Вот уже четыре года, прошедших с момента аннексии Крыма и начала военных действий на востоке Украины, защитники либерального мирового порядка призывают признать Россию главной угрозой западной модели международной системы, основанной на соблюдении права и защите демократических ценностей. Вслед за тем, как пропала надежда на то, что российская экономика не выдержит удара санкций и прогнется под грузом вызванных падением цены на нефть системных противоречий, наступил этап призывов к западным странам сплотиться для защиты либерального видения международного порядка. Порядка, системно оспариваемого Россией. На данный момент попытки оживить западное единство привели к символической реактивизации НАТО в Восточной Европе и серии санкционных ограничений, наложенных на Россию. Однако объединить Запад, приведя под один знаменатель ценностный набор, который он должен защищать, пока так и не удалось.
А был ли Запад един?
Под «Западом» мы подразумеваем даже не географическую общность или историческое явление, а идею коалиции экономически развитых либеральных демократий, которые подчиняются законам международной системы, основанной на праве и вере в универсальность прав человека. Более того, эта идея включает в себя представление, что ценности этой системы могут быть распространены на весь мир при активном участии стран Запада. Конечно, такой Запад никогда не существовал в абсолютных величинах. Запад регулярно шел на компромисс с нелиберальными странами, если это отвечало задачам военного партнерства и стратегической экономической целесообразности. В некоторых регионах мира эта коалиция во главе с США уверенно терпела некоторые значительные отклонения от нормы по вопросам прав человека и демократической процедуры. В 2003 году американская интервенция в Ирак подняла ряд острых вопросов о декларируемой общности западных стран и возможности Запада продвигать свои основные принципы и нормы за пределами непосредственной зоны активного экономического и политического влияния. Однако тогда никто не мог усомниться в существовании Запада как относительно целостного явления, способного — пусть и с оговорками — отстаивать заявляемые принципы в рамках трансатлантического пространства и непосредственно у своих границ.
При этом последнее десятилетие породило множество вопросов о существовании Запада как ценностно-ориентированного явления как такового. Вместе со становлением нелиберальных демократий внутри самого трансатлантического сообщества и ростом влияния нелиберальных политических и популистских сил внутри отдельных либеральных демократий становится все труднее защищать идею о способности либерального мира защищаться как от угроз извне, так и изнутри. Ценности Виктора Орбана принципиально отличаются от декларируемых Брюсселем, и если Венгрия — полноценный член западного сообщества, то не должен ли быть пересмотрен набор тех ценностей, который выдается за норму? Ведь фактически его исповедуют далеко не все страны, чье членство в «Западе» никто не оспаривает. По сути, именно эту позицию сегодня отстаивают такие страны, как Польша и Венгрия, критикующие страны Западной Европы с их «корзиной ценностей», декларирующихся как «норма».
Если определить тот ценностный набор, который будет сегодня представлять мнения разных членов трансатлантического сообщества, то мы получим огромное множество разночтений, которые с годами только расширяются. Пока ведущие страны Запада могли единогласно выступать в защиту своих заявляемых ценностей, эти ценности формировали и определяли — пусть и с оговорками — поведение и политических кругов, и обществ западных стран.
Время Трампа
Президентство Трампа показало, что ведущие страны Запада более не способны защищать общее представление о том, что собственно Запад представляет и как он должен себя вести по отношению к странам-критикам западных ценностей и норм. Отправившись на встречу с северокорейским лидером, Трамп продемонстрировал полное непонимание ценностей либеральной демократии. Он отказался даже риторически защищать ценностную повестку. Как основным союзникам Вашингтона теперь защищаться от упреков в лицемерии и моральном релятивизме в отношении несовершенных демократий и автократий? Если Трамп может спокойно заключать сделку с Ким Чен Ыном, параллельно ввязываясь в нелепые конфликты со своими ближайшими союзниками, тогда в чем заключается основа трансатлантического партнерства, каким правилам оно подчиняется и можно ли теперь вообще заявлять о моральном превосходстве перед нелиберальными автократиями?
Отношение Трампа к своим союзникам, западным ценностями и набору инструментов, которым может пользоваться лидер демократической страны, идеально подходит к нарративам, которые активно продвигает Кремль последнее десятилетие. Продвигаемая Кремлем идея заключается в том, что западная система, основанная на ценностях, — это обман; все разговоры о «ценностях» лишь политических инструмент, а значит, с моральной точки зрения все международные акторы равны, т.к. никакой морали в международных отношениях нет и быть не может. Безусловно, такая интерпретация открывает для России множество возможностей, ставя под вопрос целостность санкционной политики и, если смотреть шире, политики сдерживания России отдельными странами Запада. Делая «Америку снова великой» Трамп, пусть и неосознанно, но продвигает подлинно многополярное видение мира, в котором главными аргументами, определяющими основных игроков, являются жесткая сила, экономическая мощь и способность принуждать своих контрагентов к желаемому поведению. И если это не тот мир, за который выступает Россия, то сложно представить, что могло бы быть для Кремля лучше. Если ценности и нормы, основанные на этих ценностях, подлежат пересмотру, то что, по сути, мешает Трампу признать внешнюю политику Путина приемлемой и по-своему справедливой? Если администрация Трампа позволила ему вытащить Ким Чен Ына из международной изоляции и всеобщего порицания, то каковы гарантии, что Трамп не поступит схожим образом и в отношении Путина через год, два или пять лет (если, конечно, он переизберется на второй срок). Подобного рода вопросы точно приходят в голову европейским лидерам, которые вот уже четыре года пытаются сохранить жесткую позицию в отношении России.
Эти существенные разночтения неизбежно вызовут фундаментальные разногласия в трансатлантическом сообществе и откроют множество вопросов о будущем внутреннего устройства западного мира. Конечно, сегодняшнее положение вещей напрямую не предвещает отмены санкций или признания аннексированного Крыма частью России. Тем не менее, не стоит сомневаться, что Кремль воспользуется накопленными внутри Запада разногласиями, чтобы активнее продвигать свое видение «справедливого» мирового устройства.
