Думские выборы 2016 года забыты. Единственный факт, отложившийся в памяти довольно значительной доли граждан России, состоит в том, что эти выборы принесли партии «Единая Россия» конституционное большинство мест, которым власти страны воспользовались для изменения Конституции. Поэтому, собственно, факт и запомнился. А вот то обстоятельство, что список «Единой России» получил в 2016 году чуть более половины голосов и выступил лишь немного удачнее, чем на провальных для властей выборах 2011 года, — совершенно забыто. Между тем, предстоящие выборы по многим параметрам напоминают то, что произошло в 2016 году. Есть и различия. Проанализировав их, можно высказать некоторые предварительные соображения о том, какие результаты выборов будут объявлены в сентябре и, соответственно, с каким составом высший законодательный орган войдет в эпоху «обнуленного» Владимира Путина, которая может растянуться на дюжину лет.
Однако сначала о сходстве. Не изменилась избирательная система. Это по-прежнему смешанная формула, при которой половина депутатов избирается по партийным спискам, а другая половина — по одномандатным округам. Различия между составами партий, допущенных к участию в выборах 2011 и 2016 годов, минимальны. За прошедшие пять лет лишилась права на участие в выборах партия «ПАРНАС», «Патриоты России» слились со «Справедливой Россией», перестала выходить на арену «Гражданская сила». Ни одна из этих партий в 2011 году не набрала и процента голосов. Добавились «Новые люди», «Зеленая альтернатива» и «Российская партия свободы и справедливости». В выборах вновь участвуют семь партий, в 2011 году набравших от 0,22% до 2,27% голосов. Конечно, никуда не делась «большая четверка» — ЕР, КПРФ, ЛДПР и СР (будем называть ее по-старому, новое название слишком длинное). Число представленных в избирательном бюллетене партий осталось неизменным: 14.
Это сходство, конечно же, не случайно. Выборы 2016 года дали российским властям результат, который они со всеми основаниями сочли идеальным. В этих условиях было бы глупо что-то менять. Если говорить об итогах выборов по партийным спискам, то распыление голосов между одиннадцатью не преодолевшими пятипроцентный барьер партиями позволило ЕР конвертировать свой довольно скромный результат по пропорциональной части системы из 54,2% голосов во впечатляющие 62,2% мест. Это само по себе было близко к конституционному большинству. Однако подавляющего превосходства ЕР достигла за счет одномандатных округов. Выиграв в 90,2% из них, ЕР довела свое большинство до 76,2% мест.
За пять лет уровень общественной поддержки ЕР значительно снизился. Не будем вдаваться в рассуждения о том, стало ли это результатом размывания крымской эйфории, резкого снижения жизненного уровня в стране или каких-то других факторов. Нет нужды оценивать адекватность российских опросов общественного мнения. Тенденции они вполне могут фиксировать. Полностью лояльный властям «Фонд Общественное Мнение» (ФОМ) в августе 2016 года установил намерение голосовать за ЕР у 45% опрошенных. В августе 2021 года эта доля составила 30%. Надо учесть, что данные поступили от связанной с властями службы. В определенной степени они отражают собственные оценки стратегов ЕР и президентской администрации. Очевидно, что оснований для особого оптимизма у них нет. Если бы выборы проходили по чисто пропорциональной системе, то у ЕР было бы мало шансов выиграть не только конституционное, но и простое большинство мест.
Подчеркну: хотя данные российских опросов общественного мнения, мягко говоря, проблематичны, я — как и российские власти — не склонен считать их высосанными из пальца. Я также не разделяю мнения о том, что «на самом деле» поддержка ЕР среди граждан России стремится к нулю. В относительных терминах ЕР, видимо, остается крупнейшей по уровню потенциальной электоральной поддержки партией среди тех, которые допущены к выборам в России и участвуют в кампании на созданных властями условиях. Вполне возможно, что если бы круг допущенных партий включал не контролируемую властями оппозицию, и если бы эта оппозиция получила возможность вести содержательную, активную и критическую по отношению к властям кампанию, то превосходство ЕР развеялось бы как дым. Но российские выборы проходят в авторитарном, а не демократическом политическом контексте. И покуда он сохраняется, ЕР всегда будет получать довольно много голосов от избирателей, которые искренне ее поддерживают.
