По словам политолога Адама Пшеворского, авторитаризм зиждется на экономическом процветании, страхе и лжи. Растущая экономика действительно способна поддержать любой политический режим (правда, с рядом важных оговорок). Опора режима на страх наглядно видна в реакции властей на августовские события в Москве. Однако в этой статье речь пойдет о том, как работает третий столп любого авторитарного режима, — ложь.
21-летний студент НИУ ВШЭ Егор Жуков оказался в эпицентре показательного политического дела о «массовых беспорядках» после протестов в поддержку незарегистрированных кандидатов в Мосгордуму. Коллегам и друзьям Егора Жукова удалось организовать заметную общественную кампанию в его защиту. Однако акция солидарности с Егором Жуковым столкнулась с сопротивлением государственных медиа, которые в своих сюжетах на центральных каналах объявили студента знатоком манипулятивных «протестных технологий» и координатором беспорядков. Впору задаться вопросом, насколько сами центральные СМИ способны манипулировать общественным мнением, формируя образы антигероев.
Последние пять лет вера в силу телевизора пережила ренессанс. В публицистике укрепило позиции весьма радикальное представление о том, что россияне «зомбированы» пропагандой, а частота просмотра телевизора способствует «промыванию мозгов». Действительно, рост поддержки российских властей, фиксируемый с 2014 года, совпал по времени с дальнейшим ограничением свободы слова и сжатием медиа-рынка. В рейтинге свободы слова Reporters without borders Россия в 2019 году заняла 149 место из 180, расположившись между Венесуэлой и Бангладеш. При этом в работе государственных СМИ в последние годы заметнее стали случаи прямолинейной пропаганды. Способны ли полностью подконтрольные власти СМИ воссоздать альтернативную картину мира и укрепить режим? Посмотрим, что на этот счет могут рассказать академические исследования.
Существуют ли доказательства, что СМИ на что-то влияют?
Такие доказательства есть. Пожалуй, наиболее известно исследование о том, как «Радио тысячи холмов» сыграло роль в ужесточении геноцида в Руанде в 1994 году. На территориях, которых достигал радиосигнал, было существенно больше насилия в отношении тутси. Подобные исследования были реплицированы на исторических материалах Второй мировой войны: солдаты Вермахта из местностей, где лучше ловился сигнал нацистского радио, чаще представлялись к награде за военные заслуги. В этом случае мы имеем дело с долгосрочным воздействием пропаганды.
Ученые зафиксировали и непосредственно политический эффект медиа. Например, в российском контексте исследователи Ениколопов, Петрова и Журавская доказали, что в 1999 году там, где ловился сигнал НТВ, процент голосования за «Единство» был ниже. Стоит напомнить, что в то время НТВ было критически настроено по отношению к кремлевской администрации и новой «партии власти».
Мы действительно можем наблюдать воздействие медиа на группы людей, которые их потребляют. При переходе на уровень конкретного человека картина становится чуть более сложной.
Как пропаганда воздействует на отдельного человека?
Пропаганда помогает некоторым людям утвердиться в своих взглядах и даже способна побудить их к действию, например голосованию или участию в политической акции. Но это происходит при условии совпадения позиции человека и передаваемого сообщения. Если же сообщение транслирует противоположную точку зрения, то естественной реакцией человека является повышение уровня тревоги. Человек оказывается вынужден обрабатывать информацию, не соответствующую его картине мира, что тормозит дальнейшие действия. Примечательно, что на сбалансированные сообщения, представляющие несколько точек зрения, люди реагируют похожим образом. В условиях государственной пропаганды проправительственно настроенные граждане укрепляются в своем мнении и становятся более уверенными, несогласных же она сбивает с толку или раздражает.
Правда ли, что чем чаще смотришь телевизор, тем больше «промываются» мозги?
Это не совсем так. Понятия «промывание мозгов» или «зомбирование» вообще нельзя назвать научными. Политические симпатии всегда первичны и служат фильтром (perceptive screen) для потребления любой информации. Как правило, мы предпочитаем дружественную медиа-среду враждебной. Если у человека уже есть сложившаяся позиция по тому или иному вопросу, то соответствующее послание СМИ просто усилит его взгляды.
Люди, которые очень часто читают или смотрят политические новости, обычно уже имеют сформировавшуюся позицию. Не будут подвержены сильному влиянию и те, кто практически не потребляет политические СМИ. А вот смотрящие телевизор со средней частотой, вероятно, наиболее склонны некритично усваивать телевизионные нарративы, т.к. они, скорее всего, смотрят новости «в фоновом режиме» и обычно политикой не интересуются. Они и будут воспроизводить информацию, которая транслируется по телевизору, коллегами или друзьями. Американский социолог Джон Заллер обозначил эту проблему как no opinion problem (проблема отсутствия мнения): когда наши личные ставки не очень высоки, мы готовы принять практически любую социально одобряемую позицию. Однако «навязанное» мнение, как правило, быстро улетучивается, как только ветер дует в другую сторону. То есть «твердолобыми фанатиками» конформисты становятся крайне редко.
Может ли образование быть антидотом от пропаганды?
