Одной из самых обсуждаемых экономических новостей прошлой недели в России стало предложение Министерства юстиции конфисковывать у граждан имущество и денежные средства, «в отношении которых не представлены доказательства, подтверждающие приобретение имущества на законные доходы, [а также] законность получения денежных средств». Изымаемые активы должны, по мнению разработчиков нового правила, поступать в доход Пенсионного фонда России.
Ожидаемое нововведение (а предполагается, что оно начнет действовать уже в этом году) вызвало взрыв эмоций — прежде всего потому, что ничего не было сказано ни о минимальных суммах, которые могут стать предметом интереса налоговиков, ни о механизмах проверки законности получения средств, ни о процедуре конфискации активов. Новая норма была воспринята как вульгаризация действующего уже два года закона, который предписывает направлять в Пенсионный фонд «конфискованные денежные средства, полученные в результате совершения коррупционных правонарушений, а также денежные средства от реализации конфискованного имущества, полученного в результате совершения коррупционных правонарушений». Согласно открытым данным, за счет таких доходов ПФР уже пополнился на 21,4 млрд рублей.
Чуть позже Минюст разъяснил, что новая норма будет касаться довольно ограниченного круга лиц — госслужащих федерального и регионального уровней, муниципальных работников и лиц, обязанных декларировать не только доходы, но также имущество — свое и близких родственников (это примерно 2,4 млн человек). Однако у многих россиян не рассеялись подозрения относительно того, каким образом и насколько широко может применяться новый закон, — тем более что КС РФ в конце 2019 года уточнил, что данная норма может применяться не только к чиновникам и госслужащим.
Сегодня в России все граждане обязаны подавать декларацию о доходах (долгое время это должны были делать только те, кто получал доходы не только по основному месту работы). И власти серьезно подготовились к этому нововведению, решив создать всеобъемлющую систему контроля за движением денежных потоков по частным счетам. Еще в прошлом году налоговая начала контролировать переводы физическим лицам, хотя Минфин и признал, что «сам по себе факт банковского перевода денежных средств между физическими лицами не является объектом налогообложения». Банки в ответ на это стали внедрять программное обеспечение, способное отслеживать перевод сумм, существенно выделяющихся на фоне каждодневных операций по счету клиента; предполагается, что данная информация будет в оперативном порядке доступна работникам налоговых служб, проверяющим достоверность декларируемых гражданами сведений.
С 1 апреля 2020 года в ФНС должны автоматически передаваться все сведения об открытых гражданами «электронных кошельках» (этот сервис в России используется весьма широко и его предоставляют WebMoney, «Яндекс.Деньги» и десятки других компаний). С приходом на пост премьер-министра Мишустина фискальная функция государства наверняка усилится — тем более что в нынешних условиях возможность повышения налогов на бизнес вряд ли просматривается, а олигархи получили дополнительные послабления в связи с введением фиксированного НДФЛ с иностранных доходов без их декларирования.
Оценивая возможные шаги правительства, можно предположить, что в будущем мы столкнемся с намного более пристальным вниманием к нашим доходам. Если основываться на данных Росстата за 2019 год, совокупные номинальные денежные доходы населения составили 62,1 трлн рублей. Принимая во внимание, что в прошлом году в России действовала плоская шкала налогообложения со ставкой 13% (налог, заметим, не взимался с государственных пенсий, сумма которых составила около 8,6 трлн, а также с пособий и единоразовых выплат, едва ли сильно превысивших в прошлом году 500 млрд), логично было исходить из сбора НДФЛ в размере 6,75−6,90 трлн рублей — однако согласно отчету Минфина о предварительном исполнении консолидированного бюджета, сумма составила 3,96 трлн, или 58% от той, которую следовало бы ожидать. В значительной мере это расхождение действительно может объясняться сделками между гражданами, в ходе которых происходит перевод средств со счета на счет, не учитываемый налоговыми агентами (ими в России выступают предприятия-работодатели). Основаниями для таких переводов могут быть плата за услуги (в т.ч., например, аренду жилья или имущества, строительные и ремонтные работы, транспортные услуги
Стремление властей залезть в карман гражданам понятно также и потому, что ситуация с наполнением Пенсионного фонда в ближайшие годы будет только ухудшаться. Даже несмотря на проведенную в 2018 году пенсионную «реформу», которая по идее должна была сбалансировать бюджет ПФР, «дыра» в нем сократилась лишь незначительно — с 3,75 трлн в 2017 году до 3,43 трлн в 2019-м (в условиях нарастающей безработицы и падающих доходов прогноз на 2021 год исходит из того, что федеральным властям придется найти дополнительно до 1 трлн для увеличения трансферта в Пенсионный фонд, что сделает его рекордным за всю историю). Увеличение собираемости НДФЛ хотя бы на 25% способно решить этот вопрос — и соответствующая попытка, несомненно, будет предпринята.
