2020 год выдался крайне тяжелым практически для всех стран Евразийского Союза. Эпидемия коронавируса, на время остановившая глобальную экономику, привела к снижению ВВП всех участвующих в этом интеграционном объединении государств: спад составил от минимальных 0,9% в Беларуси до 7,5% в Армении и 8,6% в Кыргызстане (официальная оценка чиновниками Евразийской экономической комиссии снижения совокупного ВВП ЕАЭС составляет 3,9%). Серьезный удар по экономическому развитию отдельных стран-членов нанесли массовые протесты в Беларуси после сфальсифицированных выборов 9 августа, революция в Кыргызстане 5−15 октября и ее последствия, а также приграничный конфликт между Арменией и Азербайджаном, пришедшийся на октябрь-ноябрь. По итогам 2020 года реальные доходы населения снизились в России на 3,5%, а в Казахстане на 4,8%. Аналогичный показатель в Кыргызстане упал на 5% в январе-октябре, после чего статистика не публиковалась.
Создание ЕАЭС рассматривалось его идеологами как шаг к формированию прочного экономического союза, в котором тесное взаимодействие участников является важным антикризисным фактором. Однако нынешний глобальный кризис, спровоцировав резкое снижение цен на сырье и промежуточные товары, серьезно ударил прежде всего по главным странам Союза — России и Казахстану. Их экспорт снизился наиболее существенно — на 20,6% и 19,1% к уровню 2019 года (в то время как в Армении и Кыргызстане с их аграрным экспортом или перепродажей товаров из третьих стран падение составило 3,9% и 1,1%). К чести Евразийского Союза следует сказать, что товарооборот между его участниками снижался существенно медленнее (на 8,3−14,9%, в среднем — на 11%), чем экспортно-импортные операции с другими странами (на 12,7−23,3%, в среднем — на 15,4%).
Помимо общего снижения вклада интеграционных процессов в экономический рост, 2020 год принес еще один примечательный результат: впервые с момента создания ЕАЭС на взаимную торговлю между Россией и Беларусью пришлось более половины (52%) всего товарооборота между государствами-участниками ЕАЭС (для сравнения: торговля между Германией и Францией, двумя главными экономиками Евросоюза, обеспечила в 2020 году лишь 5,2% совокупного объема торговли внутри ЕС).
Сокращение товарооборота и общая кризисная ситуация в экономиках постсоветского пространства существенно снизили трансграничную инвестиционную активность: со второго квартала 2020 года началось сокращение общего объема накопленных взаимных инвестиций внутри ЕАЭС, составившее $ 213 млн, в то время как инвестиции из остальных стран продолжали поступать. В итоге доля взаимных инвестиций стран ЕАЭС в общем объеме накопленных в их экономиках прямых иностранных капиталовложений составила не слишком впечатляющие 2,37% (в ЕС до выхода из него Великобритании данный показатель превышал 65%). Практически все крупные инвестиционные проекты, которые предполагалось запустить на уровне ЕАЭС, были в прошлом году либо отложены, либо приостановлены. Редким исключением стал ввод в строй Белорусской АЭС, но и он не прошел слишком гладко.
На фоне масштабной пандемии Москва и Астана заявили о намерении создать на территории Казахстана крупное фармацевтическое предприятие, ориентированное на выпуск нескольких миллионов доз вакцины «Спутник V», но пока объем производства не достиг и 100 тысяч комплектов. Межгосударственное кредитование также оказалось практически замороженным. За исключением экстренного выделения Россией Беларуси кредита на $ 1,5 млрд в сентябре 2020 года (и переговоров о новом кредите на $ 3 млрд) процессы в данной сфере были малозаметны: Евразийский банк развития в 2020 году увеличил свой инвестпортфель всего на $ 93 млн против $ 876 млн в 2019 году.
Наконец, нельзя не отметить, что вызванный распространением коронавируса кризис привел к практически полному закрытию границ между государствами ЕАЭС, которое действовало с марта 2020 года и во многом сохраняется и сейчас (в большинстве стран разрешено только авиасообщение, но не пересечение сухопутных границ). Это значительно сократило передвижения граждан (в 2020 году число прибывших в Россию из Казахстана по сравнению с 2019 годом упало на 67,4%, из Кыргызстана — на 68,8%, из Армении — на 71,7%), нанесло колоссальный ущерб транспортной отрасли всех стран-членов Союза (пассажирооборот всех видов транспорта по отдельным странам ЕАЭС сократился на 33,1−67,6%) и крайне усложнило положение работников-мигрантов из стран ЕАЭС в России. Как следствие, переводы денежных средств от живущих за рубежом (в основном в России) граждан стран ЕАЭС на родину снизились (причем сокращение переводов из России шло в два-три раза быстрее, чем из остальных стран), что было особенно болезненным для, например, Кыргызстана, где сумма ежегодно получаемых от мигрантов средств достигает трети ВВП республики. В начале этого года в России начали предпринимать шаги по изменению ситуации и «осторожному» открытию границ для трудовых мигрантов, но полностью ситуация может восстановиться, вероятнее всего, не ранее второй половины года.
