После вторжения России в Украину российская элита разделилась на три условные группы по отношению к войне. Самую многочисленную из них составляет «партия молчания»: это большинство федеральных крупных чиновников, руководителей госкорпораций и близкого к государству бизнеса. Они понимают глубину экономических последствий вторжения, но не могут прекословить президенту Владимиру Путину. Немногочисленная «партия мира» представлена олигархами, которые возвысились во времена правления Бориса Ельцина. Роман Абрамович, Олег Дерипаска, Михаил Фридман, Владимир Лисин могут допускать в своих высказываниях абстрактные призывы к прекращению войны. Самой громкой и заметной стала «партия войны», выступающая за эскалацию конфликта.
К «партии войны» можно с полным правом отнести главу Чечни Рамзана Кадырова, зампреда Совбеза Дмитрия Медведева, спикера Госдумы Вячеслава Володина, руководителя Роскосмоса Дмитрия Рогозина, генсека «Единой России» Андрея Турчака, бизнесмена Евгения Пригожина. Ее представителем можно назвать и первого замглавы администрации президента Алексея Громова. Громов — непубличная фигура, но его позицию можно отследить по близким к нему фигурам — например, главреду RT Маргарите Симоньян и ее подчиненным, которые выступают с ультравоинственных позиций. В «партии войны» нет иерархии, а ее члены не связаны друг с другом, либо вообще находятся в напряженных отношениях как Володин и Турчак. Тем не менее все ее представители работают на один результат, пытаются повлиять на одного адресата -Путина — и занимают схожие позиции во властной вертикали. К этой партии стоит внимательнее присмотреться еще и потому, что ее члены явно претендуют на карьерный рост и могут его достичь, причем вне зависимости от того, сохранится ли режим Владимира Путина или нет.
Активные и агрессивные
«Партия войны» доказывает свою воинственность словом и делом. Наиболее радикальными ее представителями в публичном поле можно назвать Рамзана Кадырова и Андрея Турчака. Оба политика выезжали непосредственно на территорию Украины: Кадыров встречался с участвовавшими во вторжении чеченскими бойцами, Турчак развешивал российские флаги и флаги победы в украинских населенных пунктах. Оба не стесняются в выражениях по поводу войны, оба критиковали пресс-секретаря президента Дмитрия Пескова за чересчур мягкую позицию. И Кадырова, и Турчака можно назвать передовым флангом партии войны, который не стесняясь атакует членов «партии мира» или «партии молчания», невзирая на их статус и чины. От партийных боевиков пострадал не только Дмитрий Песков, но и помощник президента, член переговорной делегации с Украиной Владимир Мединский.
К медийному тылу этой партии можно отнести Дмитрия Медведева, Вячеслава Володина и Дмитрия Рогозина. Они регулярно выступают с публичными заявлениями и в каком-то смысле задают тон в новом стиле самопрезентации российской элиты, который подразумевает превращение ее представителей в добровольных пропагандистов, шутов президентского двора. Выступления Рогозина, Володина, Медведева распаляют в обществе антизападные настроения, для Владимира Путина эта позиция — лишнее подтверждение того, что он все делает правильно, а значит, можно повышать ставки и дальше. Примерно в том же духе действует и кремлевский куратор СМИ Алексей Громов, только делает он это не сам. В телешоу ведущие и участники призывают к эскалации войны, эту же позицию транслирует главред RT Маргарита Симоньян.
Без перспектив, но с амбициями
У членов «партии войны» есть несколько общих черт, которые во многом предопределяют их поведение. Первая и главная — все они достигли карьерного потолка или с какого-то момента не поднимаются по вертикали и движутся только по горизонтали. В «довоенной» системе они могли только опускаться вниз — на почетные, ни к чему не обязывающие, но и не влиятельные должности.
Один из представителей «партии войны» — зампред Совбеза Дмитрий Медведев — это движение начал. В 2012 году он опустился с президентского поста на ступеньку вниз и сел в премьерское кресло. В 2020 на тот момент второй человек в стране Медведев был отправлен в отставку и назначен на доселе не существовавшую должность с толком не прописанными полномочиями — зампред Совбеза. Попытка Медведева переместиться в кресло спикера Госдумы в ходе думской кампании 2021 года оказалась неудачной и была заблокирована самим Путиным. Сейчас выступающий на грани фола по довоенным стандартам зампред Совбеза вновь может стать президентским фаворитом — на такого ястреба Путин может оставить Россию.