Источники этой поддержки разнообразны. Довольно значительные группы населения (достаточно упомянуть «силовиков», чиновников, служащих госкомпаний и пр.) вполне способны увидеть связь своих интересов с существующим режимом. Они знают, что смена режима существенно ухудшила бы их жизненное положение. Еще больше, полагаю, тех, кто считает свое положение удовлетворительным и опасается его потерять, поскольку риски адаптации к новым условиям они оценивают как высокие. К сожалению, опыт болезненных перемен начала 1990-х гг. подталкивает людей именно к такой оценке. Значительно преувеличенным, но все-таки реальным фактором является пропаганда в общедоступных СМИ. Впрочем, полагаю, что она не столько формирует поддержку режима, сколько позволяет его сторонникам рационализировать и объяснить эту поддержку в общественно одобряемых терминах. Так или иначе, поддержка ЕР реальна. Факт, однако, состоит в том, что по сравнению с 2016 годом она заметно снизилась, и больше 30% искренне поданных голосов «партии власти» не светит.
Понятно, что за ЕР голосуют не только искренне, но и по принуждению, а также в результате более или менее прямого подкупа избирателей. Масштабы такого голосования оценить трудно, но механизмы принуждения и подкупа постоянно совершенствуются. Поэтому можно с довольно высокой степенью уверенности предположить, что тенденция к снижению уровня искреннего голосования за ЕР будет в какой-то степени смягчена под воздействием этих механизмов. Сыграют свою роль и прямые фальсификации.
При этом повторить результат 2016 года при голосовании по партийным спискам ЕР, скорее всего, не сможет. Учитывая, что этот результат и тогда был довольно скромным, перед «партией власти» нет иного пути к завоеванию значительного думского большинства, кроме выигрыша в большинстве одномандатных округов. И действительно, простая арифметика подсказывает, что если ЕР — как и в 2016 году — выиграет более чем в 90% округов, то даже при 40% мест по пропорциональной системе у нее в кармане окажутся искомые две трети мест.
Можно, конечно, предположить, что раз общий уровень поддержки ЕР снижается, то это скажется и на результатах в одномандатных округах. Однако это предположение не учитывает особой механики, присущей избирательной системе относительного большинства. Чтобы выиграть в округе, не надо пользоваться поддержкой массы избирателей. Достаточно превзойти по числу голосов всех остальных кандидатов, а это, при условии значительного распыления голосов между ними, вполне достижимо не только с 30%, но даже и с 20% голосов. Между тем число кандидатов в одномандатных округах значительно. Это обусловлено прежде всего тем, что их старается выдвинуть каждая из партий, участвующих в выборах по пропорциональной системе. Малые партии рассчитывают, что это немного повысит их заметность и принесет дополнительные голоса партийному списку, даже если шансы на выигрыш их кандидатов равняются абсолютному нулю. В этом и состоит основная польза, которую власти извлекают из участия в выборах малых партий.
Таким образом, комбинация довольно скромного результата по пропорциональной системе и успеха в подавляющем большинстве округов позволяет ЕР надеяться на весьма значительное — и даже конституционное — большинство в Думе. Могут ли оппозиционно настроенные избиратели противодействовать такому итогу выборов? Могут. Прежде всего в том случае, если удастся избежать распыления голосов в округах, а это достижимо путем голосования за тех кандидатов, не принадлежащих к «партии власти», которые имеют наибольшие шансы на победу над кандидатами ЕР. В этом и состоит цель стратегии, известной как «умное голосование».
Предложенная Алексеем Навальным и его сторонниками стратегия предполагает использование оппозиционно настроенными избирателями рекомендаций, разработанных путем анализа данных по округам и доступных в электронном виде по запросу. Подчеркну, что хотя такие рекомендации могут принести значительную пользу, многие избиратели могут провести анализ ситуации в округе самостоятельно и прийти к вполне правдоподобным заключениям о том, кто именно из кандидатов представляет наибольшую угрозу для кандидата ЕР. Главное в этой стратегии — не метод, а цель. Она состоит в том, чтобы сократить представительство ЕР в Думе.