Уровень жизни граждан на постсоветском пространстве продолжал снижаться — вероятно, за исключением лишь Беларуси, где статистическое ведомство сообщает о росте реальных доходов на 4,6% (что в значительной мере обусловлено мерами социальной поддержки перед президентскими выборами). Низкий платежеспособный спрос на протяжении всего прошлого года удерживал инфляцию на относительно низком уровне (от практически нулевой в Армении до 6−7% в Беларуси, Казахстане и Кыргызстане), однако эта ситуация вряд ли сможет сохраняться в ближайшем будущем, так как валюты всех стран-участниц объединения в течение года серьезно подешевели по отношению к доллару (от 8,3% в Армении до 15,7% в Кыргызстане и 18,7% в Беларуси), что не может не сказаться на величине «импортируемой» инфляции. Этот процесс может оказаться особенно болезненным в Казахстане и Кыргызстане, где почувствуется и существенное укрепление юаня к доллару. Учитывая, что цены производителей в последнем квартале прошлого года почти во всех странах выросли на 4−8% (в Кыргызстане за год их прирост составил рекордные за последние годы 28,3%), проблема роста потребительских цен в наступившем году вполне может стать для ЕАЭС одной из самых серьезных.
Руководители стран ЕАЭС в 2020 году продолжали делать оптимистичные заявления относительно будущего организации. Главным поводом стала инициатива Узбекистана получить статус наблюдателя (решение об этом было принято 11 декабря) и начало очередного раунда переговоров о присоединении к ЕАЭС Ирана, причем если последнее выглядит скорее пропагандистской шумихой, то Ташкент, судя по всему, рассматривает сотрудничество весьма серьезно. Участие в Союзе самой населенной страны Центральной Азии, в последние годы проводящей активные экономические реформы, может обеспечить прирост совокупного ВВП ЕАЭС более чем на 5% и существенно усилить влияние организации в регионе.
Несмотря на заявления глав правительств стран-членов ЕАЭС, прозвучавшие на встрече в Астане 5 февраля 2021 года, сложно представить, что в развитии евразийской интеграции в ближайшие годы произойдут какие-то серьезные прорывы. У ЕАЭС ушло пять лет на то, чтобы заключить три ныне действующих соглашения о свободной торговле (с Вьетнамом, Сингапуром и Сербией), и перспективы превращения Союза в нечто более, чем организацию экономически и политически патронируемых Россией постсоветских республик кажутся пока крайне маловероятными.
Хотя участники евразийской интеграции не стремятся говорить об этом открыто и обычно подчеркивают взаимные выгоды развития отношений с Китаем, влияние КНР на страны ЕАЭС растет (особенно это касается региона Центральной Азии). В Казахстане, Кыргызстане и потенциальных участниках ЕАЭС Узбекистане и Таджикистане китайские инвестиции в два-шесть раз превосходят российские, а сам Китай является крупнейшим торговым партнером всех центральноазиатских стран, кроме Казахстана (однако цифры за 2018−2020 гг. позволяют говорить о том, что в ближайшие год-два Китай опередит Россию и там). При этом товарооборот России с Китаем в 2020 году почти в два раза превысил ее торговлю со всеми странами ЕАЭС вместе взятыми. Возможное присоединение к ЕАЭС Узбекистана еще более подчеркнет «восточный» вектор Союза, учитывая тесные связи республики не только с Китаем, но и с Южной Кореей и Турцией. Пока у Москвы нет инструментов, которые она могла бы противопоставить китайским инвестициям и торговле, так как КНР остается доминирующим поставщиком высокотехнологичной продукции во все страны ЕАЭС, включая Беларусь. В прошлом году проблемы транзитных путей по понятным причинам отошли в сторону, но китайский план «Одного пояса и пути» продолжает тяготеть к южным коридорам на фоне очередных затяжек в строительстве российских транспортных магистралей.
В начале 2021 года Евразийскому Союзу исполнилось уже шесть лет. При его создании инициаторы интеграции не скупились на обещания стремительного роста экономик стран-участниц. В 2015 году руководители государств-создателей ЕАЭС прогнозировали, что к 2025 году совокупный интеграционный эффект может составить от 17% до 20% дополнительного прироста ВВП для каждой из стран-членов ЕАЭС. За 2016−2020 гг. весь прирост российской экономики составил 2,7% — о каких «дополнениях» тут можно вести речь? Это, разумеется, не значит, что процесс будет остановлен — его выгоды, как и при создании любой зоны свободной торговли, представляются очевидными, однако итоги 2020 года, как и каждого предшествующего, требуют от стран-участниц поиска внутренних источников роста своих экономик.
