В последние годы налоговые органы России могут похвастаться рекордными поступлениями: в 2017 году они были на 20% выше, чем в 2016 году. В то же время растет число налогов: появились новые налоги на защиту окружающей среды, на отходы и телекоммуникационную деятельность, а также произошла консолидация обязательных платежей в федеральный бюджет. Налоговая служба, похоже, становится все более уверенной в себе — недавно она предложила расширить сферу своей деятельности, чтобы вернуть себе контроль над уголовными делами в сфере бизнеса.
О чем свидетельствуют эти шаги? Превращается ли Россия в «автократию, в которой платят налоги»? Такой подход представляется своевременным, учитывая снижение доходов от природных ресурсов и все новые разговоры о том, что «люди — это новая нефть». При этом можно задуматься, к чему это приведет — к более эффективному государству или просто к фискальному тупику? Чтобы ответить на эти вопросы, стоит проанализировать изменения в налогах, относящихся к физическим лицам (юридические лица тоже важны, но будут рассмотрены в другой раз). Сначала немного поговорим об истории. Единый налог в России известен как одна из самых ранних и смелых реформ подобного рода в мире. Его введение в 2001 году означало значительное снижение подоходного налога с 30% до 13%. Однако в первые годы правления Путина были введены еще более радикальные неолиберальные налоговые реформы во всей системе. Они дополнили программу МВФ 1998 года, которая была разработана в ответ на дефолт России по долговым обязательствам. Единый налог был частью пакета мер, включающего снижение корпоративных и других налогов, а также увеличение взимаемых налогов за счет НДС. Эти изменения, вероятно, помогли малому и среднему бизнесу, а также усилили легитимность и бюрократическую логику налоговой службы накануне 2000-х гг.
Как правило, основная идея единого налога заключается в расширении налоговой базы. Достоверных данных на этот счет нет, но можно предположить, что большинство людей, которые должны были платить подоходный налог в 1990-е гг., этого не делали. И этот вопрос по-прежнему имеет большое значение для России в связи с внушительным масштабом теневой экономики — в настоящее время она достигла рекордных масштабов, покрывая, даже по официальным данным, более 20% от общего числа занятых и свыше 13% ВВП. Данные МВФ показывают, что «в тени» находится более 40% ВВП России, в то время как в большинстве развитых стран этот показатель составляет менее 10%. Даже российское правительство признает, что власти не знают, чем заняты 38 млн россиян трудоспособного возраста (более 44% экономически активного населения).
Люди рассчитывают свои реальные доходы, опираясь в основном на неформальный сектор экономики. Вполне возможно, что большинство населения имеют т.н. «белый» доход, который облагается подоходным налогом, и неформальный дополнительный заработок, который не облагается налогом напрямую. Налоговые поступления всегда росли, но началось это с невысокой базы в 2000 году. Показатели роста собираемости налогов мало о чем говорят, так как ВВП в России рос гораздо быстрее. Интересно, что в процентном отношении к ВВП Украина больше похожа на страну, которую можно назвать «налогоплатящей».
Кроме того, практически нет свидетельств того, что вышеупомянутые налоговые реформы действительно поспособствовали повышению взимаемых налогов, производительности труда, экономической активности и доверия к налогово-бюджетной системе как таковой. Скорее всего, причиной роста доходов стало быстрое улучшение ситуации в российской экономике после 1999 года. Более высокие доходы имеют гораздо большее значение, чем более строгое соблюдение налогового законодательства. Об этой истории мы слышим редко, что свидетельствует о том, что до сегодняшнего времени в России преобладает традиционная экономика с упором на сферу предложения. На самом деле МВФ часто критиковал введение единого налога, указывая на и без того слабое фискальное положение бывших коммунистических стран.
Перемотаем пленку к концу 2010-х гг. На фоне недостаточных доходов от продажи природных ресурсов российское государство всерьез вернулось к болезненному вопросу о налогообложении населения. Однако рекордные налоговые поступления — это лишь небольшая часть этой истории. Налог на доходы физических лиц в России всегда составлял лишь небольшую часть всех налоговых поступлений. Доля прямых личных налогов в совокупности всех налогов и в ВВП составляет примерно половину того, что фиксируется в других промышленно развитых странах с рыночной экономикой. Более важными являются неоднократные неудачные попытки обложения налогом индивидуальных предпринимателей и изменения в налогах на землю и имущество в 2019 году.
Сначала взглянем на индивидуальных предпринимателей. Следует помнить, что даже у тех, кто устроен на работу, ключевым способом свести концы с концами является подработка. До событий в Украине в 2014 году доходы населения от неформальной (теневой) экономики фактически игнорировались российскими политиками и чиновниками. Наиболее заметные индивидуальные предприниматели были поставлены на учет (водители маршруток, работающие в одиночку, или «мелкие торговцы» в налоговой терминологии). Однако подавляющее большинство «торговцев» и индивидуальных поставщиков услуг, работающих без своих помещений (от электриков до косметологов, приезжающих к клиентам домой) существовало в налоговой «черной дыре». Их полная невидимость от глаз чиновников была частью договоренности с населением. Это «компенсировало» людям очень низкий уровень располагаемых доходов от официальной работы. В то же время такая ситуация позволяла обычным людям занять нишу в предпринимательской среде, в которой доминируют более крупные фирмы, имеющие связи с властью.