В большинстве случаев потенциально сильные оппоненты ЕР в округах — коммунисты, а иногда — выдвиженцы ЛДПР и СР. Так что эта стратегия определенно не подходит тем избирателям, кто полагает, что между ЕР и этими тремя партиями нет никакой разницы. Не вдаваясь в детальную критику такого подхода применительно к России, хочу отметить, что он не согласуется со сделанными в литературе выводами о динамике процессов демократизации в сравнительной перспективе. Снижение уровня представительства доминирующей партии не только служит для нее символическим поражением, поскольку подрывает претензии власти на выражение воли подавляющего большинства граждан, но — и это важнее — создает возможность более широкой автономии для других партий, представленных в парламенте. Такая возможность, даже если она возникает, может остаться невостребованной. Но мировая практика демократизаций показывает, что относительная автономия лояльной оппозиции может внести значительный вклад в процесс и направление преобразований, если они начинаются в силу каких-то серьезных политических стимулов.
Понятно, что любые надежды на ослабление позиций ЕР окажутся разгромлены, если оппозиционно настроенные избиратели просто не пойдут на выборы. Российская партийная система совершенно сознательно сконструирована властями таким образом, чтобы подталкивать противников режима к абсентеизму. КПРФ и ЛДПР — это нишевые партии, первая из которых идеологически профилирована неприемлемым для большинства избирателей образом, а вторая строит свою поддержку исключительно на весьма проблематичной фигуре своего вождя. Электоральная привлекательность СР еще более сомнительна. Малые партии, с одной стороны, подконтрольны властям, а с другой — настолько малоизвестны, что рассчитывать на преодоление пятипроцентного барьера им, как правило, не приходится. Претензии партии «Яблоко» на роль основной демократической партии небеспочвенны. Но засвидетельствованный опросами общественного мнения и многочисленными итогами реальных голосований факт состоит в том, что эти претензии не кажутся убедительными значительной части оппозиционно настроенных избирателей.
Если оппозиционно настроенные граждане примут навязываемые правила игры и не появятся на избирательных участках, то в Думу, помимо ЕР, пройдут лишь немногие выдвиженцы КПРФ, ЛДПР и СР, направленные туда их крайне малочисленными искренними сторонниками. Расширенное представительство этих партий уже давно обеспечивается по большей части теми избирателями, которые голосуют за них не в силу искренней поддержки, а просто потому, что они кажутся — за отсутствием лучших вариантов — правдоподобной альтернативой действующей власти. Поэтому при массовой неявке оппозиционных избирателей господство ЕР в Думе будет безраздельным.
В таком случае властям даже не придется прибегать к фальсификациям. Ведь если почти все явившиеся на выборы проголосуют за ЕР, то необходимость в мошенничестве отпадет. И это, надо сказать, полностью соответствовало бы предпочтениям режима. Власти знают — хорошо усвоив это по итогам думской кампании 2011 года, не говоря уже о недавних событиях в Беларуси, — насколько опасным для них инструментом может стать прямая и массовая подделка результатов голосования. Разумеется, если оппозиционно настроенные граждане все-таки появятся у избирательных урн, то без фальсификаций не обойдется. Российские выборы, с полным отсутствием эффективного наблюдения и с трехдневным голосованием, создают для этого благоприятную почву. Но тогда властям придется нести сопряженные риски. Кроме того, нужно учитывать, что хотя в некоторых регионах результаты выборов фальсифицируются почти полностью, в других — в частности, в некоторых из тех, где есть крупные городские агломерации, — возможности фальсификаций не так велики.
Подводя итоги, можно констатировать, что у ЕР есть неплохие шансы на получение колоссального большинства мест в Думе нового состава. Но такой результат не является предрешенным. Оппозиционно настроенные избиратели имеют возможность повлиять на состав Думы, если они (1) придут на выборы, (2) консолидировано проголосуют за наиболее сильных оппонентов ЕР в округах и (3) постараются, насколько это возможно, избежать распыления голосов и при голосовании за партийные списки, выбирая те из них, которые имеют шансы на преодоление пятипроцентного барьера. Будет ли эта возможность использована — вопрос открытый.
