не за власть, и даже не за влияние, а за сугубо формальные статусы «второй» или «третьей» партии с отрывом в десятые доли процента. Понятно, что у «Партии Роста» и «Партии дела» нет хоть какого-нибудь заметного общероссийского рейтинга, но даже получение лишних десятков тысяч сторонников и генерация инфоповодов об объединении играет большую роль в этой микроборьбе. В логике этого каннибализма партийные процессы в системной российской политике будут двигаться и дальше. Вероятнее всего, утилизированы таким образом будут чуть более популярные системщики с рейтингом в 1−2% — «Партия пенсионеров», «Родина», «Зеленые», «Зеленая альтернатива», а также разнообразные коммунистические спойлеры. Дальше придет очередь «Справедливой России», а там уже под слияния и поглощения могут попасть и пока держащиеся на плаву ЛДПР, КПРФ и «Новые люди».