После 2014 года правительство стало прилагать больше усилий для того, чтобы включить самозанятых в формальную компетенцию государства, в том числе в сферу налогообложения, лицензирования, государственного страхования, пенсионных выплат
Во-вторых, как уже упоминалось выше, подавляющее большинство «самозанятых» фактически являются «подрабатывающими лицами». То есть, они получают доход не только от своей дополнительной деятельности. Это не соответствует формальному определению «пополнения» доходов. Иными словами, неформальный труд является своего рода социально-экономическим правом. Это наследие экономических потрясений 1990-х гг. и не только. Ситуация связана с тем, что в СССР доходы состояли из многих компонентов, выходящих за рамки «заработной платы». На самом деле здесь можно также рассказать более сложную историю о «культурном» сопротивлении термину «самозанятость» — по историческим причинам он ассоциируется с подозрительной «торговлей» (заниматься торговлей означает ользоваться существующим беспорядком). Также есть сомнения насчет терминов «предприниматель» (иной юридический термин) и «самозанятость». Эти слова могут восприниматься как обесценивающие теми, кто считает себя «мастером на все руки» и «авторитетным» человеком в своем мета-профессиональном сообществе. Последний термин кажется мне полезным для описания сетей взаимного признания квалифицированных работников.
Наконец, рассмотрим нарратив о «государстве, эффективно взимающим налоги». Здесь стоит отметить, что многие личные услуги, неформальная индивидуальная предпринимательская деятельность, а также некоторые элементы официальной заработной платы («конвертная» форма оплаты труда) в основном оплачиваются наличными и без «бумажного следа», поэтому налоги на доходы будут охватывать лишь небольшую часть этих денежных потоков. Кроме того, отсутствуют политические условия для исправления этой ситуации. Фундаментальный конфликт в любом обществе — это напряженность между налогами на доходы и налогами на недвижимость и отслеживаемые активы. Степень успеха в сфере налогообложения доходов всегда является результатом договоренности. А сейчас мы видим, что степень «согласия» на то, чтобы государство взяло себе кусочек с трудом заработанной буханки хлеба, снижается. Это связано с реальным падением доходов населения на протяжении последнего десятилетия.
Эти размышления подводят нас к текущей стадии. Наряду с повышением НДС и налогов на топливо, государство осознало, что источником «богатства», который сложнее скрыть, чем доходы, является недвижимость. История реальных изменений в налоговой системе связана с серьезным переходом в сторону налога на недвижимость и земельного налога. У населения нет соответствующей осведомленности в этих вопросах.
С 2017 года правительство приступило к фундаментальной реформе системы налогообложения имущества. Одним из ее элементов является переход к оценке недвижимого имущества на основании кадастровой стоимости. Кадастровая оценка является «грубым» инструментом, основанным на средних значениях, которые могут быть далеки от реальной стоимости недвижимости. Этот шаг уже принес заметные последствия: доходы от этого налога выросли с 22 млрд рублей в 2013 году до 144 млрд в 2017 году. На протяжении более чем пяти лет налог на недвижимость вырастет на 20%. Эта цифра может показаться незначительной, учитывая низкую стартовую базу в 0,1%, но для домов, в отличие от квартир, начальная ставка налога составляет 0,3%. Налогом на недвижимость будут облагаться даже гаражи.
В 2019 году были внесены существенные изменения в земельный налог (его взимают и удерживают местные власти). За некоторыми исключениями, земля с находящимися на ней домами будет облагаться налогом в размере 1,5%. Раньше люди платили символическую сумму налога на свою дачу. Поскольку так много людей разных классов и доходов владеют «вторым» имуществом, эти налоговые изменения могут оказаться обременительными и могут восприниматься как несправедливые (от некоторых из этих налогов освобождаются пенсионеры и другие группы населения).
При этом недавно Путин поручил правительству исследовать проблемы растущего «налогового бремени населения». Он попросил Медведева изучить, «что происходит в реальной жизни, а не только на бумаге». О чем это свидетельствует? В действительности одновременное взимание всех видов налогов и квазиналогов,
Даже развитые страны с рыночной экономикой, системой социальной солидарности и высокими личными налогами, как например Дания, ведут серьезные политические дискуссии о бремени прямого налогообложения. Соотношение цены и качества услуг, оказываемых за счет огромных налоговых поступлений в рамках этих систем, постоянно находится под пристальным вниманием. Это фундаментальные конфликты, заложенные в любую демократическую систему, основанную на принципе уплаты налогов, в которой ресурсная рента и косвенные доходы менее важны. Налоги являются прежде всего способом перемещения национального дохода из одного места в другое в целях стимулирования роста экономики и повышения эффективности использования ресурсов. В рамках прогрессивных сценариев речь идет о перераспределении богатства от более успешных членов общества к тем, кому повезло меньше. Но как можно построить платящую налоги автократию, если логика перераспределения функционирует в основном в рамках характерной для России вертикали власти?
