2018 год стал для России переломным: несмотря на предсказуемые президентские выборы и легко доставшуюся Владимиру Путину победу, относительную стабильность мировых цен на нефть и отсутствие критичных последствий санкций, сегодня создается устойчивое ощущение, что страна оказалась на пороге глубоких внутренних перемен, которые затронут государство, отношения власти и общества, экономику и социальную сферу. Будущий год обещает быть годом начала нового этапа трансформации путинской России.
Заглядывая вперед, можно выделить три ключевых внутриполитических риска, с которыми столкнется страна в самом ближайшем будущем.
Риск первый — социальный. Уходящий год стал отправной точкой в формировании нового социального контракта между властью и обществом, в основе которого гораздо более рациональные, прагматичные условия отношений, отсутствие позитивной повестки, попытка государства заставить общество «расплатиться» за благополучие 2000-х гг. Это не только и даже не столько Пенсионная реформа. Власть совершенно иначе стала смотреть на избирателя, исходя из логики «мы вам ничего не должны. Учитесь выживать, не рассчитывая на государство». Начиная с 2018 года российское общество оказалась в ситуации, когда безальтернативные политические лидеры не просто не могут, но и не хотят искать образ будущего, позитивную повестку, которая хоть как-то оправдывала бы те высокие рейтинги, что президент и партия власти имели в прежние годы. А значит и все те негативные тенденции (снижение доверия к президенту и институтам), проигрыши на выборах кандидатов от власти в 2018 году — это только начало гораздо более масштабного обвала по периметру всего механизма социально-политической поддержки власти «снизу». И никакие попытки представителей власти быть (казаться) скромнее, заняться собственной этикой или доказать, что все остальные — популисты и только путинские силы остаются политически ответственными, не помешают тому просто в силу того, что Кремль не способен (и даже не считает нужным) предлагать ничего из социально актуального и востребованного населением сегодня.
Выборы станут в 2019 году одним из главных испытаний власти, к чему Кремль, надо признать, готовится не особенно серьезно. «Единая Россия» останется ключевой опорой режима, новые же кремлевские партии вряд ли появятся, так как нынешние «администраторы» категорично отвергают любой творческий процесс в политической сфере как расшатывающий и повышающий риски непредсказуемости и конфликтности. Неизбежно произойдут следующие изменения — обострение отношений между Кремлем и системной оппозицией, расширение социальной базы внесистемной оппозиции, рост конфликтов внутри «Единой России», особенно на уровне региональных отделений. Выборы, какими бы управляемыми они ни были, будут еще чаще заканчиваться проигрышами ставленников Путина. Есть основания ожидать и появление межинституциональных трений на парламентском уровне (СФ против Госдумы). Политическая диверсификация, от которой так жестко открещивается Кремль, станет навязанной жизнью реальностью.
Риск второй — мракобесие. Трудно не согласиться с очень мрачным прогнозом главного редактора «Эха Москвы» Алексея Венедиктова в интервью «Esquire»: «Нынешний срок Путина будет мракобесным, я уверен». Мало кто сегодня задумывается, но происходящие в стране перемены (снижение рейтингов, проигрыши на выборах, риски среднесрочной политической дестабилизации) вызывают серьезную нервозность в силовых, консервативных кругах, для которых нынешние кураторы и администраторы в самом широком смысле (начиная с финансового блока правительства и заканчивая внутриполитическими менеджерами) ведут страну к пропасти. Пенсионная реформа, чрезмерная мягкость в отношении Алексея Навального, вседозволенность в интернете — воспринимаются как слабые места для устойчивости системы, требующие жестких немедленных мер. Неслучайно появление в последний месяц года драконовских законопроектов, призванных защитить власть от любой несанкционированной критики, рост давления на интернет-компании, отмены концертов рэперов, арест Льва Пономарева. Это все проявление инстинкта самосохранения наиболее консервативной части режима, не просто опасающейся перемен, но панически относящейся к любой форме непредсказуемости. Кажется, они интуитивно ощущают «политическое скукоживание Путина» во внутриполитической сфере, что делает положение «охранителей» потенциально уязвимым. Возможно, именно эти мрачные силы, способные сегодня идти на аресты, принятие новых запретительных мер, подавление и принятие любых превентивных мер против инакомыслия и оппозиционности, наилучшим образом ощущают приближение периода нарастающей хаотизации.
Риск третий — внутриэлитные конфликты. Владимир Путин остается на внешнеполитическом фронте, а элитам нужно выживать в условиях растущей неопределенности и сокращения ресурсов. Ключевые конфликтные точки будут развиваться вокруг госкорпораций как самых ненасытных потребителей государственных ресурсов, но не только. Следует наблюдать за отношениями «Роснефти» и «Транснефти», «Роснефти» и «Газпрома», конфликтами между федеральными группами влияния и элитами в национальных республиках, за ситуацией на Северном Кавказе. На политическом уровне конфликтное поле будет неизбежно включать в себя обострение отношений и противоречий в подходах между силовиками и внутрикремлевскими администраторами. Можно также спрогнозировать и более острое развитие конфликтной ситуации вокруг спикера Госдумы Вячеслава Володина, постепенно утрачивающего свое влияние. Вряд ли стало бы большим политическим сюрпризом и появление отколовшейся от власти новой системной оппозиции, будь то в виде раскола в «Единой России» или через формирование новой партии с привлечением нынешних «несогласных» с курсом Кремля (но при этом остающихся пропутинскими). Разногласия внутри пропутинских сил по поводу того, как «спасать Россию», будут расти настолько быстро, что в итоге поставят самого Путина перед необходимостью определяться, с кем он собирается реализовывать транзит и страховать будущее страны.
2019 год может стать годом фрагментации политического поля России при растущем международном давлении, кратном увеличении санкционного давления, последующей изоляции. Рост ставок в геополитической игре будет и дальше влиять на измельчение внутриполитической проблематики для Путина, что уже наблюдается невооруженным глазом — президенту практически не докладывают о крупных резонансных делах, таких как «Новое величие» и «Сеть», практически не погружают во внутриполитические дрязги, имеющие серьезное значение для наиболее продвинутой части российской общественности.
На этом фоне можно обозначить и главную интригу года, исходя из предположения, что очень скоро внутри страны должен появиться первый системный оппонент Путина. Вообще само понятие «системный оппонент Путина» представляет собой политический оксюморон, ведь если системный, значит за Путина. Момент, когда первый системный игрок (будь то крупный бизнесмен, представитель партии власти или губернатор) решится бросить вызов президенту станет первым мощным сигналом, что режим уже не тот, что прежде. Главный вопрос наступающего года — утратит ли Путин монополию на политическое лидерство?