Рамзан Кадыров находится в своеобразной кадровой ловушке — с одной стороны, он опасается покидать пост главы Чечни, потому что в рамках этой должности Кремль многое ему позволяет. С другой, он явно не прочь получить хорошее место в федеральных силовых структурах. Реальному карьерному росту на федеральном уровне противостояли силовики, многие из которых непосредственно участвовали в войнах в Чечне. Но для Путина Кадыров получил новый статус — воина, который вышел на передовую и красиво это обставил. Слово силовиков может поблекнуть перед этим образом.
Туманными до войны казались перспективы секретаря генсовета «Единой России», вице-спикера Совета Федерации Андрея Турчака. Ходили слухи, что он может возглавить Санкт-Петербург, и это казалось вершиной его возможной карьеры. После вторжения он вооружился агрессивной риторикой и отправился в прямом смысле на передовую. Судя по поведению, Турчак явно рассчитывает на повышение — например, на пост первого замглавы АП или даже главы АП.
Спикерский пост до войны считался пиком карьеры Вячеслава Володина. Он хорошо обустроился в этом кресле — выстроил под себя думский аппарат, контролировал фракцию «Единой России». Однако прошлой весной начали обсуждаться и другие кандидаты в спикеры нового созыва — вице-спикер, бывший вице-премьер Алексей Гордеев и тот же Дмитрий Медведев. В рамках всеобщей кадровой паузы Володин остался при месте, но оказался существенно ослаблен, а двигаться вверх по вертикали до войны ему было некуда.
Застыл в кадровых перемещениях и глава Роскосмоса Дмитрий Рогозин. До назначения в госкорпорацию он был вице-премьером, а до того — постоянным представителем РФ при НАТО. Рогозин попал в вечное движение по горизонтали, в российское чиновничье колесо Сансары.
Передовая войны притягивает и другие фигуры — например, бизнесмена Евгения Пригожина, которого называют «поваром Путина». Несмотря на мифы о его чуть ли не всемогуществе, влияние Пригожина достаточно ограничено — у него есть понятный круг контрактов по клинингу в госучреждениях и госкорпорациях и поставкам питания в школы. ЧВК, которые считаются подконтрольными бизнесмену (сам Пригожин это отрицает), принимают участие в конфликтах в Африке, Сирии, а в 2014—2015 гг. они воевали на Донбассе. Кроме того, у Пригожина есть пул подконтрольных СМИ. Это немало, но и немного по сравнению с бизнесменами из действительно близкого круга Путина. Сейчас он едет на Донбасс, понимая, что это дает ему шанс увеличить свое влияние.
Первый замглавы АП, куратор СМИ Алексей Громов тоже достиг своего потолка — бывшему пресс-секретарю президента в рамках вертикали повышаться некуда.
Можно сказать, что представителям «партии войны» нечего терять и в плане имущества. У них нет серьезных активов, хотя, разумеется, они люди очень и очень небедные, что доказывают расследования ФБК в отношении Медведева, Рогозина и Володина.
Вторая важная характеристика членов «партии войны» — их амбициозность. Желание расти вверх по вертикали или вернуть былые позиции есть у всех вышеперечисленных политиков и чиновников. И эта важная характеристика тесно связана с первой общей чертой. Амбициозным персонажам, с одной стороны, некуда расти, а с другой — им особенно нечего терять. Именно поэтому они, в отличие от «партии молчания», активно действуют либо высказываются — бояться им нечего.
Наконец, третья их характеристика — это публичность. Володин и Рогозин в свое время были достаточно успешными публичными политиками. И именно публичность позволила им сделать хорошую карьеру. Внимание нравилось и Медведеву во времена его президентства и премьерства. Евгений Пригожин достаточно умело выстраивал публичный имидж «серого кардинала» и ультрапатриота, который не лезет в карман за словом. Андрей Турчак тоже старается быть публичным политиком. Благодаря этой характеристике голос «партии войны» звучит так громко.
К ней постепенно начинают присоединяться новые персонажи, прежде хранившие режим тишины. Например, на прошлой неделе первый замглавы АП, куратор политического блока Сергей Кириенко развернуто высказался о «нацизме» и посетил Донбасс. Одним членом партии стало больше, и это явно не предел.
Беспроигрышная лотерея
Члены «партии войны» играют в почти беспроигрышную лотерею: в любом из возможных сценариев разворачивания политической ситуации в России они либо останутся при своих (и так останутся на своих местах, либо уйдут вниз), либо улучшат свое положение.
