Выступая 4 сентября на Восточном экономическом форуме, глава Сбербанка Герман Греф констатировал очевидное: «Охлаждение [экономики] продолжается, мы это видим по темпу роста ВВП. Второй квартал практически можно рассматривать как техническую стагнацию. Июль и август показывают достаточно такие явные симптомы того, что мы приближаемся к нулевым отметкам [роста ВВП]». Показатели роста ВВП действительно замедлились почти до нуля. На следующий день на том же форуме президент Владимир Путин опроверг слова Грефа, заявив, что «стагнации в экономике Российской Федерации нет». Это часть давней дискуссии между Путиным и его советниками, в частности министром обороны Андреем Белоусовым, который в конце 2013 года вызвал резонанс, утверждая, что стагнация существует лишь в умах чиновников. По мнению Белоусова, положительное сальдо торгового баланса исключает стагнацию. Однако и его заявления, и слова Путина не соответствуют реальности.
Примечательно, как изменилась риторика вокруг экономического спада: от «корректирующей» меры для военной экономики, подпитывающей высокую инфляцию, до утверждений об устойчивом росте. Хотя этот рефрейминг не нов, его нужно рассматривать в контексте текущих реалий. В частности, по данным на сентябрь 2025 года, российская армия сосредоточила около 100 тысяч военнослужащих для новой попытки захвата Покровска. Военные наступления России усиливают инфляцию из-за хаотичной мобилизации экономики на военные нужды. Как правило, во время таких операций растут потери личного состава и техники, что приводит к увеличению госзакупок для их восполнения и усугубляет проблему нехватки кадров на рынке труда. Новобранцы, часто отправляющиеся на фронт добровольно, получают бонусы за контракт и службу, которые тратят на личные и семейные нужды, вливая эти средства в экономику. Параллельно Банк России пересмотрел свой прогноз инфляции на 2025 год до уровня 6−7%, хотя прежде руководство Центробанка, очевидно находясь под политическим давлением, предсказывало инфляцию в 4−4,5%. Такая инфляция при отсутствии реального роста зарплат свидетельствует о стагнации, а возможно, и о более серьезных проблемах.
Несколько факторов указывают на хрупкость попыток сохранить видимость стабильности и нормальности. Министр экономического развития Максим Решетников, выступая на Восточном экономическом форуме отметил, «что в обновленном макроэкономическом прогнозе курс рубля ожидается крепче прежних оценок». Это, с одной стороны, снижает инфляцию за счет удешевления импорта, но, с другой, вредит предприятиям и бизнесу, которые после начала полномасштабного вторжения инвестировали в отечественное производство с целью конкурировать с импортными товарами. Между тем, вице-премьер Александр Новак, главный переговорщик России с ОПЕК, верно заметил, что торговые войны, развязанные Трампом, лишь замедляют глобальный рост. Проблема заключается в том, что фантазия Путина о том, что в стране якобы нет стагнации, полностью зависит от российских энергетических экспортных поставок, спрос и цены на которые обычно страдают при замедлении глобального роста.
Экспорт не спасет российскую экономику, особенно если она должна стать «экономикой высоких зарплат», как неоднократно заявлял Владимир Путин. На Восточном экономическом форуме он призвал увеличить пропускную способность Транссибирской и Байкало-Амурской магистралей на 50% к 2032 году, но этот план опоздал на десятилетие, и сроки его реализации уже не имеют значения. Спрос на нефть в ближайшие годы достигнет пика сначала в Китае, а затем и во всем мире. Несмотря на ажиотаж вокруг «Силы Сибири 2», прогресса в вопросе ценообразования нет, а «Газпром» больше не может ориентироваться на европейские цены, так как ЕС постепенно отказывается от импорта. Неясно также, как будет финансироваться проект. Если он будет зависеть от предоплат по контрактам, то такая схема даст Китаю значительные рычаги влияния на «Газпром». Кроме того, строительство трубопроводов в России обходится в разы дороже, чем за рубежом, а задержки и технические проблемы усугубляют ситуацию. Нельзя сбрасывать со счетов и проблему СПГ, большой объем которого хлынет на рынок еще до завершения строительства трубопровода.
Государственные инвестиции в производство остаются ключевым стимулом для экономики, особенно при высоких процентных ставках, недоступных для многих предприятий. Однако для инвестиций нужны деньги, которых, по утверждению правительства, не хватает. Путин даже высказался о необходимости увеличить доходы бюджета без повышения налогов. Текущее предложение по достижению этой цели предполагает снижение порога, при котором предприятия должны платить НДС, что фактически означает повышение налогов для малых предприятий, которые с 2022 года обеспечили большую часть «роста» частного сектора, используя выплаты, введенные после начала вторжения, и давление на заработную плату. Кажется недальновидным обременять мелкие розничные торговые предприятия этим повышением налогов, когда этот сегмент экономики и так испытывает трудности. Опыт 2018−2019 гг., когда НДС вырос с 18% до 20%, показал, что бизнес перекладывает эти расходы на потребителей, что усиливает инфляцию. Такой подход ложится непомерно тяжелым бременем на мелкие фирмы по сравнению с крупными игроками, многие из которых в этом году переживают снижение прибыли, что свидетельствует о надвигающейся рецессии.
Главный экономист ВЭБ Андрей Клепач, бывший заместителем Эльвиры Набиуллиной в бытность ее министром экономического развития, сделал смелое заявление, которое, впрочем, кажется очевидным: с декабря прошлого года объем российской экономики сократился на 0,6% в квартальном исчислении. Другие банки пока не пришли к подобному выводу, так что эти расчеты можно оспорить. Однако, согласно данным Дмитрия Белоусова из Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦМАКП), невоенные отрасли продолжают сокращаться, а 60% предприятий, опрошенных Институтом народохозяйственного прогнозирования РАН, отмечают недостаточный спрос. ИНП РАН не ожидает восстановления спроса до тех пор, пока процентные ставки не снизятся до 10−11% для общего бизнеса и 12−13% для производства. Между тем, по общему мнению, Набиуллина продолжит и дальше снижать ставки, но сохранит их на уровне около 16%, пока не прояснятся инфляционные последствия возобновления российского наступления в Украине и продолжающихся украинских атак на нефтеперерабатывающие заводы в России.
В своем выступлении на форуме Решетников признал, что экономика охлаждается быстрее, чем ожидалось, и рецессия становится реальностью. Локальное сокращение гражданской экономической активности уже существенно влияет на 42 региона страны. Застройщики сократили инвестиции в недвижимость на 44% в этом году и сталкиваются с нехваткой рабочей силы, которая в строительном секторе составляет 160 000 человек. Исследования, проведенные Центробанком, показывают, что в региональной экономике наблюдается снижение напряженности на рынке труда, что является явным признаком структурного ослабления потребительского спроса. Если снижение процентных ставок является единственным доступным средством помощи, инфляция, вероятно, снова вырастет. Не существует никакого способа преодолеть макроэкономические дисбалансы, вызванные войной. Такой результат предопределили последние два десятилетия недостаточных инвестиций и отставания в развитии. И прямую ответственность за эту ситуацию несет путинский режим.
В строгом смысле слова Путин прав, когда говорит, что стагнации в экономике нет. Стагнация предполагает стимулирование роста, способное компенсировать спад в потребительском секторе, наблюдаемый в 2025 году. Однако война не только не обеспечила такого стимулирования, но и подорвала другие сектора экономики. Политологи и экономисты часто характеризуют российские институты как экстрактивные, ориентированные на получение незаслуженной ренты. Более точным было бы назвать их вампирическими. Война с жестокой, трагической и ненужной откровенностью показала их истинную природу.