Существует мнение, что образованные люди в меньшей степени подвержены воздействию пропаганды. Это действительно так, но стоит уточнить, что в качестве антидота работает не любое образование, а только качественное. Например, по материалам российских опросов видно, что уровень образования мало связан с влиянием пропаганды, как и с многими другими вещами. Диплом о высшем образовании имеют не так мало россиян (около трети), но качество этого образования неоднородно. Правильнее будет сказать, что большим иммунитетом обладают люди, осведомленные о том, как работает политическая система. Интересно и то, что для политических действий гораздо важнее даже не реальные знания, а то, как сам человек воспринимает собственный уровень знаний. Как показывают исследования Магдалены Войчешак и ее соавторов, именно уверенность в своем знании делает человека более активным.
Где находятся пределы самоцензуры?
Господство одной позиции в публичном пространстве может приводить к самоцензуре. В закрытых авторитарных системах самоцензуру еще называют «спиралью молчания» или «фальсификацией предпочтений». Люди публично транслируют официальную позицию, а в частной жизни могут иметь иное мнение. Однако не стоит преувеличивать масштабы «спирали молчания» в России. Люди действительно могут цензурировать собственные высказывания, опасаясь сложностей на работе. Но это в первую очередь касается публичных обстоятельств. В частных беседах и даже во время соцопросов эффект самоцензуры существенно меньше. Исследования политологов из НИУ ВШЭ и Колумбийского университета доказывают с помощью списочного эксперимента, что критически настроенные россияне вряд ли маскируют свои истинные взгляды: доля респондентов, притворяющихся поклонниками президента Путина, в 2015 году составляла всего 3−7% от общего числа опрошенных.
Могут ли люди распознавать предвзятость?
Вместо термина «пропаганда» исследователи чаще всего используют ряд более точных обозначений. Формирование альтернативной картины мира не сводится только к выдумыванию и искажению фактов, но включает также намеренное игнорирование фрагментов информации. Это может быть выделение тех или иных событий как приоритетных — прайминг. Или освещение событий в определенном ключе — фрейминг. Наконец, существует предвзятость, крен (bias). Строго говоря, крен в ту или иную сторону есть практически всегда, в лучшем случае мы имеем дело со «сбалансированными» сообщениями, где представлено несколько точек зрения.
Ученые неоднократно задавались вопросом, от чего зависит убедительность сообщений и насколько люди способны распознавать пропаганду. В частности, существуют исследования, которые анализируют, почему граждане считают одну информацию достоверной, а другую — нет. Для этого, как правило, используются экспериментальные методики. Например, одной группе респондентов случайным образом предлагается сообщение с проправительственным контентом, а другой — с оппозиционным или сбалансированным, где представлены все ключевые позиции. Затем исследователи измеряют, насколько достоверной находят эту информацию респонденты.
Исследования ставят под сомнение способность людей к объективной оценке медиа. Все, что не стыкуется с уже сложившейся позицией, обычно определяется как «предвзятое». А то, что соответствует нашей позиции, даже при наличии «крена», нас вполне устраивает. Если у человека нет сложившейся позиции, то тут может сыграть роль эффект доверия источнику информации (если кто-то считает Первый канал более надежным, чем НТВ, то и информацию, транслируемую «Первым», он будет считать более достоверной).
Имеет ли значение репутация СМИ в России?
В ноябре 2017 года коллективом исследователей Лаборатории сравнительных социальных исследований НИУ ВШЭ был предпринят опросный эксперимент, где одним российским респондентам предлагалось сообщение на острую тему украинской политики от Первого канала, а другим — от «Эха Москвы». Одно сообщение было более одобрительным по отношению к российским властям, а второе — критичным. Респонденты оказались случайным образом поделены на четыре группы: первые получили проправительственное сообщение от лояльного власти источника, вторые — критическое сообщение от независимого источника, третьи — проправительственное сообщение от независимого источника, четвертые — критическое сообщение от лояльного источника. Затем респонденты отвечали, насколько они находят полученное сообщение нейтральным и согласны ли они с его содержанием.
Оказалось, что россияне соглашались с содержанием сообщения независимо от источника. Также наши результаты говорят о том, что респонденты в целом корректно определяют тональность сообщения (bias). При этом проправительственное сообщение воспринимается как нейтральное чаще, чем критическое. Нельзя исключить вероятность того, что вопрос об украинском конфликте был по-прежнему сильно политизирован, и результат мог быть иным, если бы респонденты оценивали сообщение о менее острой теме. Важно отметить и то, что 20% отказались отвечать на вопрос о сбалансированности сообщения.
***
Каков может быть эффект от подключения центральных медиа к давлению и дискредитации участников московского протеста? СМИ в первую очередь повлияют на людей деполитизированных. Более политически лояльные потребители государственных медиа проигнорируют любую предвзятость, а критически настроенных она возмутит. Сюжеты в центральных СМИ могут повлиять на симпатии тех, кто не имеет сильного мнения о ситуации с выборами в Мосгордуму. Брэнды и репутации отдельных СМИ вряд ли будут иметь большое значение. Среди тех, кто критикует протестовавших активистов, могут появиться далекие от политики люди, но вряд ли это будут тайные диссиденты, испугавшиеся передовицы программы «Время». Функция запугивания отведена другим инстанциям.
Первая часть цикла «Российские медиа: говорит не только Москва»: что лежит в основе перерождения российских СМИ после 2000 года
Вторая часть цикла «Российские медиа: говорит не только Москва»: почему в постсоветской России конспирология стала обыденной вещью
Третья часть цикла «Российские медиа: говорит не только Москва»: Факторы, которые формируют доверие публики к информации
Четвертая часть цикла «Российские медиа: говорит не только Москва»: Военные СМИ в информационном пространстве России