Первый и самый благополучный для «партии войны» сценарий — дальнейшая эскалация, захват Россией или ее прокси ДНР и ЛНР какой-то части Украины, объявление «победы» и вознаграждение за усердие тех, кто эту «победу» ковал. После войны система неизбежно будет перестраиваться, кадровую паузу сменит кадровая разморозка, и тут вышедшие на передовую (военную или пропагандистскую) политики и чиновники получат новые возможности и шансы. Путин явно настроен воинственно, и вполне стоит ожидать, что люди, угадавшие этот настрой, получат приз.
При реализации второго сценария — перемирия и отхода российских войск на фактически довоенные позиции — члены «партии войны» не теряют шансы получить повышение при кадровой разморозке. Взгляды Владимира Путина в любом случае не изменятся — «Украина — это АнтиРоссия», «НАТО нам угрожает и окружает». Политики, публично поддерживающие их, все равно будут пользоваться благосклонным отношением президента. К тому же воинственные персонажи всегда выгодно оттеняли Путина как «единственного европейца» в российской власти и в России в целом. Глава государства и его окружение раньше всегда отстраивались от радикальных высказываний отдельных чиновников и депутатов. Создание воинственного фона, на котором Путин будет смотреться миротворцем, тоже может быть вознаграждено.
Третий сценарий, который пока выглядит не самым вероятным, — уход Путина с президентского поста, мир с Украиной, трансформация российского режима в более мягкие демократические формы. Как бы странно это ни звучало, он тоже представляет окно возможностей для членов «партии войны» в случае, если члены высшего руководства не будут отданы под суд и люстрированы (но тогда ничто не спасет и «партию молчания»). Оппозиционно настроенная часть общества склонна прощать. Некоторые публицисты, политологи и журналисты за несколько лет успевали поменять лагеря, но к их мнению нелояльная к власти аудитория продолжает прислушиваться. Россияне голосуют за бывших единороссов, если те публично разрывают отношения с партией власти и баллотируются как оппозиционные кандидаты (например, в 2012 году выборы мэра Ярославля выиграл бывший единоросс Евгений Урлашов). Вполне вероятно, что публично отрекшиеся от своих слов, если общество эти слова еще будет помнить, члены «партии войны» будут прощены и получат шансы на продолжение политической карьеры. Для большинства из них эти шансы могут быть весьма высокими — в «партии войны» состоят опытные публичные политики. Если пофантазировать, то легко представить, как тот же Володин возглавляет умеренно-консервативную партию, Рогозин — правый националистический проект, а Медведев вспоминает о былых либеральных устремлениях. Вопрос с западными санкциями тоже может быть решен — под ними сейчас находятся и члены «партии молчания», и даже члены условной «партии мира». Если эти ограничения будут сняты, то, скорее всего, для всех фигурантов, кто непосредственно в войне не участвовал и приказов не отдавал. Если снимать их не будут — то опять же в списках останутся все, высказывались ли они за эскалацию конфликта или нет.
Соответственно, состоять в «партии войны» для части российских чиновников и политиков очень выгодно. Но надо понимать, что путь к эскалации — это личная выгода, но не благо всего путинского режима и тем более страны. Если карьера Володина и Медведева в довоенной России клонилась к закату, а Турчак подпирал макушкой карьерный потолок, то дальнейшая эскалация в любом случае переворачивает правила и дает им возможности для роста. Разумеется, если бы каждый из них был повышен до войны в старой системе, то он распоряжался бы куда большими ресурсами, но такой возможности у членов «партии войны» не было. В этом смысле эскалация — это очень крупная синица в руках «воинственных» политиков. Они загоняют Владимира Путина в достаточно узкий коридор: пока россияне поддерживают войну или относятся к ней равнодушно, президент не может дать слабину. Если «партия войны» повышает ставку, то он должен следовать за ней.
В каком-то смысле «партия войны» увеличивает шансы на реализацию третьего сценария. Чем хуже будет экономическое положение из-за продолжения боевых действий, тем больше станет расти недовольство. Для России эскалация конфликта ничего хорошего не сулит — чем дольше идет война, тем дольше придется восстанавливать страдающую от санкций экономику. «Партия войны» предстает партией личной выгоды для ее участников, но их личные интересы расходятся с интересами страны. Ультрапатриоты, ратующие за обострение, оказываются в стратегической перспективе антипатриотами.