Масштабы переводов между счетами частных лиц в России вряд ли могут быть точно определены. Оценочные расчеты указывают на то, что только «Сбербанк» обслужил в прошлом году переводы не менее чем на 1,2 трлн (из которых около 150 млрд прошли через его банкоматы, где отслеживание отправителя особенно затруднено и получателю будет довольно сложно доказать, что поступающие средства являются подарком или материальной помощью — c них НДФЛ не взимается). Если исходить из того, что «Сбербанк» в России контролирует приблизительно 45% вкладов частных лиц, сумму можно умножать на два — и только за счет налогообложения данных доходов бюджет способен получить до 700 млрд. Надо также иметь в виду, что в отличие от фирм и компаний, налоговые проверки граждан в России практически отсутствуют, и данные вопросы начинают рассматриваться в основном только в связи с выявлением разного рода экономических правонарушений. При наличии технических средств и политической воли российские власти способны довольно серьезно «подступиться» к кошелькам граждан — и в следующем году они, вероятно, попытаются это сделать.
Какие негативные последствия может иметь такая практика? Думаю, они будут довольно многочисленными. Прежде всего стоит повторить тезис о том, что в России люди традиционно не относятся к экономическим проблемам как порождаемым решениями властей — и лениво реагируют на ухудшение материального положения, если оно затрагивает всех или большинство граждан (как, например, произошло с повышением НДС, вынувшим из наших карманов в прошлом году более 500 млрд). Однако в рассматриваемом случае ситуация будет как раз иной: под действие новых норм попадут отдельные люди, причем в основном средний класс, болезненно относящийся к бесцеремонному вмешательству в частную жизнь. Стоит также предположить, что так как НДФЛ в России направляется в региональные бюджеты (а не в федеральный, как это происходит, например, в США), интенсивность введения новых мер будет иметь региональную специфику (завися, в том числе, от финансового положения региона и степени его дотирования федеральным центром) — это может означать, в частности, что объектом пристального внимания станут переводы, идущие из Москвы в провинцию. Наконец, очень большое значение имеет то, что как сами «подозрительные» суммы, так и средства, в новых обстоятельствах считающиеся возможным обеспечением по налоговой недоимке, могут легко блокироваться банками на счетах граждан. Даже если предположить, что конфискация активов может осуществляться только по решению суда, как это обещает Минфин в случае с отсутствием документов, «подтверждающих законность получения денежных средств», то налоги сплошь и рядом списываются по решениям о взыскании, выносимым налоговыми органами, и потом граждане могут долго (и чаще всего — безуспешно) доказывать, что правы были они, а не государство. Поэтому вполне можно представить озлобление довольно большой части среднего класса — людей, которые будут индивидуально сталкиваться с новым проявлением государственной жадности.
Однако способны ли будут россияне противопоставить что-то попыткам власти использовать народ как «новую нефть»? На мой взгляд, эффективные способы борьбы с инициативами правительства сейчас практически отсутствуют. Рассказы многих экспертов о переходе к расчетам в наличных не вызывают доверия, так как подавляющая часть расчетов между гражданами осуществляется сейчас теми, кто прекрасно освоил современные финансовые инструменты и не собирается от них отказываться (а в некоторых случаях это и вовсе невозможно, например, при переводах между регионами). Системы типа PayPal все равно в конечном счете «завязаны» на счета и «кошельки», которые довольно легко мониторить. Расчеты в криптовалютах с обменом их на наличные деньги становятся популярнее (в одном только московском Сити действуют десятки подобных точек), но для массового потребителя эта услуга еще долго не станет ни доступной, ни привлекательной.
Смогут ли власти существенно повысить доходы бюджета с помощью дополнительного давления на граждан? Это, собственно, самый интригующий вопрос во всей этой истории. Сегодня в России собирается в виде НДФЛ 3,6% ВВП. В США только сборы этого налога в федеральный бюджет составили в прошлом году $ 1,718 трлн, еще около $ 730 млрд ушло в бюджеты штатов, что в совокупности составило 11,4% ВВП. Конечно, в России не американские налоговые ставки (но у нас нет и американских вычетов, применяя которые до 44% граждан вообще не платят подоходный налог) — однако мы уже увидели отход от «плоской» шкалы НДФЛ, и этот факт, вместе с новыми инициативами правительства, указывает на то, что настоящая борьба государства за деньги граждан в России еще только начинается.
